– Надо ехать и разбираться на месте. Борис Геннадьевич, остаёшься за меня и любую дополнительную информацию, какая придёт, сразу же мне передавай.

Дорофеев оделся и мы спустились ко мне, так как всё оружие – наши пистолеты и автоматы хранились в железном ящике у меня под кроватью.

– Чарли 2, я Чарли 1. Приём. – Внезапно захрипела в моих руках моторолла.

– О…, ООНовцы вышли на связь. Чарли 1, я Чарли 2 на связи. Что у вас там происходит? Что за стрельба в вашем районе? Приём.

– Чарли 2, на миссию ООН совершено вооружённое нападение террористической группы. В ходе нападения захвачены в заложники четыре офицера миссии. Нападавшие с заложниками скрылись в неизвестном направлении. Просим вас немедленно прибыть в миссию и организовать своими силами охрану миссии и её сотрудников. Приём.

– Чарли 1, я Чарли 2, информацию принял. Выдвигаемся к вам. Будем через пятнадцать минут.

– Ну, всё Борис Геннадьевич, я помчался. Ты тут всё организовывай и связь со мной постоянная. Сообщи о происшедшем Командующему.

Через пять минут Дорофеев умчался с разведчиками в город, а я вернулся к себе в кабинет. Ни Сабурова, ни Тетенова в кабинете не было.

– На завтраке. Вот ведь надо ж – кому война, а кому мать родная. Хотя чего я их: у Тетенова минная обстановка нормальная, у Сабурова со связью всё отлично. У них всё в порядке. Это мне сейчас крутится. – Я в азарте потёр руки, – ну, вот и настоящая работа начинается, где я себя смогу показать… И должен показать….

Через пять минут доложил Командующему предварительную информацию, пообещав, как только появятся новые данные сразу же довести до него.

А вскоре на связь вышел полковник Дорофеев и рассказал, что тут произошло. Нападение произошло внезапно со стороны заброшенной чайной плантации. Атаковало здание миссии одновременно до 15ти человек, при поддержки автоматного и пулемётного огня, который играл роль психологического фактора. Двое полицейских, которые патрулировали переулок, в этот момент, отсутствовали, поэтому террористы беспрепятственно ворвались в здание и сразу захватили в заложники четверых офицеров миссии – двух уругвайцев, шведа и чеха. В течение пяти минут, насколько это было возможно, погромили здание, выскочили из него и на подъехавших автомобилях скрылись в неизвестном направление. У здания находится всё руководство силовым блоком края и они обращаются с просьбой к миротворцам срочно прислать вертолёт в Зугдиди на центральный стадион, чтобы при обнаружении террористов высадить с него десант на путях отхода. Попросил Дорофеев также прислать и ещё один БТР с разведчиками.

Всю информацию сразу же перегнал к Командующему и просьбу о вертолёте тоже.

– Хорошо, Копытов, но вертолёт пригнать не можем, так как в Сухуми сейчас нелётная погода.

Дальше я рулил уже сам и приказал для охраны миссий ООН в Анаклии и в Поцхоэцери выдвинуть по одному БТР из базовых лагерей.

В 11 часов стало известно, что террористов обнаружили и блокировали в населённом пункте Джихаскари. Позднее я узнал подробности. В момент нападения, недалеко от миссии ООН проезжал на своей личной машине участковый с одной из деревень. Услышав стрельбу, он остановился и стал ждать, а увидев на большой скорости уходящие автомобили, последовал за ними и проследил вплоть до Джихаскари. Сообщил в Зугдиди, тут уж полицейские сработали чётко и через полчаса блокировали террористов в доме главы администрации деревни.

– 350й, я 351й Приём, – послышался голос Дорофеева из мотороллы.

– Я 350й, слушаю вас.

– Я вместе с ООНовцами, на их машине, убываю на переговоры с террористами. По мере поступления информации буду информировать…

На этом поток информации иссяк. Немного посидев у радиостанции, я с разрешения Командующего снизил уровень боевой готовности и наши подразделения миротворцев вернулись к повседневным делам. Я же продолжал сидеть на средствах связи в готовности немедленно принять сообщения и принять по ним решение. Лишь в девять часов вечера Дорофеев вышел на связь и появилась новая информация.

