Пока я всё это ей растолковывал, она немного успокоилась, села в машину и до самого дома молчала, лишь иногда говорила, где свернуть. У дома я вышел за ней и проводил до подъезда, где напоследок узнал фамилию. Рассталась она со мной холодно и равнодушно.

….Чем ближе мы подъезжали к Порталу, тем всё больше и больше наблюдали людей и машин, двигающихся в одном направлении и стремящихся уйти из города на нашу территорию. А уж у самого Портала, с мерцающими сиреневым цветом краями, где в чётко вырезанном пространстве, за Порталом, виднелся кусочек жаркого Лета, наполненного солнцем и синем небом, творилось вообще невообразимая вакханалия. Вернее, в той части, где люди, не имеющие своего транспорта, с многочисленными тележками, нагруженными велосипедами, с детскими колясками и просто с объёмными сумками или с чемоданами на колёсиках, пёрли напролом с единственной целью быстрее попасть на ту сторону, из холодной зимней погоды в такое манящее лето. И достаточно было развязаться одному узлу или отвалиться колёсику у багажа, как в этом месте сразу возникал людской водоворот с проклятьями, отчаянными криками, матом и иногда с предсмертным визгом, затоптанного человека. А сзади напирали новые желающие, толкая впереди остановившихся на внезапно возникшую преграду. И людская масса рывками двигалась вперёд, задавливая упавших и слабых. Ограждение с той стороны Портала, не дававшая людям в спокойной обстановке приблизиться на опасное расстояние к краю Портала, было давно снесено и там периодически сверкали молнии электрических разрядов, убивая неосторожных и выдавленных в ту сторону. Толпа, при очередном громком треске разряда, истошно вскрикивала и сжималась в страхе, катясь мимо опасного места, а через пару минут новая волна эвакуироваемых вновь повторяла несчастье и к куче обгорелых трупов добавлялись новые.

Взмыленные полицейские, совместно с ОМОНовцами, путём неимоверных усилий наводили хотя бы видимость упорядочного движения, но через пять минут там что-то снова ломалось и хаос вновь воцарялся в той части.

А вот где люди ехали в эвакуацию на своих машинах и шли автомобильные колонны, загруженные техникой, оборудованием и другими припасами, был относительный порядок. Машины тянулись друг за другом, лишь иногда гудели, заставляя зазевавшихся прибавить ходу и уменьшить интервал между машинами. Чуть в стороне, в большом беспорядке стояло до десятка машин, где в куче было две легковушки и остальные грузовые. Это были сломавшиеся машины, которые тут же выдёргивали из потока трактором, чтобы не создавался затор. Капоты у них были задраны, одна машина стояла на домкрате и водитель лежал прямо на снегу, отчаянно крутя какие-то гайки на заднем мосту. Остальные тоже заполошено бегали вокруг своих машин, подбегали на несколько секунд к коллегам по несчастью, хватали ключи и ныряли под капоты, являя миру задницы, обтянутые самыми разнообразными штанами.

Понаблюдав несколько минут за всем происходящим, я подозвал к себе ближайшего полицейского и приказал вызвать старшего офицера, который руководит всем здесь. И через пять минут передо мной предстал майор ОМОНовец, махнул рукой к головному убору и представился: – Майор Соколовский…, – настороженно глядя на меня и не ожидавший ничего хорошего от начальника с той стороны.

Видя перед собой вполне уже вымотанного человека, я сам представился, кивнул головой в сторону людского потока и спокойным голосом спросил – Почему так плохо организован пропуск людей?

Майор оглянулся назад и с полминуты глядел туда, а когда там сверкнул очередной электрический разряд унёсший жизнь очередной жертвы, зло плюнул и повернулся ко мне.

