Наезд

Откинувшись от стола, сладко, с протяжным стоном потянулся всем телом на стуле. Читать уже надоело, а время было только-только двенадцать часов ночи. Я стоял начальником караула, служба шла как положено и мне предстояло как-то «убить» оставшееся ночное время.

Прошёлся вместе с помощником начальника караулам по небольшому помещению караулки и проверил порядок. Вышел на улицу и минут десять прошагал под звёздным небом на караульном дворике, наслаждаясь тёплой и мягкой ночью. Глянул на часы и хмыкнул: всеми этими действиями я сумел «убить» лишь пятнадцать минут. Поразмышляв ещё секунд пятнадцать, решил пройти по парку.

– Схожу-ка и проверю несение службы часовыми. Развеюсь, заодно и прогуляюсь… – и уже через пять минут с караульным был на первом посту в парке. Выставив караульного на временный пост, с часовым прошёлся по открытой стоянке машин и вместе с ним проверил опечатывание автомобилей. Оглядел двери и окна склада КЭС, ПТО (Квартирно-Эксплутационная Служба и Пункт Технического Обслуживания). Спросил у часового из танкистов обязанности часового, снял с временного поста караульного и направился на второй пост, на границе которого уже маячил второй часовой, дожидаясь начальника караула. Здесь тоже было всё порядке. Особо тщательно проверил боксы танкового батальона. Танки стояли на длительном хранении, заклеенные и обслуженные. Но полгода назад из совхоза в парк повадились лазить неизвестные и целью их были танки. Причём, не сами танки, а жилеты противорадиационной защиты. Надо сказать, что жилеты были красивые, хорошо и добротно сделаны, насколько это можно было сказать про вещь в наше нищее время. Листы тонкой резины, классно обшитые плотной, чёрной тканью с хорошо видимой строчкой, крупная металлическая молния с таким же крупным и модным металлическим замком, всё это гляделось даже очень неплохо и модно. Вот и лезли, разрезали изолирующую ткань, разгерметизировали танки с селикогелем внутри и крали эти жилеты. Много было ругани со стороны начальства, устраивали засады, но всё закончилось довольно печально. В одну из ночей часовой подстрелил нарушителя насмерть. Действовал он правильно и согласно Устава, но тот факт, что убитым оказался четырнадцатилетний совхозный пацан, чуть не свернуло напрочь мозги часовому. После следствия и оценки действий часового, тому дали отпуск с выездом на Родину, что окончательно доконало парня, который и так остро переживал смерть мелкого воришки. Еле сумели солдата вытащить из суицидных настроений.

Лазить перестали, но всё равно боксы танкового батальона всегда проверяли с большей тщательностью, тем более он ко всему сказанному ещё стоял несколько на отшибе – за боксами арт. дивизиона.

Мы, неспешным шагом, приближались к заднему углу бокса дивизиона, как оттуда неслышной тенью выскользнул караульный, взявший пост под временную охрану.

– Товарищ капитан, – горячо зашептал солдат, – явное проникновение на пост нескольких гражданских. Перепрыгнули через тыльные ворота и с канистрами прошли на стоянку машин сапёров. Сейчас там сливают бензин.

– Чего не задержал?

Солдат на секунду замялся, потом снова зашептал: – Товарищ капитан, их трое и нас трое. Я их специально не окликал, чтобы создать условия явного проникновения на пост и сейчас мы можем с ними что угодно сделать. Давайте в плен их возьмём…

Две минуты наблюдения за проникшими, насторожили меня. Действовали они нагло, особо не скрываясь. Одетые в светлые одежды, хорошо выделялись на фоне тёмных пятен автомобилей.

– Парни, берём их без стрельбы. Стреляем только в крайнем случаи. А так смело действуем прикладом и штык-ножом. Я иду первым и первым ввязываюсь, а вы меня страхуете. Ты незаметно перебираешься к пункту ЕТО (пункт Ежедневного Технического Обслуживания) и там ждёшь моего сигнала, а ты в тени забора рембата подбираешься к стоянке и там тоже ждёшь. Всё вперёд, как там засядете – так пойду я.