Террористы в количестве 15ти человек заблокированы в доме главы администрации Мегома Маргия. Вместе с ним в доме находятся его жена, двое детей и четверо заложников. В ходе первых переговоров террористы, которые относятся к партии «звиадистов», выдвинули следующие требования: Первое – переговоры лично с президентом Грузии Шеварнадзе. Второе – вывод всех российских войск и миротворцев с территории Грузии-Абхазии. Третье – обмен заложников на шестерых террористов, захваченных в ходе полицейской операции. В случае не выполнения требований первыми расстреляют двух уругвайских офицеров.

Приняв сообщение, я сразу же переключился на новостной канал телевизора и услышал стандартный набор обвинений в адрес российских миротворцев, типа того, что террористы беспрепятственно передвигается в зоне безопасности миротворцев, которые не оказывают никакой помощи в поимке террористов. И, вообще, миротворцы заняли нейтральную позицию по отношению к Грузии, но зачастую своими действиями оказывают помощь незаконным вооружённым формированиям Абхазии…. И так далее и тому подобное.

Суки, беззастенчиво вешают лапшу своему населению, пользуясь тем, что подавляющее большинство грузин даже не представляют задач поставленных перед миротворцами и какими силами мы располагали.

Я когда ехал в Абхазию, то тоже представлял, имея общую информацию о миротворцах с Балкан, из книг, фильмов, что тут чуть ли не под каждым кустом сидит солдат с автоматом и смотрит – как бы чего предотвратить, а действительность оказалась более прозаичной. В обоих Зонах безопасности с учётом офицеров, солдат, сержантов и прапорщиков было на сегодняшний день всего 1583 человека. В моей, Южной зоне, было 502 российских военнослужащих. Из них на 10 блок-постах находилось 132 человека, которые располагались на границе Грузия-Абхазия по реке Ингури на протяжении около ста километров. То есть один блок-пост в среднем прикрывал 10 километров. Причём, блок–посты вели только наблюдения в зоне своей ответственности, а это от 500 до 1 километра видимого пространства в обе стороны. Внутри зоны располагался лишь штаб батальона миротворцев и наш штаб, со всеми подразделениями и службами. Тут нас было около 120 человек. Были ещё два базовых лагеря: один в Поцхоэцери, там стояла мотострелковая рота и миномётная батарея, другой в населённом пункте Анаклия, тут тоже стояла рота и всё. Сама зона безопасности была шириной 12.5 километра и протяжённостью около ста километров, то есть площадью примерно в тысячу двести пятьдесят квадратных километров. На этой площади проживало порядка 250 тысяч человек и находилось около пятидесяти тысяч беженцев. Вот и контролируй эту зону пятистами человеками.

Через час принял ещё информацию от полковника Дорофеева, после чего вызвал на связь генерал-майора Коробко.

– Товарищ Командующий, на месте блокирования боевиков только что закончилось совещание грузинских силовиков. Принято решение: силовые методы исключить и путём переговоров сначала вытащить ООНовцев, а потом освободить гражданских. Также в Зону безопасности прибыл министр госбезопасности и с ним 17 офицеров и 150 спецназовцев. Пока они разместились на территории краевой полиции, но утром будут перекинуты в населённый пункт Джихаскари. – Я замолчал, закончив доклад.

– Товарищ майор, усилить бдительность. Есть вероятность, что против миротворцев возможны террористические акты и захват заложников из их числа. Также отслеживайте количество прибывающих полицейских сил, для участие в полицейской операции по освобождении заложников.

– Понятно, товарищ Командующий. Всё будет сделано…

Я положил телефонную трубку и невольно рассмеялся, вспомнив рассказ Буйнова, как он познакомился с министром госбезопасности. Это случилось в первый день его приезда в Южную Зону Безопасности.

