– Молчи. Не двигайся. Иначе сёстры не послушают меня, – тихо сказала она, – и ты окажешься рядом с этим.

– Лицо, – приказала ему Янга, вернувшись. Она обмазала лоб и щёки Игнация какой-то пахучей мазью; намазались ею и все остальные.

Они уселись на песке. Янга достала варган… и заиграла! Никогда в жизни не слышал Игнаций подобного. Дребезжащий, слегка надтреснутый звук поплыл над озером. Низкие и высокие ноты чередовались в беспорядке, из которого начала прорастать тёмная, извращённая гармония. Помимо воли Игнаций стал погружаться в полудрёму – полуявь. Одновременно изнутри начало подниматься нечто страшное и кровавое: как упоение боем, когда рук не хватает, и хочется грызть врага зубами; как гнев, застилающий глаза; как лютый, неутомимый голод, разбуженный мертвенным светом луны. Нечто, неподвластное разуму. Тонкая корка человеческих привычек лопнула, и из глубин души Игнация вышел зверь. Явился забрать своё, причитающееся по праву!

– Он идёт! – хриплый голос Янги разорвал морок.

Игнаций открыл глаза.

– Он идёт, – выдохнули остальные «сёстры».

– Он идёт…, – прошептала Лиина. Пальцы её побелели на ложе арбалета. Стрела ни на волос не сдвинулась в строну.

Мир вокруг не изменился – и изменился одновременно. Воздух пах теперь не только водой и багульником, в нём чувствовалось ожидание страшного.

Волна плеснула в безветрии и тишине. Шагах в ста от берега на озёрной глади образовалась небольшая воронка и стала быстро приближаться. Вода по ходу движения выгнулась горбом, как за кормой поймавшей свежий ветер шхуны. Невдалеке от мостков и Вяхиря воронка исчезла, вода забурлила, и из неё показалась гигантская змеиная голова. Плоская, саженной ширины, чёрно-зеленая с фиолетовым отливом, покрытая чешуями размером со сковороду или рыцарский наплечник. В глубину уходило толстенное, чуть уже шеи, тело. Два чёрных, равнодушно-пустых глаза смотрели в никуда, и при этом на каждого по отдельности.

Дико выгнулся привязанный к мосткам Вяхирь. Застонал в бессмысленной мольбе.

Игнаций сидел еле живой от ужаса. Стецко, рассказывая байку про болотного демона, не соврал.

Чудовище приоткрыло пасть и алым языком, похожим на толстого двухвостого змея, облизало воздух вокруг смертника. Вяхирь обмяк и замер. Обморок. Боги пошутили – или демоны сжалились, какая разница? Ему так легче, умрёт без мук. Мгновение аспид раздумывал – и молниеносным ударом схватил жертву. С треском оборвалась верёвка, мелькнули ноги в грязных сапогах, змея по-птичьи дёрнула головой, проталкивая добычу в глотку.

Игнаций шумно выдохнул.

– Молчи! – прошипела Лиина, но тварь уже была рядом. Толстое тело обвилось вокруг бугра, а змея раздвоенным языком неуверенно, словно в сомнении, ощупывала замерших людей. Язык был гладкий, холодный и пах сырой рыбой.

«Сожрёт» – понял Игнаций, сдерживая дрожь. Ещё миг, и он бросился бы бежать, не разбирая дороги, в омут, в трясину, куда угодно, только подальше от мерзостных прикосновений. Этот миг не настал. Вот змея была рядом, и уже нет её, и только бьёт в плашки мостков потревоженная вода.

В тишине прошло несколько минут, потом Лиина осторожно разрядила арбалет и с облегчением откинулась назад.

Игнаций тут же вскочил и отбежал подальше, к двум старым кривым ивам. Глупо, но когда между ним и женщинами оказались древесные стволы, ему стало легче.

– Что это было?! Кто вы такие?! И зачем?!!

Лишние вопросы, но ему ответили.

– Великая Змея. Мы тут живём, на острове. А этот был бандитом, как и ты.

Наверное, вызов Великой Змеи – дело непростое, поэтому Янга говорила тихо и безразлично.

– Зря ты про остров, – сказала одна из женщин.

– Он и так видел слишком много, Зура, – отмахнулась Янга, – теперь или с нами, или утопить. А девка, – Янга кивнула на Лиину, и та угрюмо нахмурилась, – не позволяет топить. Чего зыркаешь, глупая?

– Я решила. И мне отвечать!

– Ответишь, – махнула рукой Янга, – да как бы поздно не было…

– Эй, – обнаружив, что его не собираются убивать прямо сейчас, Игнаций вернулся и присел на нос лодки, – чего про меня без меня решаете? А если я с вами не хочу?

– Оставайся, тать, – Зура пожала плечами, – воды тут много. Жрать будешь лягушек, потом мазь протухнет, придёт Змей и съест тебя. Захочешь лодку украсть, тогда мы точно тебя убьём. Лиина стреляет метко.

Лиина кивнула:

– Не промажу!

– Не надо стрелять! – Игнаций просительно прижал руки к груди. – Я простой артист, фокусник.

