Москва

– Да там вроде тихо, – сказал Батька, – никто ничего об этом детективе не говорит. Помощников его сейчас шарят. Парнишка у него водилой был и бикса, что-то вроде секретарши. Бабец этого сыщика под машину попала сама.

– Понятно, – кивнул Шакал. – А как этот, в больнице который? В Туле?

– Без сознания. Но если что, мы его сразу…

– А может, не стоит? Тогда точно менты аварию с этой мокрухой свяжут и начнут копать. И про документы выяснят. Но с другой стороны, вдруг он что-то вспомнит? Если дело начнут – это провал. Наверняка отыщутся свидетели, которые давали информацию детективу. Как ты думаешь, добивать будем телохранителя или…

– Так я ж и говорю: очухается – враз билет на тот свет выпишем. Но тут надо потихоньку действовать. Я пытаюсь медсестричку подпрячь. Пусть что-нибудь сделает, чтобы он, не приходя в сознание, сдох. И вопросов не будет. Медицине по хрену, если он умрет.

– Вряд ли она писанется на это. А вообще было бы здорово. Знаешь, надо ей предложить такое, от чего она отказаться не сможет. Тысяч триста, а то и пятьсот баксов. Ее, один хрен, убирать надо будет, а покойникам бабки ни к чему.

– Так-то оно так, но не писанется она на мокруху. Хотя бабки очень любит. А больше там у нас никого нет.

– Попробуй уболтать, пообещай что угодно, лишь бы помогла.

– Пусть Муха уговаривает, она с ним шашни имела. Пошлю его, пусть перетрет.

* * *

– Ну что, – спросил Вайс, – звонил Султан?

– Да, – кивнул рослый парень со шрамом на лбу. – Приехали наши, и их встретили. Правда, Соловья они еще не видели.

– Не дай Бог, узнает Соловей про Гиви, хана нашим сразу. Султану усы подрежут вместе с головой, Соловей не подарок.

– А ты что, – удивился Шакал, – знаешь Соловья?

– Встречался, – кивнул Батька. – Он к Гиви приезжал. Тот еще субчик. Для него человека пришить – что стакан молока выпить. Не киллер он, а просто исполнитель.

– Понятно. А Соловей – кликуха или…

– Или, – усмехнулся Батька. – Это фамилия его матери, а по паспорту он Солидзе. Его папашу во Владимире в сучью хату кинули и забили. А Рамаз по дорожке батяни пошел. Вот такая это птица.

– Ты с Отмычкой говорил?

– Да нет его нигде. Я уже всем, кто Ваньку знает, сказал: если засекут, пусть передадут, чтоб ко мне занырнул.

– Надо было сразу узнавать, как только он базар этот начал.

– Нельзя было показывать, что мы заинтересованы в этом. Да появится Отмычка, и узнаю я у него все. Может, он и не в курсе, как его бомбанули.

– Не расколют Султана ростовские? А то узнает Вайс, что он и на нас пашет, и шепнет Соловью.

– Да и хрен на него! Кстати, неизвестно, на кого именно Соловей пашет. Получается, что и нашим, и вашим. Главное – выяснить все об этом детективе и выйти на того, кто знал о документах. Он и увел их у Царицы.

– Сделано ловко. Двоих кинул – нас и Вайса. И что за умелец, мать его?!

– А ты как думаешь, Соловей больше на чьей стороне?

– Да хрен его разберет… Видно будет. Цыган-то наш на сто процентов, поэтому все-таки преимущество на нашей стороне. Зато кинул всех какой-то сучонок. Очень хочется узнать, что это за умелец.

– Мне тоже. А ведь все было бы класс, если б прижали мы этого Вайса! – Шакал рассмеялся.

– Ты чего? – удивился Батька.

– Да просто читал я книгу про Вайса, «Щит и меч» называется. Там Вайс – советский разведчик. А тут – мразь, оборотень. Наверняка не на одного Вайса были собраны эти бумаги. Кто-то там еще зафиксирован. Ведь вышел на Вайса тот сыщик. И наверняка этот третий, а может, и четвертый, и пятый даже еще больше боятся светануться. Ведь их Вайс доить бы стал.

– Узнаем всех, – пробормотал Батька.

– А на кой я ему сдался-то? – спросил плешивый мужчина. – Он же сейчас вроде как на мафию работает. А тут, видите ли, понадобился я ему. Интересно…

– Может, хочет работенку предложить? – хмыкнул толстяк.

– Никакой работы я теперь не беру. Все, отпахал свое Отмычка. Руки дрожат, да и страх появился, а значит, надо завязывать. Но Батьку навещу, узнаю, зачем я ему понадобился.

– Сходи, – кивнула невысокая седая женщина. – Он не мне одной говорил, нужен ты ему зачем-то.