…. – Товарищ полковник, подполковник Буйнов, прибыл для дальнейшего прохождения службы в должности начальника штаба Южной Зоны Безопасности.

Мы минут десять просидели в кабинете у Дорофеева, после чего полковник отвёл меня на второй этаж и показал мой кабинет, где я должен работать и должен был жить. Уже выходя из комнаты, начальник остановился и повернулся ко мне: – Да, забыл совершенно. Сегодня вечером нас посещает министр госбезопасности Грузии. Вот вам первая задача: к 17:00 накрыть стол и организовать для него баню. Кто-то ему очень хорошо расхвалил нашу баню. Выполняйте.

Так простенько сказал, как будто я только этим всю военную службу и занимался. Он сказал и вышел. А я в растерянности так и сел на кровать. Это ведь не с товарищем выпить – достать банку тушёнки и бутылку водки. Выпить, а потом в баню в эту сходить. Я то своих русских министров в глаза не видел. А здесь ведь всё-таки министр госбезопасности иностранного государства. Минут пятнадцать я так в прострации сидел, Боря, на кровати и ничего не мог придумать. Решил сходить, посмотреть – Что хоть за баня такая? Баня меня не впечатлила: небольшая, грязноватая, тёмная. Но вода горячая, сероводородная… Вышел на крыльцо и задумался – ладно, сюда сейчас бойцов поставлю, вымоют и вычистят. Стены задрапирую чистыми простынями. А вот что на стол ставить и откуда это брать??? Ну…, – я не знаю? Тут подходит начальник узла, ещё старый который, и говорит мне: – Иди к грузинам в «Реанимацию», там у них всё на стол купишь. Может, ещё что-нибудь подскажут. Зашёл, потолковал с грузинами Гигло и Дориком, которые держали магазинчик.

Выслушав меня, грузины переглянулись, после чего дали совет: – Товарищ подполковник, если у вас денег нет, то мы вам дадим в долг всё чтобы накрыть на стол для министра. Потом с получки рассчитаетесь. Можем дать совет к кому обратится в деревне рядом и к пяти часам они зажарят поросёнка.

Командировочные за месяц, полтора миллиона рублей, мне вчера выдали в Сухуми, поэтому я сразу же рассчитался за стол и направился в деревню к Эдику, с которым тоже быстро столковался. И без пятнадцати пять стол был накрыт. Полковник Дорофеев оглядел его и остался доволен, но когда я сказал, что будет ещё и жареный поросёнок, начальник даже похвалил.

Стол был накрыт, было без десяти пять и я, стоя на крыльце штаба, начал нервничать, так как поросёнка до сих пор не было. А тут выскочил из дежурки оперативный дежурный и доложил: – Товарищ подполковник, наблюдатели с элеватора доложили: с асфальтовой дороги свернули в нашу сторону шесть чёрных джипов. Наверно, едут…

– Вот, чёрт… Неужели меня грузины с поросёнком киданули?

Я уж, Боря, стал лихорадочно прикидывать, как им сукам отомщу, но тут из-за курятников показалась торжественная кавалькада. Впереди шествовал Эдик, здоровенный грузин, весь в наколках и с громадным тесаком в волосатой лапе. Сзади него два мужика на железном шесте тащили громоздкое сооружение с вертелом и с зажаренным поросёнком среднего размера на нём. С вертелом была соединена большая чаша с тлеющими углями, источающими жар и куда капал жир с поросёнка. Но впереди этого шествия летел умопорачительный дух жаренного мяса, сдобренного специями, дымком, от которого можно запросто опьянеть. Но времени на лирику не было и я возмущённо заорал: – Давай быстрей…., Едут…

Быстро водрузили всё это сооружение около стола в кабинете Дорофеева. Грузин выгнал, а я остался и наблюдал встречу из окна. Дорофеев один стоит у ворот, за углом прячется взвод разведки в полном вооружении. Разбрызгивая грязь, лихо подлетает колонна джипов и оттуда, как горох посыпалась охрана министра, занимая оборону и прикрывая машину министра. Смехота да и только: как будто на министра сейчас нападёт отряд террористов и они все падут, защищая доверенное им тело…