Через три минуты я начал действовать, скользнул в тень, пробрался мимо затаившегося часового и через слегка скрипнувшие ворота, обмотанные колючей проволокой, проник на стоянку. Несколько быстрых рывков и, неслышно приблизившись со спины к присевшему перед бензобаком ЗИЛ-131, приставил пистолет к затылку гражданского.

– Тихо… не дёргайся. Руки положи на бензобак… Дёрнешься – грохну… – прошептал в ухо нарушителя и сильно нажал стволом на ложбинку в затылке.

Тот мгновенно втянул голову в плечи, напрягся и выложил руки на бензобак. Остальные его подельники, слегка громыхая канистрами, орудовали в следующем ряду и ничего пока опасного для себя не обнаружили.

Левой рукой обшарил сидевшего и замершего на корточках ворюги. Оружия при нём не было и я слегка расслабился.

– Тихо встаём и не оглядываемся, – сам же отошёл на пару шагов назад, призывно махнув рукой, и через тридцать секунд оба бойца неслышно возникли около меня.

– Вася… – послышался тихий оклик от той части стоянки, – ты набрал бензин?

– Отвечай, только не дури, – я снова приблизился и сильно ткнул пистолетом в спину нарушителя, в районе печени.

– Нееееет… – проблеял задержанный неожиданно знакомым голосом.

– Повернись… – потребовал я и в следующий момент сам раскрыл рот в удивлении. Передо мной стоял командир четвёртой роты капитан Комлев.

Я опустил пистолет, поставив его на предохранитель: – Вася, ты чего здесь делаешь? А там тогда кто? – Кивнул в темноту.

Вася опустил руки и расслабился: – Там наши… майор Мокрицкий и майор Черевашко.

Через несколько секунд, вздрогнув от неожиданного появления нашей толпы, от канистр поднялись и означенные офицеры.

– Отбой, – дал команду солдатам и отправил караульного в караулку, а часового дальше нести службу.

Офицеры: худощавый, невысокого роста, но сильный характером майор Мокринский и здоровяк Черевашко, любитель хорошего и качественного мордобоя, были нормальными офицерами и пользовались заслуженным авторитетом в нашем гарнизоне. С Васей было несколько посложнее. Прибыл к нам в полк после вывода с Афгана два года тому назад. Щуплого росточка, тихий, скромный, вялый, нерешительного характера. Даже удивительно как он в Афгане командовал взводом. Если бы он не был в Афгане, то наверно к нему в полку было бы несколько негативное отношение именно из-за его вот этих черт характера. Но служба в Афгане и наличие нормального офицерского коллектива полка смогли повернуть отношение к капитану в положительную сторону.

– Чего бензин, парни, сливаете? А если бы на часового нарвались и вальнул бы он вас?

– Да ладно тебе, в принципе, командир полка в курсе всего. С бензином завтра с сапёрами разберёмся. Так, мы потащили канистры, а то за воротами такси с бабами ждёт.

– Неее… постойте… Что хоть происходит?

– Вон тебе, Вася, всё расскажет. Вася, давай набирай… Мы ждём тебя.

Мокринский и Черевашко трудолюбиво утащили канистры с бензином, а Вася присел над своей и пока она набиралась рассказал, что произошло. На следующий день я узнал остальные подробности, поэтому полный рассказ приключения сослуживца выглядел следующим образом.

* * *

… Вася был холостяком, поэтому отслужив два года в Афгане сумел заработать и не растратить попусту энную, кругленькую сумму на сберегательной книжке.

Была суббота, в нашем кадрированном полку после обеда уже был выходной день и Вася блаженствовал на диване, читая книжку и одним глазом глядя на экран включенного телевизора. Поэтому звонок в дверь удивил Васю, но ещё больше он удивился, увидев на пороге своей однокомнатной квартиры солдата с красной повязкой патрульного на рукаве.

– Товарищ капитан, – боец чётко взял руку под козырёк и доложил, – вам срочно необходимо прибыть к коменданту городка на центральное КПП.

Вася нерешительно затоптался на пороге квартиры: – А ты, солдат, ничего не попутал?