– Да, – Зура вынула нож. Один из потайных ножей Игнация, тонкий, узкий и острый как бритва. На чернёном полотне лежал тусклый блик, – простой артист.

– Но этот змей, – Игнация передёрнуло, – это чудовище! Вы поклоняетесь демону! Вяхирь не заслужил такой смерти!

– Вы все её заслужили! – отрезала Янга. И добавила: – Кланяешься ты своему цепному псу? Нет! Но чтобы собака стерегла дом, её надо кормить.

На острове жили только женщины. Сбежавшие от жестоких мужей и деспотичных родителей. Плоды любви созревают быстрее, чем кончается само чувство, и почти все приходили с детьми. Принимали только девочек. Старая Эллис, мать Лиины и предводительница общины, жёстко выдерживала это правило. Тем, кто пытался попасть на остров с сыновьями, предлагали выбор: бегство или ребёнок. Пока существовала община, сыном не пожертвовал никто.

Жизнь беглянок была проста. Они ловили и заготавливали рыбу, огородничали, били уток и гусей. Главной подмогой оказались, однако, старые копи. Драгоценный металл сохранился в отвалах и в старых штреках. Его было не так много, чтобы обратить на себя внимание Короны, но хватало на жизнь полусотне женщин и девочек.

Часть он понял из разговора «сестёр», пока они переправлялись на остров, кое-что додумал, вспоминая слухи, что бродили по окрестным сёлам. Ещё больше услышал от Эллис. Надсаживаясь, матушка так кричала на Лиину, что Игнацию захотелось оказаться на болоте, рядом с Великой Змеёй. Или в яме у графа Эдуардо, будь благословенно его имя во веки веков! Только подальше от сумасшедшей старухи, раздери её лихоманка!

Не тут-то было.

– О чём ты думала, дочь, – произнесла вдруг Эллис так спокойно, и Игнацию стало совсем неуютно, – когда тащила сюда ЕГО?

– Матушка! Ты говорила, что сёстрам нужно развлечение…

– Ты в уме ли, девчонка?!!

– Нет же, матушка, ты не поняла! Он фокусник, искусник. Пусть детки порадуются…

– Искусник…, – матушка села и спросила холодно: – Как звать тебя, фокусник?

– Игнациус, сударыня, – ответил Игнациус, и достал солид…

В отличие от других сестёр, заселивших каторжные бараки и казарму охраны, матушка Эллис жила в каменном здании бывшей конторы, неподалёку от причала. Сирень и бузина подступили вплотную к открытым окнам, и именно в этих кустах спрятался Игнаций, сбежав от восторженной гурьбы девочек, таскавшейся за ним с рассвета. Успех был оглушительный, но за два проведённых в общине дня Игнациусу смертельно надоела привязчивая мелюзга. Тщеславный артист внутри млел в лучах славы, но тёртый авантюрист и ватажник озирался и косил по сторонам. Вспоминался Вяхирь и Великая Змея. Надо было бежать, и как можно скорее, но сначала…

– А что потом, дочка, ты подумала?

Старуха оказалась дома. Голоса звучали чуть слышно, и Игнаций замер, стараясь не шевелиться и дышать через раз.

– Мамочка!

Лиина!

– Молодой мужчина – это не котёнок, не щенок. Его не запрёшь в доме, он захочет большего, чем миска каши! Мы не просто так ушли сюда, милая…

– Что же делать, матушка? – голос Лиины дрожал. «Дурочка» – беззвучно хмыкнул Игнаций. Как смотрела на него девушка во время утреннего представления! Она уже насытилась фокусами, и, похоже, хотела чего-то большего, сама не понимая – чего именно. Видевшая мужиков только через прицел арбалета, не понимая, что делает, Лиина наводила вечные женские чары, топила его в чёрных глазах-омутах. Глупая… Не чистая вода в тех омутах, а бездонная трясина. Не утопишь и не проглотишь! Я не Вяхирь, а ты – не Великая Змея.

– Завтра на рассвете уведёшь его назад, – наставляла тем временем Эллис. – Коротким путём, с завязанными глазами. Кружи, петляй… Но чтобы он никогда не нашёл дорогу через трясины!

– Смогу ли я одна?

– Янга поможет, – Эллис тяжело вздохнула. – Иди, моя хорошая!

Хлопнула дверь. Мелькнула сквозь густую листву лёгкая фигурка Лиины.

– Теперь слушай, – теперь в голосе Эллис не было и следа материнской ласки. – Разбойник не глуп. – «Ах, ты, ведьма!» – Он должен понимать, что у нас есть помощницы там. – «Невелика тайна» – Поэтому он не должен выйти из болота!

– Да, хозяйка, – с радостной злостью ответила Янга, – он останется там!

Приговорили, со странным восхищением понял Игнаций. Да только Игнация просто так не возьмёшь, он ещё поборется! Нужно раздобыть оружие – и не повторять ошибок, держать ухо востро. Но что это?

– Сюда, скорее, сюда! – закричали с берега. – Матушку позовите! Янга где?