Да, надо сказать, что своими метаниями они чуть было не затоптали полковника. Когда телохранители закончили заполошно метаться среди луж, Дорофеев даёт незаметно сигнал и из-за угла вылетают разведчики. В течение минуты развернулись цепью, бесцеремонно и силой, помахивая и постукивая слегонца по телам охраны автоматами, оттеснили её в сторону, показав тем самым – кто тут хозяин. Двое из грузинских охранников подскакивают к дверце машины, открывают её. И оттуда появляется тело. Невысокого росточка, в длинном кожаном пальто чуть ли не до земли и стоит, недовольно оглядывая лужи, грязную щебёнку, через которые надо было идти в сверкающих штиблетах. Но оно стоит – ждёт, что к нему русский полковник подбежит на полусогнутых ногах и доложится. И будет заискивающе суетится вокруг него – министра госбезопасности «великой», самостоятельной державы.

Но Алексей Владимирович принял мудрое решение: прошёл половину пути до министра и остановился, заставив тем самым министра самому подойти к полковнику. Дорофеев представился и они направились в штаб и через пять минут «ОНО» появилось в кабинете. Это надо было видеть. Министра чуть ли не внесли в кабинет две «гориллы». Если бы встретил мужика с таким видом в России, я бы подумал – Ну, надо ж, как обнюхался…

Вот «оно» идёт, руки полусогнутые. Под локотки бережно поддерживают охранники. Вокруг суетится то ли секретарь, то ли помощник. От дверей они его отпускают и это ху…ло идёт самостоятельно, причём, головку держит прямо и прямо смотрит даже не задумываясь, что на пути может попасться табуретка или какое-нибудь другое препятствие. И это чучело, просто может вульгарно и банально упасть. Но «оно» не смотрит, потому что для того чтобы «оно» не упало, существуют прислуживающие. Министр обходит стол и с видом «Судьбы человечества» садится наискосок от меня и, продолжая смотреть прямо, показывает пальчиком на меня и спрашивает Дорофеева, также не поворачивая к нему голову: – Это кто там сидит?

Прозвучало это, как будто он спросил: – Это чей там холоп?

Я вспыхнул и чуть не выпалил: – Кто, кто? Х…й в кожаном пальто…

Слава богу, не успел. Полковник Дорофеев спокойно докладывает: – Это начальник штаба Южной Зоны Безопасности подполковник Буйнов.

Министр кисло сморщился, но вынужден был смирится с моим присутствием. Минут десять полковник рассказывал об обстановке, но заметив, что министру глубоко «до лампочки» информация, быстро свернул доклад и предложил приступить к докладу в более неформальной обстановке.

Ну, тут всё и понеслось, через полчаса он снизошёл до общения со мной, ещё через полчаса, размахивая куском мяса он вещал мне и Дорофееву, какой он могущественный чиновник в государстве и как его слушается сам Шеварнадзе. Ещё бы полчаса и он бы выболтал все свои государственные тайны, но слава богу Дорофеев догадался, что после таких откровений нас обоих придётся физически устранить, поэтому тактично перевёл разговоры в другую плоскость и пригласил в баню, что было министром со щенячьим восторгом принято. Я туда, правда, не пошёл. Лишь утром, когда его уводили, а по совести говоря, выносили из бани, он очнулся, вскинул голову и пробормотал: – Вован, приезжай ко мне в Тбилиси – дорогим гостем будешь…

Ночь прошла спокойно и с утра, по просьбе Дорофеева, отправил к нему машину с едой для него и связистов, которые были с ним. Старшим машины уехал подполковник Сабуров, а через три часа он вернулся и со смехом рассказал.

