Военная столица

Люблю, военная столица,

Твоей твердыни дым и гром…

А. С. Пушкин. «Медный всадник»

Гром, разумеется, орудийных салютов, а дым, естественно, пороховой – во времена Пушкина бездымный порох еще не изобрели, и на полях сражений после нескольких ружейных или артиллерийских залпов становилось темно. А вот к абсолютно точному пушкинскому эпитету «военная столица» можно с полным основанием добавить гвардейская, но здесь необходимы объяснения.

В отличие от многих европейских городов, где центральной, так сказать, градообразующей становилась площадь перед ратушей или площадь торговая, в новой столице Российской империи главные площади были прежде всего военными плацами, здесь проходили бесчисленные парады, смотры и полковые ученья.

 
Люблю воинственную живость
Потешных Марсовых полей,
Пехотных ратей и коней
Однообразную красивость,
В их стройно зыблемом стою
Лоскутья сих знамен победных,
Сиянье шапок этих медных,
Насквозь простреленных в бою.
 

То, что о марсовых полях говорится во множественном числе, не случайность и не оговорка. В столице военных «марсовых» площадей было несколько. Кроме ныне существующего Марсова поля Преображенская площадь напротив Таврического сада, еще и Семеновский плац рядом с Витебским вокзалом (ныне – Пионерская пл.), военные смотры проводились также на Дворцовой площади, бывали иногда на Исаакиевской и Сенатской площадях.

А почему марсовы поля поэт именует потешными? Не потому ли, что в дни Масленицы на Марсовом поле ставили балаганы, карусели, катальные горки и прочие забавы горожанам на потеху? Безусловно, в слове «потеха» таятся сокровенные понятия: «забава», «развлечение», однако в сочетании «потешные марсовы поля» смысл гораздо глубже. Отчасти потому, что «потешные» означают не настоящие, а существующие ради игры – например, военные маневры, военные учения, в отличие от сражения или битвы, или смотры, парады, хотя во времена Пушкина еще бытовало выражение «пошла военная потеха» то есть бой.

Для России наименование «потешные» хранит очень важную историческую память.

Будущий император Петр I Алексеевич собрал из двух сел, Семеновского и Преображенского, два потешных полка, т. е. собранных как бы для царской забавы. Поначалу эти два полка, Преображенский и Семеновский, не выделялись из состава всей армии. В первом Азовском походе они входили в 3-й выборный солдатский полк А. Л. Головина.

Однако по одним данным – с 30 мая, по другим – 20 августа 1700 г. бывшие потешные Преображенский и Семеновский полки стали именоваться «лейб-гвардией»,^[2] что достаточно сочеталось с дополнением – «сберегательные царские».

До Петра I гвардии в России не было. Разумеется, и прежде имелась разнообразная стража, охранявшая царя, например рынды,^[3] игравшие в основном декоративную роль.

Вооруженные свиты, сопровождавшие монархов, существовали с древнейших времен во всех государствах. Именовались они по-разному, в том числе и гвардией, но в России немецкое название «лейб-гвардеец» приобрело особый смысл. Офицеры и солдаты первых двух лейб-гвардейских полков набирались и обучались самим Петром и были ему лично беззаветно преданы. В них он видел единомышленников. Не просто два отборных воинских подразделения, а помощники и соратники императора, вооруженная опора среди далеко не дружественного населения, сопротивлявшегося реформам. Переживший в раннем возрасте народные бунты Петр I всю жизнь опасался и старался окружить себя людьми от народа верными и преданными, стрельцов, бояр, казаков и прочих своих подданных.

Часть гвардейцев постоянно сопровождала царя в качестве конвоя и для демонстрации силы. Например, при поездке в Архангельск в 1702 г. Петр I взял с собой три батальона преображенцев и два – семеновцев. Ради одного «царского почета» многовато.

В отсутствие царя другая часть гвардии оставалась в столице для ее охраны не только от неприятеля, но и от заговоров и восстаний.

Пользовавшиеся особым доверием царя офицеры и даже некоторые солдаты гвардии, обладавшие необходимым образованием и опытом, нередко командировались для проведения следствия по злоупотреблениям, для контроля над судопроизводством и контрактами. Так, в 1714 г. ввиду злоупотреблений местной администрацией были командированы для расследования преображенские офицеры, а председателем комиссии назначен командир батальона преображенцев. Розыск по делу инокини Елены (бывшей царицы Евдокии Лопухиной) вел капитан-поручик Преображенского полка. За царевичем Алексеем за границу ездил, опять-таки, капитан преображенцев.

В 1721 г. солдат Семеновского полка послали в Киевскую и Орловскую губернии «для понуждения губернаторов, вице-губернаторов, воевод, камергеров, комиссаров и прочих правителей в сборе всяких денежных сборов за 1719, 1720, 1721 и 1722 годы». Такие гвардейцы имели право прямой переписки с царем.

