Гранатометы уже прошли войсковые испытания, они хорошо зарекомендовали себя при штурмах укреплений, особенно здесь на севере. Принцип тот же, что и у РПГ. Ну, ничего, что у него и дальность поменьше, и бронепробиваемость пока похуже, но зато не надо под танк с гранатой бросаться или к доту подползать – набравшись опыта, можно и фугасной гранатой в амбразуру попасть. Это продемонстрировали в боях гвардейцы Большакова. Командир, а ты слышал, как они еще до начала наступления отличились? Умудрились угнать катер у немцев. А в начале операции, совместно с ребятами из 181-го разведотряда, захватили две береговые батареи, прикрывающие порт. Но там вы подсобили, вдарив «Гранитом». Головко, как и обещал, представил его к Герою и остальных – к высоким правительственным наградам, включая ребят из 181-го разведотряда. Гаврилов-то наш не так давно получил Героя. Теперь уже капитан третьего ранга, вся грудь в орденах, три раза со своей группой забрасывался за линию фронта. Навели они шороху в тылу. В одном из рейдов, разгромив штаб пехотной дивизии, притащили генерала со всеми его оперативными планами, картами и приказами по войскам. До этого обезглавили танковый полк, притащив оберста. А сколько диверсий устроили в тылу врага и, что главное, ни одного человека из своей группы не потеряли. Раненые были, и даже тяжелые, а потерь нет. Я, знаешь, смотрю, мой телохранитель как-то сник, после того как он встретился в приемной Берии с Гавриловым да еще и поговорил. И понял: ему тоже хочется настоящего дела. Пострелять, кому-то голову свернуть, что-то взорвать. Он уже намекал мне на тамошних ребят, которых натаскивал в наркомате, что они не хуже его справятся с этой работой. Я вот подумываю отпустить его, только как на это Лаврентий Палыч посмотрит.

– Думаю, пока не стоит отпускать Смоленцева, время еще не пришло. А повоевать он всегда успеет.

Так поговорили еще около часа, перетерев косточки некоторым партийным деятелям, которые засветились после смерти Сталина не с лучшей стороны и о которых он уже все знает, но решил пока никого не трогать до окончания войны или дождаться, когда они совершат какую-либо оплошность.

Мы прибыли к мысу Нордкап и стали ждать прибытия подводных лодок. Лунин был уже на месте, в десяти милях западнее находилась Л-20. Еще западнее находились К-3 и С-55, у которых осталось по половине боекомплекта, да им уже пора на базу, но их задержали в море еще на несколько дней, пока не будет высажен десант на Варангер. Остальные лодки находились на переходе, который может затянуться на сутки из-за противодействия авиации противника. Они сейчас как раз перебрасывают несколько дополнительных эскадрилий на полуостров Варангер, который собираются защищать. Поэтому их разведывательные самолеты висят над морем в ожидании нашего десанта.

– Командир, что-то непонятное происходит в эфире, – обратился Ухов со своими сомнениями.

– Что тебя ввело в непонятки, Леонид, ведь ты у нас профессор по всяким ребусам.

– Да сейчас где-то в районе Балтики, датских проливов и в прибрежных водах Германии идет интенсивный поток радиообмена. Сотни полторы или больше радиостанций работает одновременно, а тут как вымерли, даже береговые за редким исключением работают. Явно что-то грандиозное назревает. Не зря они там так активизировались, забивают нас ненужной информацией. Пока мы с ней тут будем разбираться, они что-то предпримут против наших наступающих войск.

– Я понял тебя, Леня, ты предполагаешь, что вся эта шумиха в эфире что-то маскирует. Продолжай слушать, если будет что-то новенькое, доложишь.

– Командир, сам-то что думаешь по поводу этой тишины? – поинтересовался Виноградов.

– Я, товарищ адмирал, думаю, скоро немцы вышлют свои корабли в море, возможно, и уже выслали. А если так, значит, они скоро появятся на наших экранах. Надо поторопить остальные подлодки, быстрей выдвигаться в точку сбора.

– Передать приказ на Щ-403, С-56, С-101 и С-102, чтобы увеличили скорость на переходе, – распорядился Виноградов.

Наконец все заняли свои позиции, проинструктировали, поставив всем боевую задачу. Для всех были определены позиции, которые без приказа не покидать, чтобы случайно не попасть под огонь своих.

Ночью пришла радиограмма из штаба флота о том, что началась высадка десанта на побережье Варангера.

– Немцы опоздали со своим подкреплением, наши уже высаживаются на полуостров, – обрадовался Виноградов.

– Товарищ адмирал, полуостров большой, и фашистов там немало, сколько туда из-под Киркенеса переправилось. Пока мы его освободим, немцы могут за это время перебросить подкрепления.

