Цитаты из книги «Собачья смерть»

Вокруг тебя сейчас наверно бабы так и кружат, у нашей сестры течка на успех.

научилась быть красивой, – сказала она, когда потом перед зеркалом приводила в порядок прическу, голая и совершенно домашняя, будто одиннадцатилетней разлуки и не было. – Это целая наука плюс много работы по превращению дефектов в эффекты. Я и тебя с твоей лошадиной физиономией сделаю если не Ален Делоном, то по крайней мере Фернанделем».

Раньше она была внешне интересной, но некрасивой, говорила про себя, что «берет стилем». Теперь же будто вошла в свой настоящий возраст и сделалась очень хороша. «Я научи

женщины – лучшая часть человечества и делают всё или почти всё лучше, чем мужчины.

Всем с ним тоже было легко. Мужчинам – весело и интересно. Как говорится, хоть на пир, хоть в драку. Женщины же, какого угодн

В молодости следует жить настоящим, тем что вокруг тебя, а в старости – будущим, тем, что будет после тебя, потому что в первой половине жизни ты берешь, а во второй отдаешь»

хвосту и заднице. Однако жизнь оказалась не дромадером, а двугорбым бактрианом. Спустив вниз, вдруг неожиданно опять подкинула кверху. И второй горб оказался выше первого.

Марат думал, что его жизнь – дромадер, одногорбый верблюд. Сначала поднимает тебя вверх и ты воображаешь, что ты – царь горы, а потом опускает вниз, к хво

решительных, быстрых людей, которые без колебаний убивали и умирали. Все сложные и медленные стушевались, вжали головы в плечи, потерялись.

создавай врожденных инвалидов, которые уже появляются на свет без руки или без ноги. Пишешь – пиши на всю катушку. Не кастрируй себя заранее. Сделай и роди здорового ребенка. А уже потом, с рыданиями, с болью, приспосабливай его к реальности. Режь, кромсай, пересаживай кожу. Внутренняя сила, энергетика вся не уйдет, что-то да останется. А еще останется оригинал. Рукопись – ту, нераскромсанную – спрячь поглубже. Я свои настоящие, изначальные тексты берегу. Во всяком случае, последние лет пятнадцать, раньше-то боялся. Может быть, полвека или век спустя люди прочитают и скажут: «Вот он, оказывается, какой писатель был, на самом-то деле». Рукописи не горят – слышал?