Не случайно поначалу набранные, как говорится, с бору по сосенке, в большинстве своем «охочие», люди постепенно сменялись в гвардейских полках дворянами. Практически весь XVIII в. в гвардейских полках от рядового до командира служили дворяне.^[4] Гвардейские полки были школой, «кузницей кадров» для всей армии. Собственно, так Петр I и замышлял. Предполагалось, что дворянский недоросль, поступая в полк рядовым, здесь проходит обучение, становится офицером и переходит в армейские войсковые части, как, например, А. В. Суворов, прошедший все ступени служебной лестницы от рядового солдата Семеновского полка до генералиссимуса.

Но от близости гвардии к государю и Двору со временем появилась и оборотная сторона. Гвардейцы прямо влияли на государственную политику, принимали участие во всех дворцовых переворотах: от свержения временщика Бирона и возведения на трон Елизаветы до восстания на Сенатской площади и Февральской революции в 1917 г.

Гвардейские офицеры были неплохо образованы, свободно владели иностранными языками,^[5] имели достаточно высокую по тем временам профессиональную подготовку в технических областях знаний. Не случайно, когда в 1737 г. потребовалось срочно исполнить точную геодезическую съемку всего Санкт-Петербурга и начертить точный фиксационный крупномасштабный план города, взоры императрицы обращаются к гвардии. Капитан-поручику Бомбардирской роты лейб-гвардии Преображенского полка фон Зигхейму поручено выполнить эти работы и составить такой план. Для этого ему передавались все исходные материалы, которые с 1727 г. постепенно готовились в Академии наук.

В царствование каждого российского монарха число гвардейских полков увеличивалось. Особенно этим выделяется царствование Александра I. Еще в петровские времена возникла проблема размещения гвардейцев. Первоначально солдат и даже офицеров селили на постой во все жилые здания Санкт-Петербурга. Существовали нормы расчета площадей и нормы числа солдат и офицеров для постоя в зависимости от пригодного места в зданиях. На каждом постое выделялась одна койка на трех солдат (один спит, два бодрствуют: один из них на дежурстве, второй отдыхает).

От постоя не могли увильнуть даже сановники. Требования постоя или освобождения от него записывали даже в международных договорах. Даже была табличка, о которой, наверное, мечтали домовладельцы. Подобные когда-то красовалась на дверях особняков счастливцев: «Свободен от постоя». Неслучайно такой артефакт – большая редкость. Есть всего одна – в Москве.

Со времени основания города существовали полковые слободы, но они не могли вместить всех гвардейцев, а кроме них полевые, гарнизонные, казачьи, морские полки, квартировавшие в новой столице.

После страшных пожаров 1736–1737 гг.,^[6] когда выгорела значительная часть города, была создана «Комиссия о Санкт-Петербургском строении» которую возглавил генерал-фельдмаршал граф Б.-Х. фон Миних. Императрица Анна Иоанновна приказала ему не только заново отстроить погорелые места, но и разместить все гвардейские и гарнизонные полки.

Грандиозные работы провели в 1730–1740-е гг. В результате были выстроены гвардейские полковые слободы. Для них пришлось прокладывать новые улицы, осушать болота, копать водоотводные каналы, создавать систему новых кварталов. Многие из них дошли до нашего времени. Красноармейские (бывшие роты Измайловского полка), Советские улицы и другие «улицы с номерами» – места квартирования полков. Горожане еще говорят по старой памяти «Семенцы» – размещение Семеновского полка, Преображенский всей гвардии собор, Измайловский Троицкий собор, Никольский Морской собор, связанный с гвардейским морским экипажем…

Весь архитектурный облик Санкт-Петербурга во многом сложился под влиянием постоянного пребывания здесь гвардейских полков. Для них прокладывались и мостились широкие улицы, строились казармы – дворцы, госпитали, военно-учебные заведения, полковые храмы. Благодаря гвардейцам появился первый в России универмаг – магазин Гвардейского экономического общества, знаменитый впоследствии ДЛТ (Дом ленинградской торговли).

Гвардейцы задавали тон (или, как принято говорить сегодня, создавали фирменный корпоративный стиль) всей столичной жизни, не только военной или придворной. В гвардии по определению собирались весь цвет тогдашней аристократии и лучшие солдаты.

Мы ходим по этим проспектам и переулкам, где, слава Богу, сохранились прежние дома, медленно, но постоянно все-таки возвращаются старые названия улиц, которые о многом говорят… Правда, только тому, кто умеет понять их рассказы.

Книга построена в строгом военном порядке: рассказ о роде войск, про знаменитый Гвардейский полк, об особенностях службы в этом полку, где полк квартировал и о знаменитом человеке, служившем в этом полку, о парадах, караулах, чинах, званиях, наградах, но прежде всего о службе и о подвигах гвардейцев, ведь в первую очередь лейб-гвардия – лучшая элитная часть великой и славной Русской Императорской армии.

Русской гвардии рожденье

В ноябре 1700 г., в начале Северной войны,^[7] Петр I отъехал в Новгород за подкреплением, оставив Преображенский и Семеновский полки под Нарвой. Тут-то на них 19 (30) ноября и двинулся король Карл XII. Он тоже вел еще необстрелянных в боях, однако отборных, хорошо обученных и отлично вооруженных солдат, беззаветно преданных своему восемнадцатилетнему полководцу.