– Товарищ командир, операторы зафиксировали многочисленные шумы с запада, – доложил Пономарёв.

– Ну вот, Михаил Петрович, накаркал.

– Дальность до источника шума? – спрашиваю у Пономарёва.

– Семьдесят миль.

– Ну вот, товарищ адмирал, часов восемь – десять у нас есть до их встречи. Да от нас до полуострова еще три-четыре часа хода. Если прорвутся, то на месте будут после четырнадцати.

– Будем тут ждать или продвинемся навстречу и посмотрим, что там такое? Или попросим штаб флота выслать авиаразведку?

– Мы подождем на месте, пусть авиация поглядит. Радиограмму в штаб флота. «Прошу выслать авиаразведку за мыс Нордкап в квадрат… обнаружить и определить состав конвоя противника».

На рассвете следующего дня вначале операторы РЛС обнаружили две воздушные цели, которые направлялись на запад. Это была наша воздушная разведка, направляющаяся к конвою, который успел за это время приблизиться еще на тридцать миль.

Потом поступил доклад от оператора ГАС:

– Товарищ командир, обнаружен еще один конвой на удалении тридцати пяти миль от первого, и, судя по шумам, там находятся довольно крупные суда под охраной боевых кораблей. – И еще через несколько секунд он продолжил: – Товарищ командир, там, прикрываясь шумами впереди идущих транспортов, присутствуют шумы больших боевых кораблей.

Через полчаса из переговоров экипажей самолетов мы узнали, что к Варангеру движется большой конвой под охраной эскортных кораблей. Мы связались с авиаторами на волне штаба флота, послали их к вновь обнаруженному конвою, проверить, что за корабли идут там.

О первом конвое мы знали почти все. Чего тут только не было! Немцы собрали все подходящие суда или просто что было под рукой, чтобы тотчас загрузить и быстро отправить на север. В первой волне шли корабли малого водоизмещения, где-то от 1000 до 2000 тонн под охраной двух десятков подобной мелочи, хотя и больно кусачей. Немцы специально выслали его впереди, чтобы наши подлодки клюнули и расстреляли весь свой боекомплект и сами попали под удар конвойных сил.

30 апреля на подходе к Альт-фьорду немцы уже потеряли четыре крупных судна и два корабля охранения. Одно их тогда утешило, что им удалось потопить одну подлодку – это была Щ-422 капитана третьего ранга Видяева. Он в последнем бою потопил корабль ПЛО и добил большой транспорт, поврежденный С-51. Обозленные немцы устроили за подлодками охоту, и больше всего не повезло Щ-422. Да, от судьбы не уйдешь: что в нашей реальности он погиб, что здесь. Только здесь на его счету больше реальных и весомых побед, за что и получил Героя, но посмертно.

Через полчаса пришло еще одно сообщение от наших летчиков о составе второго конвоя и кораблях прикрытия. Все это передавалось в большой спешке, так как нашим летчикам приходилось отбиваться от истребителей противника, прикрывавших основной конвой. Не успев перехватить еще на подлете к конвою, немцы решили уничтожить нашу авиаразведку во что бы то ни стало и не дать ей собрать полные данные о составе конвоя. Но самолеты Ту-2 могли постоять за себя, у них и хорошая скорость, и мощное оборонительное вооружение.

«Сбылась мечта идиота», – радовался я, когда узнал, что в конвое более десятка крупных транспортов и куча всякой мелочи, все это прикрывает самая мощная эскадра немцев, когда-либо выходившая в северные широты. Дёниц под истерические вопли Гитлера выгнал все корабли на помощь сухопутным войскам генерала Дитля, чтобы совместно с прибывающими подкреплениями, которые срочно вместо юга России отправили на север, и при поддержке флота отбить потерянные позиции.

– Передать на К-3 и С-55. Первый конвой не трогать, ждать второй, который идет с небольшим отставанием на три-четыре часа.

– Командир, это что получается, мы корабли первого конвоя пропускаем беспрепятственно, а атаковать будем только второй? Так на этом тоже немало фашистских войск. А если они дойдут до места? Нашим на полуострове и так трудно. Так еще эти высадятся. Сколько тогда прольется крови наших солдат, сколько жизней будет загублено.

– Григорьич, я понимаю тебя. Ну, успеют они высадиться на берег. Однако надо еще и суда разгрузить, а это время. А что, наша авиация будет бездействовать? Я думаю, что нет. Она уже сейчас готовится ударить по приближающемуся конвою. И должна его немного потрепать. А когда мы остановим основной конвой, а в особенности его прикрытие в лице двух линкоров, я уверен, фрицы не захотят долго оставаться на этом полуострове и заторопятся домой.

