Международные договоры

Запорожцы осознавали себя прежде всего воинами, и главной своею жизненной целью видели постоянную войну. Отсутствие энергичных военных действий могла привести к внеочередной Раде и смене старшины. Казаки кричали, что кошевой "обабывся" и сделался «ганчиркою» (т.е. тряпкою), поэтому нужно нового кошевого, чтобы почаще водил казаков в бой.

Когда приезжали послы и ставился вопрос о походе против неприятеля, казаки проводили Раду иначе. Сначала они давали аудиенцию послу государя, приглашавшего запорожцев на войну. В ходе беседы казаки требовали условий похода в письменном виде, после чего просили объявить казачье коло. На нем они изучали предлагаемое, громко высказывали свое мнение. В итоге товариство предложение принимало или отрицало. Определялось по числу шапок брошенных вверх в знак согласия. После решения от товариства избирали 20 депутатов. Они приглашали посла в коло(круг) и начинали обсуждать с ним каждый пункт, в конце концов, запорожцы высказывали свое согласие: били барабаны, трубили трубы, стреляли пушки.

Но на следующий день послу сообщалось, что казаки подумали и решили все-таки от похода отказаться. Посол начинал упрашивать казаков пуще прежнего и обещал большую награду за понесенные труды. Старшина в свою очередь также уговаривала товаритство не отказываться от лестных условий. Однако, казаки стояли на своем. Тогда кошевой, разгневавшись, складывал полномочия атамана. После чего коло расходилось, а собиралась третья Рада. На ней кошевого просили принять должность снова и когда он, наконец, соглашался, предъявлялись письменные условия похода послу. Посол, прочитав, являлся в коло и объявлял, что он на все согласен и вручал казакам подарок в несколько тысяч золотых. Запорожцы расстилали на земле кобенки (т.е. плащи): пересчитывали, прилюдно, золото. Затем товаритство дарило посла шубою и посылало собственных послов с грамотою «к почтившиму их приглашением на службу», государю.

Кроме общевойсковых Рад были у запорожцев «рады куреней», или как их еще называли, – "сходки". Куренные сходки происходили только в тех случаях, когда требовались решения невозможные на общей раде. Тогда к куреню шли кошевой, только куренные атаманы и старшина, таким образом, все проходило строго между избранными.

Суд и наказания

Все суды были гласными и прилюдными, а решения только по общему приговору Рады. С годами судебная практика совершенствовалась, а в Сичи появилась должность Войскового судьи.

Смертью каралось:

предательство, – за это полагалась лютая смерть без покаяния (без права на исповедь и отпущение грехов), на железном крюке за ребро или на колу,

убийство товарища (строжайший принцип не проливать крови своего народа): братоубийцу закапывали в землю живого в одном гробу с убитым,

воровство и укрывательство краденой вещи – вора обычно приковывали к позорному столбу, где забивали киями (палками) или побивали камнями,

за великое воровство или как бы мы сегодня сказали – "хищение в особо крупных размерах" виновных ждала шибеница (виселица). Позорная смертная казнь.

«Кривые, хромоногие и почти безногие калеки, просившие в Сичи милостыню ни к кому в глаза не лезли, а "сидели в градских воротах с молчанием, в ожидании от доброхотных даятелей милостыни, якую им и давано было щедрою рукою набожных, хотя и веселых казаков".

Единственно, что требовало от калек запорожское правительство, так это снимать с шибеницы повешенных и погребать их на выгоне. С последними нищие часто менялись одеянием, без угрызения совести раздевая мертвых разбойников, "хотя тем дать выразумить живым, яко всегда лучше просити, нежели, однажды, умерети на виселице".