Бо́льшая часть русской армии, деморализованная и покинутая командованием, бежала. Но преображенцы и семеновцы, стоявшие на правом фланге, удержались. Огородившись телегами и рогатками, они отбивали натиск врага, прикрывая отход своих соседей. Карл XII несколько раз атаковал, воодушевляя шведов своим присутствием, но русские стояли насмерть! Сражение прекратилось только с темнотой, и шведский король согласился на почетное отступление русской гвардии с оружием, барабанами и знаменами. Шведы даже починили для этого полуразрушенный мост через реку Нарву.

В том сражении пала треть семеновцев. Примечательно, что полк находился в бою под командованием младших офицеров – штаб-офицеры были в командировке, а из двух оставшихся один погиб, другой изменил. За свой подвиг сражавшиеся офицеры обоих полков получили нагрудные знаки с надписью «19 ноя. 1700 г.», нижним чинам увеличено жалованье, семейства убитых приняты на казенное содержание, попавшим в плен переслали жалованье, а их семейства получили суммы в треть оклада.

За стойкость в битве при Нарве (1700 г.) преображенцы и семеновцы получили красные чулки в знак того, что выстояли «по колено в крови». Несколько лет именно красные чулки отличали лейб-гвардию от армейских полков.

Сражение 19 (30) ноября 1700 г. стало днем рождения Русской Императорской гвардии.

Гвардейские полки принимали участие почти во всех битвах Северной войны, не раз подтверждая свое мужество и стойкость. При осаде Нотебурга в 1702 г. 1000 добровольцев из обоих полков переправилась на лодках через Неву и взяла шанец,^[8] обеспечив успех штурма. Добровольцы из этих полков первыми поднялись на стены.

При осаде Нарвы в 1704 г. преображенцы скрытно подошли к крепости со стороны предместья и вытеснили шведов из оврага в 100 саженях от бастионов. Отсюда были начаты земляные работы, позволившие здесь создать плацдарм для штурма. Во время приступа первыми через ров на бастион Гонор взошли гренадеры Преображенского полка.

До Полтавской победы особое значение имели сражения при Добром и Лесной, где фактически всю тяжесть боя вынесли на себе гвардейские полки. 30 августа 1708 г. при Добром преображенцы и семеновцы при содействии армейской пехоты и кавалерии разбили 5-тысячный шведский авангард генерала Рооса. Взяли его лагерь, пушки и знамена в трех верстах от главного шведского лагеря. Петр I писал: «Как я начал служить, такого огня и порядочного действия наших солдат не слыхал и не видал… и такого еще в сей войне король шведский ни от кого сам не видал».

Битва при Лесной 28 сентября 1708 г., прозванная «матерью Полтавской баталии», тоже выиграна благодаря гвардейским полкам. Входившая в состав русского корволанта (летучего отряда) кавалерия отстала. Сражение начали преображенцы и семеновцы. Ингерманландский пехотный и Невский драгунский^[9] полки связали противника, а гвардия, ударив во фланг и «дав несколько залпов, тотчас неприятеля с места сбили, и сквозь лес гнали, и три пехотные знамя и полковника Штала, и генерала адъютанта Кноринга, и иных несколько офицеров взяли»; разгром довершила подоспевшая кавалерия.

В феврале 1709 г. два батальона Преображенского полка, атаковав шведов при Рашевке, захватили их кавалерийский резерв.

В 1713 г. Преображенскому, Семеновскому и армейскому Гренадерскому полкам пришлось брать Фридрихштадт в Голштинии, находившийся на острове среди болот и озер. Под огнем, по узким, перекопанным дамбам солдаты преодолели рвы и ворвались в город. Во время осады Штеттина преображенцы вместе с ингерманландцами без выстрелов со шпагами^[10] в руках овладели передовым укреплением так быстро, что шведы даже не успели зажечь фитили мин. Взятие этого укрепления решило судьбу Штеттина.^[11]

Первым русским гвардейцам приходилось драться в пешем и конном строю, на суше и на море. В 1707 г. их посадили (на манер драгун) на коней. В первом победоносном морском сражении 1703 г. преображенцы и семеновцы на лодках взяли на абордаж шведские корабли «Гедан» и «Астрильд». В 1720 г. гребная эскадра с гвардейскими полками на борту в сражении при Гренгаме разгромила шведскую эскадру, пленив четыре фрегата.

Так что рождением Преображенского и Семеновского полков ознаменовано не только появление Российской гвардии, гвардейской пехоты, но и Русской морской пехоты.^[12]

Лейб-гвардейская пехота

Пехота подразделялась на тяжелую (линейные войска) и легкую. Линейные войска действовали в сомкнутых боевых порядках и предназначались для нанесения решающего штыкового удара в рукопашной схватке. Легкую пехоту в России составляли егеря, вооруженные дальнобойными штуцерами^[13] для ведения прицельного огня, в первую очередь по офицерам противника.