– Ошибка произошла при планировании. Теперь-то понятно, что людской поток надо формировать как минимум за полкилометра отсюда, а не тут как планировалось. Я уже послал последний свой резерв к окраинам города, чтобы прервать и остановить поток. Как вот эта часть прокатится к вам, так начнём пускать партиями… Думаю, что тогда будет порядок хоть какой-то, а то как бараны прут….

– Что ж, нормальное решение. Одобряю. Так.., и теперь мне нужен от тебя толковый офицер, чтобы отправился в город, нашёл там твоё областное и городское начальство и передал мои указания.

– Да это не проблема, только добираться до начальства ему долго придётся. Безлошадные мы.

– А где ваша техника?

– Всю технику, товарищ генерал-губернатор, отдал под эвакуацию семей сотрудников, – бесстрашно и с неким вызовом заявил майор.

– Семьи переправили туда?

– Да…

– Что ж…, понимаю. Я как задачу поставлю, уеду на свою сторону и что-нибудь тебе пригоню, – пообещал и пока не прибежал его подчинённый капитан, рассказывал какой бардак твориться по окраинам города.

– Товарищ капитан, слушай приказ. Отправляешься в город, находишь там областного начальника УВД и городского…., – дальше рассказал, что видел в городе, в чём участвовал и что сделал. Приказал навести порядок под их личную ответственность. Отдельно заострил внимание на созданный мною отряд самообороны Севастьянова, и который теперь подчиняется лично мне, чтобы наладили с ними взаимодействие и оказали помощь.

– Через три дня, вот мой майор Пеньков, при втором этапе эвакуации приедет и проверит исполнение приказа, – закончил отдавать приказ и, ещё раз пообещав машины, тронулся со своим небольшим отрядом на нашу сторону, где в пятистах метрах уже стояли мои и руководили прибывшими людьми и техникой.

Что ж…, здесь был гораздо больший порядок, но только по причине, что народ, пройдя Портал, сразу же расползался по разным маршрутам, освобождая место для следующих за ними. Хотя, вот такой резкий переход из зимы в разгар лета, ошеломлял идущих и едущих людей, которые невольно замедляли шаг и движение автомобилей, ошарашенно крутя головами в разные стороны и даже задирая головы вверх рассматривая поющих птах. Но замедляться было нельзя, чтобы не создавался затор и мои люди шевелили поток и гнали их по заранее разработанным маршрутам и местам посадки в автобусы.

Хотя сразу бросились в глаза несколько навороченных джипов, пара низких иномарок, стоявших небольшой колонной в пятидесяти метрах, два мужских трупа и кучка здоровых амбалов на коленях, с заведёнными руками на затылках. А в стороне, догорающий старенький автомобиль и горестно стоявшая рядом семья – отец лет сорока, крепкая, но очень растрёпанная женщина этих же лет на коленях и качающаяся в горе из стороны в сторону и трое ребятишек. Двое пацанов старших классов и видать младшая сестра.

– Что тут у вас случилось, товарищ майор? – Задал вопрос подбежавшему с докладом старшему по Порталу майору Серёгину.

Майор мимолётно глянул на семью у дымящегося автомобиля, глянул в сторону джипов, энергично встряхнул плечом с автоматом: – Да тут такое дело, товарищ полковник, на джипах местная бригада криминальщиков тихой сапой затесалась в нашу колонну, что шла из города на разгрузку. Хотели тихо проскочить, ну мы их отрезали и задержали. А у тех лопнуло внезапно колесо и ещё, как на грех, заглохла машина. Мы её БТРом зацепили, чтобы сдёрнуть с дороги и она не устроила затора, а там что-то замкнуло и вот полыхнуло. Да так быстро, что семья только и сумела, что выскочить и пару сумок выхватить. Вот теперь стоят…

– Понятно… А убитые чего?

– Да это когда мы их из колонны выхватили, они выскочили из машин с оружием и стали наезжать на нас. Ну мы то не менты, нас не запугать… Вот и пришлось самых борзых, которые уже целиться в нас стали, пристрелить. Остальных прикладами и на колени. Потом полезли по машинам, а там – оружие, боеприпасы, наркота, денег море, золотишко и другого полно. Сейчас всё выгрузили из машин, на брезент и опись составляем.