– Борис Геннадьевич, бардак там страшный. Какое там кольцо? Какое оцепление? Может быть, кто и стоит в этом оцепление, но кругом деревни, да и по самой деревне бродят пьяные грузинские полицейские. В разных местах слышны беспорядочные выстрелы. Кто и куда стреляет – непонятно. Но у меня создалось впечатление, что стреляют спьяну в воздух. ООНовцы боятся и из своего бронированного автомобиля даже не высовываются, а если выходят, то дальше десяти метров от машины не отходят. Не придаёт им комфорта и то, что место для машины им отвели прямо у кладбища – в десяти метрах могилы, кресты, памятники. Короче – смехота. Дорофеев ведёт себя спокойно, а ООНовцы дрожат от страха. Ночью им привезли еду из миссии и рисовую кашу в банках. Нашим тоже дали, но ни хрена не предупредили, что её надо разводить или запивать водой. Так Дорофеев чуть было не задавился ею. Не идёт каша в глотку и всё. Даже бойцы не смогли поесть. Вроде бы костёр развели и начали её подогревать, так она ещё суше стала….

– Алексей Иванович, – грубовато перебил я сослуживца, – с этим понятно. А обстановка как? Террористы…?

– Вот кто лучше всех чувствует там, так это террористы. Полиция и спецназ занял выжидательную позицию. У бандюг постепенно спало напряжение и они начали допускать в дом соседей, которые приносят им и заложникам еду. А перед моим отъездом они выдвинули новое требование, чтобы в переговорах ни ООНовцы, ни мы миротворцы не участвовали. Вот, в принципе и всё.

День тоже прошёл без изменений и без происшествий. Только группировка полицейских сил и спецназа достигла 1000 человек, а это начинало меня настораживать. В час ночи через блок-пост № 307 прошла ещё одна колонна автобусов и две единицы бронетехники – БТР и БРДМ-2. Да спецназовцев в автобусах 113 человек. Получив это сообщение с блок-поста, я сделал запись и решил прилечь и поспать.

Утром, в десятом часу от Дорофеева пришло очередное сообщение, что террористы выдвинули новое условие. Если блокирующие подразделения отведут на некоторое расстояние от дома (на какое конкретно сейчас обговаривается), то они отпустят одного заложника ООН – уругвайского офицера.

А ещё через десять минут по радиостанции наблюдатели 302 блок-поста передали, что мимо них со стороны Сванетии в сторону населённого пункта Джвари пролетел оранжевый вертолёт. Но бортового номера они не заметили.

– Борис Геннадьевич, – прервал мои размышления капитан Тетенов, зайдя в комнату, – полицейские приехали с городской полиции. Они в двухстах метрах от своего здания на берегу реки нашли выстрел от гранатомёта. Просят разминировать.

– Хорошо, езжай. Только будь осторожней и своих проинструктируй. Да, когда обезвредишь её, прежде чем взорвать перепиши её номер, партию и другие данные, чтобы особистам передать. Пусть работают.

Тетенов, забрав пистолет из моего ящика, ушёл, а я продолжал сидеть за своим столом, размышляя над сложившийся обстановкой.

Вялотекущая обстановка вокруг Джихаскари и активное наращивание полицейских сил, подразделений спецов настораживало. В зоне уже находились четыре единицы бронетехники. А на завтраке наш особист Миша, с которым у меня сразу сложились хорошие отношения, шепотом, чтобы не слышали другие, сказал.

– Борис Геннадьевич, у меня есть сведения, что Абхазская прокуратура в изгнании проводит скрытую мобилизацию среди беженцев. Они скрытно сосредотачиваются на специальных пунктах сбора, где находятся в готовности, по специальному сигналу, получить оружие и боеприпасы. Думай! Делай выводы…

Так что, в Южной Зоне безопасности из как будто разрозненных подразделений и беженцев по специальному сигналу в течение пары часов может создаться мощная ударная группировка в 5-6 тысяч человек, которая стремительным рывком из Зугдиди, может ломануться через границу и захватить город Гали. А между Зугдиди и Гали 15-20 километров. Вот это мне и не нравилось. А тут пролёт неизвестного вертолёта.

Я вызвал все блок-посты того направления и приказал усилить наблюдение и доложить как бортовой номер, так и если это возможно – где он приземлялся.

Быстро пролетели 2 часа и из города вернулся Тетенов со своей группой разминирования.