От шибеницы можно было избавиться только в том случае, если какая-нибудь девушка изъявляла желание выйти замуж за осужденного. Однажды, когда коня с преступником уже подводили к виселице, навстречу ему вышла девушка под белым покрывалом, в знак того, что она готова выйти за приговоренного замуж. Процессия остановилась и тогда осужденный на смерть, казак попросил девицу снять покрывало с лица. Когда же он увидел, что она сильно обезображена оспой, он всенародно отказался от нее, заявив: "Як иматы таку дзюбу, лепше на шибеници дать дубу" и последовал дальше навстречу своей смерти»,

За связь с женщиной или содомский грех. Казнь полагалась за привод женщины в Сичь, будь это даже мать или сестра козака. Одинаково, с этим каралась, впрочем, и обида женщины, если казак посмеет опорочить ее, ибо, как справедливо полагали запорожцы: "подобное деяние к обесславлению всего войска запорожска простирается». «Садомлян» (гомосексуалиств), крайне редкое явление, затаптывали сапогами, «доки вид трупа не застанеться мокрое место», землю после этого посыпали солью, в память об Богом истреблении городов Содома и Гоморры.

За насилие в христианских селениях, за самовольную отлучку, пьянство и дерзость против начальства во время похода и за не возвращение долга товарищу приковывали цепью к пушке.

Войсковой есаул обычно исполнял роль следователя, исполнителями же приговоров всегда были сами осужденные, обязанные поочередно казнить друг друга. Последнего, повесившего своих «подельников» вешали с коня, петлю он надевал себе на шею сам, сам же связывал себе и руки. Коня понукали свистом. Конь шарахался и приговоренный болтался в петле. Считалось, что истинный «козак» не может убивать безоружногои не может опоганиться ролью палача. Постулат в дальнейшем благополучно, как и многие другие, забытый.

После уголовного суда все казаки держали двухнедельный покаянный пост, не за казнь, а за нарушение заповеди: «Не судите, да не судимы будете»

Конница запорожцев

В начале XVII века Османская (Турецкая) империя была одним из могущественнейших государств мира, а крымский хан стал вассалом турецкого султана. От татарских набегов страдали все южные земли Восточной Европы. Главная цель похода – рабы!

У захваченных во время набега людей оставалась одна надежда на казаков-запорожцев, которые могли отбить полон. Весть о набеге мгновенно разносилась по всей сторожевой линии. Казаки спешно вооружались, садились на коней и спешили по следам умчавшихся врагов. Только быстрота коней да правильно разгаданные следы уходивших решали судьбу пленников.

По словам вице-адмирала Корнелия Крюйса, писавшего о запорожцах в 1699 году, запорожские казаки по преимуществу – конное войско, потому что всегда имели дело с татарами, которые все были ездоки на конях. Сам характер местности, где действовали запорожцы, ровная открытая степь,. где только верхом на коне можно было догнать такого неуловимых и быстрых наездников, каким были татары – крымцы и прочие степняки.

Для казака конь в полном смысл составлял его второе «я». В песнях и былинах он называется верным другом, неразлучным товарищем, казак обращается к своему коню не как к бессловесному животному, а как к разумному существу.

По дошедшим до нас описаниям и археологическим находкам запорожские кони были небольшого роста, с маленькими копытами, невзрачные на вид, но зато, по свидетельству очевидцев, все они отличались необыкновенной крепостью, силою, твердостью в ногах, выносливостью во время продолжительных походов, неприхотливостью к корму, замечательно спокойным нравом и удивительной понятливостью. Они узнавали своих хозяев по зову и на свист их являлись из дальних мест степи. «Крикнет, бывало, запорожец на коня «ползи!», то он протянет передние ноги вперед, а задние – назад, и ползет, а как почует, что казак уже на спине, тогда подымется и гайда; а как сидит запорожец на коне, то управляет им ногами: куда хочет, туда и повернет», – писал исследователь запорожской старины Зварницкий.

Из-за быстроты езды запорожских коней современники называли их «ветроногими». Проскакать без отдыха тридцать верст, не получив никакого корма в течение целого дня, было для запорожских коней делом обыкновенным. Лучших коней – сильных и быстрых жеребцов, запорожцы называли «огирями».