– Да знаю я, – хмыкнул Вайс, – и про Султана, и про Батьку. Но не это сейчас главное. Где-то находятся бумаги, которые, если попадут в прокуратуру, поставят на моей жизни крест. Я надеюсь, что в документах не все сказано про мою вторую жизнь, но если все-таки он вез их в Москву, значит, там вполне хватит на то, чтобы возбудить дело. И я не знаю, на кого вышел этот хренов детектив. Все должно было закончиться хорошо. Забрали документы удачно. Неизвестно, выживет ли уцелевший. А вот потом все пошло под откос. Какой-то умелец перехватил документы. Пока это меня спасло. А если бы документы были в дипломате возле убитой? – спросил он и вздохнул. – Мне бы сразу хана. Может, там были документы еще о ком-то, но…

– Погоди, Василий, – остановил его мужчина с седым ежиком, – а почему ты думаешь, что в документах говорится о тебе? Вполне возможно, что там фигурируют другие лица. Может, потому и увели дипломат, что на кого-то еще там компромат?

– Да нет, Аркадий Адамович, на меня там компромат был. Я получил стопроцентную наводку на машину Голина и принял меры. Правда, не знал, что исполнителем будет Шакал. ДТП со смертельным исходом – не его стиль.

– Да я знаю, как работает Шакал. И был немало удивлен, когда он согласился.

– Он повелся на просьбу Царицы. Шакал обязан ей жизнью. Правда, об этом я узнал совсем недавно. А сейчас стараюсь понять, кому понадобились документы. Если бы хотели шантажировать и заработать, давно бы вышли на меня. Если решили отдать ментам, то почему не отдают? Непонятно. Напрашивается вопрос: зачем взяли документы? И чего ждут?

– Это уже два вопроса. Я поразмыслил и пришел к убеждению, что пропажа документов – не спланированная акция, а случайность. Да-да, – Аркадий Адамович улыбнулся, увидев удивленный взгляд Вайса, – именно случайность. Мои люди уже начали отрабатывать эту версию, как мне кажется, единственно верную.

– Подождите, Аркадий Адамович, как такое могло произойти? Машина Цариной была под наблюдением и моих людей, и людей Шакала, то есть Батьки.

– В том-то все и дело. Но и твои люди, и парни киллера не заметили моих людей, которые вели Царицу от ее дома. Они видели людей Солиста и еще кого-то. Но не все были людьми Батьки. Уголовников, слава Богу, мои люди распознать умеют. Была третья группа, а значит, есть кто-то, кто знает о документах и, следовательно, мог их похитить. Работали профессионалы высокого класса. Наблюдали две группы, и никто ничего не заметил. Значит, документы были похищены по пути следования Цариной. Я выяснил: это было можно сделать три раза, когда Царина выходила из машины. Таких моментов было три – заправка на проспекте Мира, остановка чуть дальше, она выходила менять валюту, и небольшое ДТП. Она чуть было не врезалась в машину, выскочившую перед ее автомобилем из переулка. На заправке подмена невозможна – там машину видели все, как и при посещении ею обменного пункта. Остается ДТП. Там ее не видел никто. И заметь, этот «чайник» погиб в тот же день. Кстати, люди Батьки пытались выйти на него. Остается вопрос: виноват он или нет? Погиб он в ДТП, и криминала там вроде нет. Но столкновение – единственный случай, когда можно было подменить дипломат. Я было подумал, что это борсеточники, но вспомнил, что дипломат подменен. Картина представляется мне так: «чайник» подставляется под машину Тамары, но делает это очень аккуратно, так, чтобы Тамара снизила скорость, а потом остановилась. Возмущенная Царица выскочила из машины. Кто-то предложил осмотреть машины – нет ли повреждений. Царица немедленно подошла. А в это время и был подменен дипломат. Убедившись, что столкновения не произошло, Тамара поехала дальше. Но тут вот что интересно – ее убивают прежде, чем она отдала документы тебе.

– Ее должны были убить, но после того, как я получу документы. Я хотел отрезать концы.

– Понимаю. И все-таки мне непонятно, почему Тамарку убили с дипломатом? Кто убил ее?

– Да я это и пытаюсь узнать! – закричал Вайс. – А почему ты так говоришь со мной?! – В раздражении он перешел на ты.

– Да потому, что в дипломате, помимо компромата на тебя, были документы, которые угрожают и мне, и, кстати, еще кое-кому. К сожалению, я выяснил это совсем недавно. Там были и факты против твоего недавнего друга, Хищника. Его люди тоже наблюдали за Цариной. Я все обдумал и убежден, что дипломат подменили во время ДТП, точнее, инсценировки ДТП. Но тот, кто подставился, погиб в настоящем ДТП на Кольцевой. Этого человека не убрали, а произошла авария. Его жена рассказала, что муж привез деньги, сумму она не называла, но понятно, что ее эта сумма устроила. Сейчас мои люди отрабатывают круг знакомых погибшего. А теперь ответь: Лева знал о документах? И второй вопрос: что Лева знает о документах и что там есть против него?