– Молодец, майор… Обязательно отмечу в Приказе…

– Спасибо, товарищ полковник, только вот…, – майор в смущении замолчал, явно подбирая слова, – тут у бандюг в машине нашёлся настоящий маузер, в деревянной колодке и патронов 600 штук… Может я, в качестве трофея, вместо Приказа себе его заберу… Давно мечтал о таком… Если можно!?

– Ха…, а губа у тебя не дура. Маузер хоть нормальный?

– Нормальный, товарищ полковник, 1915 года выпуска и даже не покоцанный. Видать на складах так сто лет и пролежал, пока вот этим не достался.

Я слегка задумался, а потом предложил: – Давай делаем так. Ты тащи сюда свой маузер и патроны. Вот если у тебя тут за время эвакуации всё будет и дальше нормально, я отдельной строкой в Приказе награжу тебя маузером официально и при регистрации его, ты поимеешь гораздо меньше проблем. Как тебе?

– Нормально, спасибо, товарищ полковник…

– Ну и лады, а сейчас свистни-ка главу семейства, а то он от горя сейчас в ещё не остывшие останки машины сиганёт.

Худой мужик с полминуты в полной прострации щурил на нас глаза, никак не врубаясь на призывы подойти. Потом всё-таки до него дошло и он уныло побрёл в нашу сторону, провожаемый безразличными глазами своего семейства, занятые своими переживаниями.

На вопросы отвечал тихим, убитым голосом: зовут Павел Павлович, работал завхозом небольшой больницы, в сгоревшей машине были все ценные вещи накопленные за годы семейной жизни, машине 18 лет, её подарили, скинувшись его родители и родители жены, когда они поженились, она была как член семьи и Павел Павлович хорошо за ней ухаживал и она верно служила семье, а вот сейчас сгорела, сгорели все деньги, спасли только документы и две сумки с детскими вещами, только он не знает то ли там вещи дочери, то ли пацанов…

– Как жить дальше то? Что делать? Прямо не знаю…, – закончил свой печальный рассказ Павел Павлович.

– Мда…, – только и осталось констатировать ситуацию. Я оглядел стоявших вокруг меня офицеров, внимательно слушавших и наблюдавших за всем этим.

– Мда…, – вновь повторил я и спросил, – А сколько денег у вас было?

– Не знаю…, у меня финансами жена заведует. Говорит, всё что было…, – он сгорбился и уткнулся потухшим взглядом с землю. На мужика жалко было смотреть.

– А ты сходи, Пал Палыч, и спроси у жены сколько было, – предложил ему и мужик нога за ногу поплёлся в сторону семьи, а через две минуты совсем упавшим голосом сообщил – сорок тысяч…

– Ну…, это дело поправимо. Серёгин, ну-ка тащи сюда из бандитских денег 120 тысяч. Давай, давай. Расписку потом с него возьмёшь…

В глазах мужика впервые плеснулась надежда и он неверяще смотрел на меня, а Серёгин уже бежал от брезента, где кучей лежали описываемые ценности.

– Вот…, – и протянул мне пачки денег.

– Неее…, ты ему отдай. – И Серёгин с важным видом сунул деньги в руки растерянному Павлу Павловичу.

– Бери, бери…, – подтолкнул я того словами, – это тебе твои сорок тысяч и восемьдесят тысяч… Так сказать – за моральный ущерб. Сейчас вас отвезут во временный лагерь, устроитесь с местом жительства, там магазины есть и купите что надо для жизни. И через десять дней я тебе обещаю другую машину. Не новую, конечно, но гораздо лучше, чем была у тебя. Серёгин, запиши его данные и как закончится здесь эвакуация, лично мне напомнишь о машине, а то я могу забыть. А ты Пал Палыч, иди к семье и успокой её. Всё будет у тебя нормально. Обещаю. Иди.