Как я не хотел, чтобы первый конвой был кем-то атакован, но он был атакован.

– Тащ капитан первого ранга, обнаружены шумы подводной лодки, почерк незнаком. Находится на пути конвоя рядом с К-3, – доложил оператор ГАКа.

– Почему до сих пор она не была обнаружена?

– Похоже, она лежала на грунте или пряталась за островом и только перед самым подходом конвоя дала о себе знать.

– Кто это, немка или англичанка?

– Я больше склоняюсь к англичанке, почерк немецких подлодок мы почти всех знаем, – ответил Пономарёв.

– Вот именно что почти всех, а если это что-то из первых серий, единичка или двойка, возможно, турчанка, голландка или даже француженка. У немцев были их лодки. Сан Саныч, что скажешь по этому поводу?

– Я знаю, что в той реальности эти подлодки немцы использовали только в качестве учебных.

– А не могли они после больших потерь своих подлодок какую-то из них послать сюда?

– Да, такую вероятность исключать не будем.

* * *

Капитан-лейтенант Малафеев получил сообщение о конвое и приказ его не трогать, а пропустить.

Теперь он висит на перископной глубине, наблюдая, как из-за горизонта показался лес мачт. Позиция идеальная, если бы не этот приказ, он мог парочку точно отправить на дно, так как через некоторое время будет точно в центре этого конвоя. Заметив круживший над конвоем самолет, погрузился глубже. Через полчаса над головой прогрохотали винты противолодочного корабля. Акустик подлодки К-3 вслушивался в шумы, которые начали окружать подлодку со всех сторон, и вдруг раздался взрыв, потом второй. Что это такое, нам приказали пропустить конвой, а это кто тогда? С-55 восточнее нас, и она не могла выйти в атаку. Снова раздались взрывы, но уже глубинных бомб. Немцы кого-то преследовали, вот только кого. Малафеев решился на пару секунд высунуть перископ и глянуть, что творится наверху.

А после того как глянул в перископ, то не поверил своим глазам: он находился посреди конвоя, а прямо под его торпеды подходил транспорт, а в его створе находился еще один, а там дальше два противолодочных корабля на траверзе. Можно одним залпом поразить два судна, а если повезет, то и три. Он обвел перископ по горизонту.

– Вот бля…! – воскликнул Малафеев, увидев, что и за его кормой проходит судно.

А кабельтовых в тридцати два охотника, идя параллельным курсом, кого-то бомбили. Еще он увидел, как, задрав нос, под воду погружался транспорт.

– Торпедная атака, – не выдержав, скомандовал Малафеев. – Торпедные аппараты с первого по шестой. Товсь.

Потом последовала команда «пли», и с пятисекундной задержкой торпеды вырвались из аппарата. Нос, освобожденный от торпед, устремился к поверхности, вода еще не успела возместить потерю такого груза. Все попытки удержать подлодку на глубине не увенчались успехом, лодка показала свой нос над водой. Тут же к ней устремились два корабля, стреляя из всего, что находилось на борту. Так как подлодка находилась внутри конвоя, это ее и спасло, сразу противолодочники не смогли приблизиться к ней, помешали собственные транспорты. Три из шести торпед не прошли мимо цели, две попали в транспорт, который тут же затонул, и еще одна – в другое судно, которое сейчас дрейфовало без хода. Малафеев поднырнул под проходящий транспорт и попробовал отсидеться под ним, полагаясь только на своего акустика. Но вскоре транспорт по приказу начальника конвоя резко свернул в сторону, лодка не успела среагировать на поворот судна, продолжая двигаться прежним курсом. Сверху посыпались бомбы, пока далеко за кормой, но постепенно приближаясь.

– Ныряем на восемьдесят, право руля. – Малафеев попытался укрыться под другой колонной судов. Но потом резко изменил свое намерение: – Остановить все механизмы, тишина в отсеках.

Думая, что подлодка уходит под следующую колонну, стремясь ее отрезать и не допустить, чтобы подлодка опять спряталась под каким-либо транспортом, преследователи проскочили вперед. Но наверху вновь загрохотали взрывы, и не только рядом с лодкой, но и гораздо дальше, и во многих местах сразу. Нет, это не корабли эскорта гонялись за подлодками, это наша авиация наносила торпедно-бомбовый удар по конвою. Малафеев решил, пока кораблям не до него, выйти за периметр охранения и стал медленно уходить в сторону берега, где меньше всего его будут искать. Выйдя за внешнее кольцо охранения, он снова всплыл под перископ, чтобы глянуть, что происходит наверху. В паре миль от подлодки проходили отставшие от конвоя суда. Они шли не ровным строем, а какой-то гурьбой, обгоняя осевший носом, но еще державшийся на плаву транспорт, рядом с которым находился противолодочный корабль.