– Положим, он может догадываться. И я знаю только о двух эпизодах – банковский счет в Вильнюсе и запись разговора Мусы с Сухаревым. Сухарева я убрал, но запись имеется. Благодаря Сухареву я и узнал о том, что этот частный детектив собирает материал. Он как-то вышел на Мусу. То ли кто-то его нанял, и он случайно…

– Голин никогда ничего не делал случайно. А почему ты не попытался выкупить…

– Мы предлагали ему миллион евро. Не я, а Сухарев, но бесполезно. Этот разговор тоже записан. Я узнал обо всем за сутки до поездки Голина в Москву и сумел устроить так, что он выехал на три дня позже. За то время нашел через Царицу Шакала, ну а дальше вы знаете. И все вроде должно было получиться.

– Почему ты ничего не сообщил мне?

– Я же объяснил, что узнал об этом из записи разговора Сухарева с Голиным, и единственное, что успел сделать – испортить машину Голина, и он поехал только через три дня.

– Почему потом молчал?

– Послушай, Говарский, ты много на себя берешь. Я в первую очередь думал о себе. Моя связь с Беком – достаточная причина для того, чтобы меня задержали. Ты знаешь, кто такой Бек и чем он занимается. А о тебе и Леве я, признаться, не думал. Мне плевать на ваши проблемы. Я почувствовал холод тюремных камер и услышал лязг замков на железных дверях. И мне было не до вас.

– Несмотря ни на что, ты всегда уважал мое звание, а сейчас что себе позволяешь?..

– Да пойми ты наконец, Аркаша, сейчас дело не в том, генерал ты или старлей. Кончилось время, когда звание или должность прикрывали от закона, которому мы, кстати, обязаны служить. Прокуратуре плевать на то, кто ты – губернатор или мэр, генерал или сержант, если есть доказательства твоей вины. А я сейчас чувствую близость этого момента и не знаю, что делать. Все случилось внезапно. Ты это понял, потому и заявился ко мне. Надо кого-то убрать? Ты этим не занимаешься, а у меня штат…

– Хватит, полковник! Все гораздо серьезнее, чем может показаться. Твои дела с Беком – просто шелуха от семечек. А вот семя – это наш бизнес. Ты не забыл наше совместное предприятие? Как раз сейчас нам это аукнется. Мои люди вышли на человека, который замешан в деле о золоте Френина. Хорошо, что я провел свое расследование и узнал, что Голин начал дело против тебя с беседы с Мускаевым.

– Подождите, – растерялся Вайс, – но…

– Помнишь! – усмехнулся генерал. – Мусу пытались вывести из игры, он мешал транспортировке золота, но убрать его не удалось. Муса опытный воин и сумел уйти. А вот его жену и сына убили. Помнишь Искрова? Вот на него Голин собрал компромат, и он был арестован. Но успел покончить с собой до суда, поэтому Френин, да и некоторые другие остались в своих креслах, и Мускаев вышел на Голина. Ведь Голина тогда подставили, и он был вынужден уйти из органов. Мускаев передал Голину материал и назвал людей, которые уже освободились. А Голин сумел их разговорить. Это было совсем нетрудно. Во-первых, в них живет обида, во-вторых, некоторая сумма денег, и Голин узнал все. А проверить факты, учитывая его бывших сослуживцев, для него не вопрос. Теперь понял, почему я здесь?

– Конечно, – вздохнул Вайс. – Неужели все так серьезно?

– Гораздо серьезнее, чем можно было предположить. – Если бы я только на секунду мог подумать, что документы пропадут, я бы расстрелял Царицу там, где она их брала. Но увы, оплошали мы.

– И что теперь делать?

– Да есть у меня мыслишка… Обдумаю и сообщу. Надеюсь, теперь мы будем одной командой.

– Я тоже на это надеюсь. А как Остапов?

– Я поговорю с ним. Он должен понять – или мы спасемся вместе, или все пойдем ко дну.

– Да базар идет, что какого-то урку точно так же кинули, – сказал худой мужчина в очках. – Я, правда, не узнавал, о ком базар, но…

– Кто говорил? – перебил его Солист.

– Да вроде как Рябой. О кореше своем. Зашел базарок про Царицыну подружку Ритку, ну и…

– Вспомни, Жердяй, кто говорил и про кого.

– Я звякну Соньке, она наверняка помнит. Я тогда перебрал прилично. Хотя погоди, там были Пашка Рябой, Лодочник, Гробовщик и приятель Рябого. Вот он и говорил, точняк.