Застучали каблуки, Янга пробежала, за ней, охая и отдуваясь, проковыляла старая Эллис. Прокравшись вслед за ними, Игнаций глянул на озеро из зарослей камыша и тихо присвистнул. Старшой сделал выводы из ночного нападения, и совсем не те, на которые рассчитывали сёстры.

Разрезая острыми носами встречную волну, к острову приближались три лодки.

– Раз! Раз! – мёрно взрёвывал с носа передней Старшой и размахивал в такт левой рукой. В каждой лодке было по шестеро ватажников. Четверо за вёслами, ещё двое со щитами в руках прикрывали гребцов со стороны берега. Атаман держал щит одной рукой, а рядом сидела женщина. Связанные руки мешали держать равновесие, и она неловко кренилась на сторону. Красный платок сполз на шею и вился на ветру змеиным языком.

Вот одна из помощниц, понял Игнаций. Теперь она заложница. Старшой не терял времени. Нашёл проводницу, вызнал короткий путь, иначе лодки не протащить, и вот теперь он тут. Что делать будешь, старуха?

Загудел варган, и Игнаций поспешил назад, ближе к надёжным каменным стенам жилища Эллис. Не слышать этих звуков, не видеть кошмарной твари. Как легко Эллис принесла свою соратницу в жертву холодной гадине! Эллис да Змея – сёстры, как видно. С этой мыслью Игнаций подтянулся и исчез в открытом окне конторы.

К воде он вернулся, когда всё было кончено. Только прыгала на мелкой волне лодочная щепа у ног старухи, да Янга с мёртвым лицом мяла в руках мокрый малиновый лоскут.

– Завтра ты уйдёшь, – Эллис ткнула в грудь Игнацию скрюченным пальцем. – Расскажи всем: так будет с каждым. Вашему племени тут не место. Поди с глаз!

Лиина пришла после заката.

Игнациус молча посторонился, пропуская арбалетчицу в дровяной сарайчик за огородами, где провёл две прошлые ночи, а теперь собирался провести третью, возможно, последнюю в жизни.

– Зачем ты здесь? – бросил равнодушно. – За фокусами? Я устал и хочу спать.

– Не знаю…, – девушка посмотрела в его глаза: – Янга отдала её Змее! Просто так, как и остальных… Свою мать! Ты видел?

– Я догадался. Что с того?

– Но мать, женщина! – слёзы блеснули на её глазах.

– Три дня назад ты убила человека, – удивился Игнаций, – потом вы с подругами накормили Змею ещё одним. И сегодня.

– Это другое!

– Нет!

– Матушка учила, что мужчины – всё равно, что звери! – она теребила шнуровку куртки. – Я не понимаю… Но так не должно быть? Я увидела твои руки… это не звериные лапы. Я смотрела на тебя, когда ты…, когда у тебя…, звери так не могут! – Лиина всхлипнула и прижала руки в груди. – У меня щемит здесь, когда я смотрю на тебя. Что это? Это …любовь? Я хочу понять!

– Ты поймёшь.

Игнаций закрыл дверь и заложил её изнутри крепкой жердью.

– Только обещай быть послушной и ничего не бояться.

Янга осталась в том самом бочаге с ненадёжными глинистыми берегами, который приготовила для Игнация. Догоняя на опасном участке, ошиблась и не нашла, куда надёжно поставить ногу… Игнаций пытался подхватить и удержать её, но смог зацепить только кончиками пальцев, когда гнилая вода уже скрыла женщину с головой. Мгновения борьбы, рука её соскользнула и… всё. Так, надеялся Игнаций, это выглядело со стороны. Фокусники умеют многое. Например, толкать, но делать вид, что тянешь.

Потрясённая, Лиина попыталась впасть в истерику, и Игнацию пришлось успокаивать её, перемежая пощёчины и поцелуи. Теперь она потеряно плелась впереди, а Игнаций считал барыши. Шпага осталась на острове, зато сапожный нож и шило вернулись к хозяину. Душу приятно грели слитки за подкладкой полукафтана. Он сильно рисковал вчера, обыскивая старухину берлогу, но Эллис, привыкшая к послушанию сестёр, даже не подумала проверить серебро. Но главное спряталось в поясном кошеле. Варган и склянка с зельем! Думали, посадили чудовище на цепь? Ключ-то – вот он! Рано или поздно тварь проголодается. Что сделает голодный волкодав, сорвавшись с цепи? Убежит? Сдохнет с голоду? Или сожрёт хозяев? Туда и дорога…

«Думаешь, меня полюбила? Где тебе, не знавшей любви… Моя инаковость привлекла, моё искусство, моё отличие! Мои руки… Глупая. Той же мерой отмерю. Не тебя люблю – не за что, путь на свободу в твоей голове!»

– Долго ещё? – спросил он сипло.

– Час. Полтора… Здесь нельзя торопиться.

«Час-полтора. Что с тобой делать? По справедливости, ты спасла меня, – шило привычно легло в ладонь, – но лишь из прихоти. Надо решить, пока не вышли из болот. Потом будет поздно. Я решу, я обязательно решу. Время ещё есть…»