– Может быть, истратим последние торпеды на этого подранка и на того, что стоит у него под бортом. Приказ мы уже нарушили, так что ответ держать все равно придется. Мы и так уже две недели в море, давно пора возвращаться, все сроки вышли. Торпедная атака.

Малафеев решил произвести двухторпедный залп, чтобы потопить обе цели. Позиция как на полигоне, даже лучше, цели стояли неподвижно. Так как для носовых башен торпед уже не было, то подходили кормой. Чтобы было наверняка, сблизились на пять-шесть кабельтовых. Но случилось непредвиденное: обе торпеды не попали в цель. Одна, вильнув, пошла влево, другая шла точно на цель, но взрыва не последовало, но и удара о корпус акустик также не слышал. Или утонула, или прошла под килем обоих кораблей. Малафеев увидел, что противолодочный корабль дал ход, отходя от транспорта. Значит, с охотника все же заметили торпеды или воздушный пузырь при выстреле, так как расстояние было минимальное. Надо или нырять глубже, или срочно попробовать выпустить наудачу последнюю пару торпед, чтобы заставить корабль отвернуть и этим выиграть какое-то время для своего спасения.

– Торпедная атака. Товсь! Пуск. Ныряем на семьдесят метров, право руля.

Тут же раздался взрыв торпеды.

Первая мысль – попали. Вторая – куда?

Надо было спасать свою шкуру и шкуру экипажа, ни о какой попытке глянуть, куда попала торпеда, и мысли не было. Но тут все опасения развеял акустик. Торпеда попала именно в противолодочник. И теперь он погружался носом рядом с транспортом. По достижении пятидесятиметровой глубины раздался мощный подводный взрыв, который даже на таком расстоянии встряхнул подлодку. Это детонировали глубинные бомбы на корме противолодочного корабля. Отойдя на милю, Малафеев все же решил посмотреть, что произошло с транспортом. Он тоже агонизировал, ему оставалось мало времени, чтобы продержаться на поверхности. Детонация глубинных бомб не прошла для него бесследно.

– Ну, вот и все, теперь можем возвращаться на базу, торпеды израсходовали полностью, продовольствия кот наплакал после почти месяца в море. На нашем счету три транспорта и два противолодочных корабля.

– Товарищ командир, шумы винтов двадцать справа, подводная лодка, похоже, идет параллельным курсом, как и мы, к берегу.

– Это, наверное, та, что потопила транспорт, – предположил старпом.

– Надо узнать, кто еще кроме нас не выполнил приказ конвой не трогать, надо держаться друг за друга, когда адмирал начнет пропесочивать за нарушение приказа, – предложил Малафеев.

– Не похоже, что это кто-то из наших, все они остались восточнее. Должно быть, англичане забрались в нашу зону, но так можно и друг друга утопить.

Из сообщений от К-3 и наших авиаторов мы узнали, что конвой потерял пять транспортов и два корабля охранения, еще один транспорт числится за неизвестной подводной лодкой. Сама К-3, израсходовав весь боезапас, возвращается на базу.

Мы остались ждать противника, который скоро должен подойти. Вскоре на западе показался дым, а через некоторое время из-за горизонта стали выступать мачты. В конвое еще оставалось шесть транспортов и полтора десятка конвоиров. Но мы не станем их трогать, пропустим дальше, пусть им занимается авиация. На подходе тот, кого мы так ждем. Они уже догоняют впереди идущий конвой и должны через пару часов выйти на нас.

В основном конвое под охраной двух миноносцев «тип 1938», четырех тральщиков восьмисоттонников, такого же количества шнелльботов и пары дюжин бывших рыбаков, ныне охотников за подлодками, одиннадцать транспортов водоизмещением от пяти до двенадцати тысяч. Севернее в пятнадцати милях шел отряд прикрытия, он же ударный отряд для перехвата мистического русского конвоя.

– Товарищ адмирал, предлагаю подлодкам С-55, Щ-403 и Л-20 заняться конвоем. А всем остальным отойти севернее и расположиться на пути эскадры.

– Это твоя операция, ты и командуй.

– Передать все данные о конвое на С-55, ему первому начинать. Предупредите, что над конвоем висят два стервятника. Ну, капитан-лейтенант Сушкин, удачной охоты тебе.

Следующая должна выходить в атаку Л-20, ей также передали все данные о конвое. Шуйского с Щ-403 предупредили, что после атаки двух первых подлодок конвой может изменить курс и скорость и ему самому придется выбирать позицию для перехвата конвоя. Если мы сможем, обязательно подкорректируем его место, чтобы он точно вышел на противника.

Остальные подлодки я увел севернее на перехват немецкой эскадры.