– Спасибо…. Спасибо.., – Павел Павлович, прижав к груди деньги, задом отходил от нас и всё благодарил и благодарил, потом повернулся и побежал к семье, но уже через десять метров снова развернулся.

– Кто вы и как вас зовут? – Крикнул он.

Я махнул рукой: – Кирилл Григорьевич меня зовут, а кто я – тебе скажут…

Я посмотрел на офицеров, которые по-доброму смотрели в сторону семьи погорельца, где глава семейства втолковывал жене, что «Клава, вставай – всё нормально…» и протягивал ей деньги. А та продолжала стоять на коленях и снизу смотрела на мужа и на деньги, которые он ей протягивал и не понимала, что он ей втолковывал.

– Вот так, товарищи офицеры, три часа прошло, а сколько было сделано дел, сколько людей спасли, скольким дали надежду, а вот этих осчастливили. Конечно, если смотреть со стороны, то чересчур слащаво и такая лубочная картинка, типа – «Прилетел волшебник на голубом вертолёте – кого спас, а кого одарил деньгами, вместо мороженного….». Но…, но вот так. Сами свидетелями были всему. Чёрт подери, Серёгин, если бы не ты со своими бандюганами, я даже не знал, что мне делать с этими несчастными. А так, сразу несколько дел решили. Серёгин – маузер твой. Прямо сейчас и при всех награждаю тебя. Потом в Приказ включим, а теперь иди, похвастай своими пленными и чем они там у тебя примечательные.

У счастливого майора рот в радостной улыбки, аж чуть ли не до ушей разъехался: – Есть там, есть там примечательные личности. Старшим у них бригадир по кличке Хомяк. И сам прям натуральный хомяк. Щёки во…, рожа лоснится и сам весь круглый…

Пока он расписывал главаря, мы подошли к кучке задержанных, с руками на затылке, скрученными пластиковыми наручниками и один из них полностью соответствовал описанию майора. Ну, точно – хомяк, только в рост человека и глаза совсем не хомячьи, а волчьи и взгляд такой же.

– А ты ему в рот, майор, заглядывал? Вдруг там, за щеками, золото складировано, – все засмеялись удачной шутке, вот только Хомяку это не понравилось и он угрюмо процедил.

– Начальник, давай не будем прикалывать, давай лучше договариваться.

– О чём? – Сделал удивлённое лицо.

– Развяжи, верни стволы. Они чистые, я гарантирую, верни технику, деньги можешь половину забрать и пропусти… Или же если не хочешь пропустить, мы сами уедем обратно в город.

– Не…, не договорились. Вы нам у себя и на хрен не нужны. Всё что у вас было конфискуем. Оно и нам пригодиться… Так что – наказывают не зато что совершил, а за то что попался. А ты попался. И по крупняку… Не повезло вам.

Было появившиеся надежда в глазах рядовых быков, тут же погасла, а вот взгляд Хомяка, стал ещё более колючим и злым. А злость, как правило, ума не прибавляет, отчего он выбрал неправильную тактику разговора и стал давить «пургой».

– Начальник, я не знаю кто ты такой – большой или мелкий? Но я ведь тоже не сам по себе гуляю, и совсем не мелкая пешка, и хожу конкретно под Мордвином, если тебе это что-то говорит. А он ни мало ни много, а смотрящий за областным центром. За ним стоят ну очень серьёзные люди и с большими деньгами, связями наверху и ты сейчас не меня вяжешь, а наезжаешь на всех этих больших людей. А они такие вещи не прощают. Ладно, мы нагляком попёрлись, мы отсидим своё, если не договоримся, а они тихой сапой переберутся к тебе, со своими бойцами и другими неприятными для тебя связями и делами и тогда они вспомнят, как ты обошёлся со мной. Так что пока не поздно, давай заруливать базар обратно и разъезжаться миром.