– Ни как нет, – чётко доложил солдат, – комендант просил – Очень срочно…

– Нууу… хорошо. Сейчас приду.

Капитан в растерянных мыслях и ожидая, что его комендант сейчас засунет во вне очередной патруль, чего Вася категорически не хотел и желал все выходные просидеть дома и тихо отдохнуть. Пытался найти причину, чтобы отказаться, но в глубине души прекрасно понимал, что если капитан Дрёмов его сейчас поставит в наряд – отказаться или тем более послать его подальше он не сможет. Опять же в силу своей слабохарактерности. В таких раздёрганных чувствах и прибыл Комлев на центрального КПП городка, где и располагался также большой кабинет коменданта. Сам Игорь Дрёмов встретил Васю перед дверьми.

О капитане Дрёмове, командире мотострелковой роты нашего полка, нужно сказать отдельно. Высокий, ухоженный, красавчик-мужчина, приятный в обхождении, рубаха-парень, лёгкий на подъём, при всём этом и хороший офицер был тоже авторитетным человеком в полку. Но при более близком и долгом общении наиболее внимательные люди могли разглядеть в нём нутро тронутое гнильём. Но до настоящего времени никто в полку не мог даже подумать, что Игорь способен на подлость. Время было лихое и эта лихость заворачивалась всё круче и круче. Во множестве появились молодые люди в малиновых пиджаках и в золотых цепях, что было показателем «успешности», бурно процветали рекэт и крышевание. Наезды и «постановки на счётчик» стали обыденным делом. В бытовых отношениях очень модными стали паяльники и утюги, причём в раскалённом состоянии. Деньги за пределами городка клепались быстро и нагло и что самое интересное прямо из воздуха. В городке появились первые «новые военные русские», которые щеголяли всякими прибамбасами, недоступными для простых военных, коими было подавляющее количество офицеров и прапорщиков гарнизона. Вот и Дрёмов решил приобщиться и сделать первые свои лихие деньги. Зная слабохарактерность и беззащитность Васи, он решил стрясти с него бабки и продумал безопасную комбинацию, используя при этом свою временную должность коменданта городка

– Вася, ну ты и встрял…, – Встретил негодующе Дрёмов сослуживца на площадке перед своим кабинетом, – ты хоть башкой своей думаешь?

– Что случилось, Игорь? Я ничего не понимаю… Объясни… – Комлев совсем растерялся от этих непоняток.

– Ну и балбес ты, Вася. Если не можешь трахаться – то не трахайся, – осуждающе произнёс комендант, – там у меня в кабинете сидят две тётки. Они принесли на тебя заяву, что ты их хотел изнасиловать. Вот как теперь тебя из этого говна вытаскивать – даже ума не приложу…

Дрёмов закатил глаза к грязному потолку лестничной площадки и слегка скосил взгляд на Комлева, остолбеневшего от чудовищного обвинения. Потом Вася очнулся и ухватился за Игоря.

– Игорь… Игорь… да я… да никогда… Игорь… это ведь… Какое изнасилование? Игорь, давай помогай… Что за фигня?

Комлев тряс товарища за руки, с надеждой заглядывал тому в глаза и всё больше и больше терял остатки своей мифической решимости. Поняв, что клиент дозрел, Дрёмов встряхнулся и решительно встряхнул Васю: – Всё… соберись. Может бабы что-то попутали? Или с кем-то? Пошли.

Игорь открыл дверь в кабинет и первым затолкнул Васю. В просторном и светлом кабинете, перед столом, вульгарно развалившись на стульях сидели две размалёванные и здоровенные женщины, лет тридцати и развязно курили. Увидев жертву, они вскинулись со стульев и визгливо заверещали, тыкая в Комлева пальцами с зажатыми в них сигаретами.

– Вот… вот он, товарищ офицер… Это он вчера напал нас поздно вечером и хотел изнасиловать… Арестовывайте его и в милицию, – остервенелым визгом двух фурий, как оказалось ещё и пьяных, Вася был сломлен окончательно и он спрятался за спину надёжного, как он считал товарища и только в нём видел своё спасение.