Большинство коней запорожские казаки выращивали сами на заливных лугах по берегам Ингульца, Буга и Днепра, где под наблюдением табунщиков паслись многочисленные табуны. Помимо разведения собственных, немалое количество лошадей добывали казаки у черкесов, турок и особенно у татар, покупая или отбивая их из табунов.

Насколько велико было количество лошадей у запорожцев, свидетельствует тот факт, что однажды кошевой атаман Петр Кальнишевский продал 14.000 лошадей, а татары увели при набеге у полковника Афанасия Колпака до 7000 голов. По словам англичанина Клавдиуса Рондо, в Запорожье едва ли находился один казак, у которого не было бы 10 или 20 коней.

Запорожские кони славились во всей Восточной и даже Западной Европе. Спрос на них был очень большой – поляки, русские, крымцы, турки – все стремились приобрести хорошего коня из запорожских степей. Сами казаки высоко ценили своих лошадей, и в знак особого внимания посылали иногда в подарок лучших коней знатным особам на Украину, в Польшу и Россию.

Живя на границе «Дикого Поля» и подвергаясь набегам татар, запорожцы не ограничивались пограничной борьбой с татарами. Они сами нередко совершали сухопутные походы на Крым и морские походы на малоазийский берег Черного моря, где громили турецкие города, захватывали добычу и освобождали невольников. Если намечался особенно большой поход, то запорожские казаки привлекали к нему и малороссийских казаков. При отправлении в поход, перед самым выходом из Сечи, служили молебен, а потом под выстрелы пушек выступали.

Впереди всего войска на коне ехал войсковой хорунжий со стягом или хоругвью в руке. Во главе всего войска на прекрасном аргамаке, убранном богатейшей сбруей, выступал кошевой атаман. За ним следовала пехота, конница и артиллерия. Большинство запорожцев шли сохраняя татарскую тактику «одвуконь». Во время движения посылали во все стороны особых передовых казаков – разведчиков. Шли большей частью по ночам, днем останавливались в глубоких балках и перелесках. В пути запорожцы предпринимали самые строгие меры предосторожности: не разводили огня, не курили люлек, не позволяли ржать лошадям, завязывая им морды платками, веревками или ремнями, старались говорить между собой вполголоса или даже шепотом.

Движение войска должно было происходить с такой осторожностью, чтобы, как писал современник, о том «ни сорока, ни ворона не могли ни видети, ни слышати». Когда запорожцы доходили до границ Крыма, то здесь, выждав полночного времени, внезапно врывались в самые населенные места, предавая все мечу и огню. Сея панику, казаки старались захватить как можно больше добычи и освободить из плена христианских невольников.

В атаку казацкая конница обычно ходила «лавой», представлявшей собой одну неровную шеренгу с загибавшимися крыльями для охвата флангов противника. Для встречи конной атаки врага казаки «батовались», то есть строились в три шеренги. Отступали с поля боя запорожцы редко, но если отступали, то делали это в большом порядке и, благодаря своим легким и подвижным коням, необыкновенно быстро. Чтобы пресечь за собой погоню, казаки нередко прибегали к степным пожарам. Выждав удобное время, когда ветер задует врагу в лицо, они поднимали такой «пал», которого не выдерживали ни люди, ни лошади.Исследователь быта и жизни запорожцев французский картограф Боплан, проведший много лет в запорожских степях, писал о казаках: «Они остроумны и проницательны, предприимчивы и великодушны, не жадны к богатству, но чрезвычайно ценят свою свободу; сильные телом, они легко переносят жару и холод, голод и жажду. На войне выносливы, отважны, храбры и даже легкомысленны, так как не ценят своей жизни. Рослые, проворные, сильные, они обладают хорошим здоровьем и даже мало подвержены болезням; они редко умирают от болезней, разве только в глубокой старости; большей частью оканчивают жизнь свою на ложе славы – на войне».