– Вот это борзота…! – Возмутился майор Серёгин, да и остальные выразили свои эмоции в различной тональности. Кто-то засмеялся над Хомяком и над его неправильно выбранной позицией, кто-то тихо матернулся, выразившись в смысле – «это звиздец…». Кто-то за моей спиной громко и сочно протянул – «Хомяк, ну ты и Дураккккк….!!!!».

А Серёгин продолжил: – Товарищ полковник, вы только скажите и мы их тут сразу кончим… Я сам их в распыл пущу…. Скотов этих… Насмотрелся на них в той жизни.

Я приподнял руку, останавливая майора и других желающих поучить жизни, присел на корточки перед главарём, так чтобы смотреть в глаза в глаза.

– Хомяк, я тут действительно начальник. Только вот не мелкий, но и не большой… А самый главный. Я тут высшая власть. Целый генерал-губернатор и могу решить твою судьбу и твоих подельников на раз-два. Да и твоих смотрящих, вместе с серьёзными людьми и вашими связями. Как переберутся к нам, так и кончим их. Вон видишь, мои – расстрела твоего требуют. И не вижу причин не отдать тебя и твоих вот этому майору. Он мучить не будет – пулю в лоб и всё. А отпустить тебя я уже и сам не хочу. Тем более ты стал угрожаешь и давить на меня. Не Хорошо поступаешь! Совсем не хорошо. И вот как мне теперь быть? Подскажи. Может быть, у тебя есть свои варианты?

Хомяк и сам понял, что перегнул палку и после секундного замешательства, решившись, пошёл Ва-банк: – Хорошо, сдаюсь. Забирайте всё, освобождай нас и мы возвращаемся в город, где я передаю ваш ультиматум своим…. Я думаю – это нормальный для всех вариант.

– Что ж…, вполне такой нормальный вариант. И грех на душу не придётся никому брать и руки марать не надо, – с делано-задумчивым видом произнёс я и Хомяк начал незаметно, с облегчением, понемногу выпускать воздух из лёгких через уголки рта, такое же облегчение было написано и на лицах его подчинённых. Дав им насладиться мыслью, что через пять минут, ну через десять-пятнадцать, они будут бодро шагать в сторону города… Да и хрен с ним…, с деньгами и стволами. Новыми мигом обзаведёмся и всё вернём сторицей. Дав им это прокрутить в своих головах, продолжил, – только в город, вы вернётесь под нашим конвоем и чтобы это было надёжно, передадим вас майору Соколовскому. Он там старший. Пусть он решает вашу судьбу….

– Начальник…! Ты что творишь!? – Сорвался в крик Хомяк, поняв что с ним просто тупо забавлялись, играя словами, и он банально перетрухал, – не надо нас к Соколовскому… Он же нас грохнет не задумываясь…

– Чёрт, ну что это такое, – показушно возмутился я, – единственного мента знаю в этом городе и ты так насолил, что тебя нельзя ему передавать…

– А вот хрен тебе, – я отбросил добродушие и продолжил говорить уже зло, – знаешь такую пословицу – Что посеешь, то пожнёшь. Вот ты зло и посеял… Заодно майора и проверю на вшивость. Грохнет тебя и твоих – будет у меня областным начальником. Смалодушничает, передаст тебя другим – ну.., значит ошибся в этом человеке и офицере. Пойдёт в наше народное хозяйство ручками работать. Всё, Серёгин, гони их туда. Много чести с ними базарить. Да…, заодно майору Соколовскому передашь две их машины. Пусть пользуется.

Бандиты что-то умоляюще кричали. Хомяк, осыпаемый градом ударов бойцов, орал что он согласен сидеть в нашей Зоне, только не отдавайте Соколовскому, но это продолжалось всего пару минут, потому что их быстро погнали в сторону города…..