Глава XX

Часов в девять вечера Пхут вышел из гостиницы «У корабля» в сопровождении негра, несшего факел. За полчаса до этого Асархаддон отправил на улицу Гробниц доверенного человека, которому приказал зорко следить, не выйдет ли харранец тайком из дома «Под зеленой звездой» и куда пойдет.

Другой соглядатай хозяина шел за Пхутом на некотором расстоянии; в узких уличках он прятался у стен домов, на более широких – притворялся пьяным.

Улицы были уже пусты, носильщики и разносчики спали. Свет горел только в жилищах ремесленников, торопившихся окончить работу, да у богатых людей, которые пировали, расположившись на плоских крышах. Отовсюду доносились звуки арф и флейт, песни, смех, удары молота, визг пилы столяра, пьяный возглас, крик о помощи.

Улицы, по которым шли Пхут и негр, были большей частью узкие, кривые, в выбоинах. Но по мере того как они приближались к цели своего путешествия, дома становились все ниже, все больше попадалось садов, вернее, пальм, смоковниц и жалких акаций, которые свешивались через ограду, словно собираясь убежать.

На улице Гробниц вид сразу изменился. Вместо каменных домов появились обширные сады, а среди них – красивые особняки. У одних ворот негр остановился и потушил факел.

– Вот это «Зеленая звезда», – сказал он и, низко поклонившись Пхуту, повернул домой.

Харранец постучал в ворота. Вскоре появился привратник, внимательно осмотрел пришельца и пробормотал:

– Аннаэль, Сахиэль.

– Амабиэль, Абалидот, – ответил Пхут.

– Привет тебе, – проговорил привратник и быстро открыл калитку.

Пройдя шагов двадцать садом, Пхут очутился в сенях особняка, где его встретила знакомая жрица. В глубине стоял какой-то человек с черной бородой и волосами, до того похожий на самого харранца, что тот не мог скрыть своего удивления.

– Он заменит тебя для тех, кто следит за тобой, – проговорила, улыбаясь, жрица.

Человек, загримированный под Пхута, возложил себе на голову венок из роз и в сопровождении жрицы поднялся на второй этаж, откуда вскоре послышались звуки флейты и звон бокалов. Самого же Пхута двое низших жрецов повели в баню, помещавшуюся в саду. Там, обмыв его и умастив ему волосы, они надели на него белые одежды.

Из бани все трое вышли снова в аллею и долго шли садами, пока не попали на пустынную площадь.

– В той стороне, – обратился к Пхуту один из жрецов, – находятся древние гробницы, с этой стороны – город, а вот здесь – храм. Иди куда хочешь. Мудрость укажет тебе путь, а святые снова охранят тебя от опасностей.

Оба жреца вернулись в сад. Пхут остался один. Безлунная ночь была не очень темна. Вдали, окутанный туманом, поблескивал Нил. В вышине искрились семь звезд Большой Медведицы. Над головой путешественника сверкал Орион, а над темными пилонами – звезда Сириус.

«У нас звезды светят ярче», – подумал Пхут. Он стал шептать молитву на незнакомом языке и направился к храму.

Не успел он пройти несколько десятков шагов, как из-за ограды сада выглянул человек и пошел за ним следом. Но как раз в это время спустился такой густой туман, что на площади нельзя было ничего разглядеть, кроме крыши храма.

Пройдя еще немного, харранец наткнулся на высокую каменную стену и, посмотрев на небо, направился в западную сторону. Над головой его летали ночные птицы и огромные летучие мыши. Туман так сгустился, что харранцу приходилось идти вдоль стены ощупью, чтоб не потерять ее. Путешествие продолжалось довольно долго. Но вот Пхут очутился перед низкой калиткой, в которую было вбито множество бронзовых гвоздей. Он стал считать их от левого угла вниз – и одни крепко нажимал, другие поворачивал.

Когда он дотронулся до последнего гвоздя, калитка тихо открылась. Харранец сделал несколько шагов и очутился в узкой нише, где было совсем темно.

Осторожно нащупывая ногой пол, он наткнулся как бы на края колодца, из которого веяло холодом. Он спустил ноги и безбоязненно соскользнул вниз, хотя был в этом месте и вообще в этой стране впервые. Колодец оказался неглубоким. Пхут очутился в узком коридоре с наклонным полом и стал спускаться вниз с такой уверенностью, как будто давно знал дорогу.

В конце коридора была дверь. Пришедший ощупью нашел деревянную колотушку и трижды постучал. В ответ неведомо откуда послышался голос:

– Ты, в ночной час нарушающий покой святого места, имеешь ли ты право входить сюда?

– Я не обидел ни мужа, ни жены, ни ребенка. Рук моих не запятнала кровь. Я не ел нечистой пищи. Не присвоил чужого имущества. Не лгал и не выдал великой тайны…^[35] – спокойно ответил харранец.

– Ты тот, кого ожидают, или тот, за кого выдаешь себя? – спросил голос немного спустя.

– Я тот, кто должен был прийти от братьев с Востока. Но и второе имя – тоже мое. В северном городе у меня есть дом и земля, как я и сказал чужим, – ответил Пхут.

Дверь открылась, и харранец вошел в просторное подземелье, освещенное светильником, горевшим на столике перед пурпурной завесой. На завесе был вышит золотом крылатый шар с двумя змеями. В стороне стоял египетский жрец в белой одежде.

– Скажи, вошедший сюда, – проговорил жрец, указывая рукой на Пхута, – известно ли тебе, что означает этот символ на завесе?

– Шар, – ответил вошедший, – есть образ мира, в котором мы живем, а крылья указывают, что мир этот парит в пространстве подобно орлу.

– А змеи?… – спросил жрец.

– Две змеи напоминают мудрецу, что тот, кто выдаст эту великую тайну, умрет дважды: и телом, и духом.

После минутного молчания жрец снова спросил:

– Если ты в самом деле Бероэс (тут жрец склонил голову), великий пророк Халдеи (он снова склонил голову), для которого нет тайн ни на земле, ни на небе, то соблаговоли сказать слуге твоему, какая звезда всех чудеснее?

– Чудесен Хор-сет,^[36] обходящий небо в течение двенадцати лет, ибо вокруг него вращаются четыре меньшие звезды. Но еще чудеснее Хор-ка,^[37] обходящий небо за тридцать лет, ибо у него есть не только подвластные ему звезды, но и большое кольцо, которое иногда исчезает.

Выслушав это, египетский жрец пал ниц перед халдеянином. Затем он подал ему пурпурный шарф и кисейную вуаль, указал, где стоят благовония, и с низкими поклонами покинул подземелье.

Халдеянин остался один. Он перекинул шарф через правое плечо, закрыл лицо вуалью и, взяв золотую ложку, насыпал в нее благовония, которые зажег у лампады перед завесой. Шепча какие-то слова, он трижды повернулся кругом, так что дым от благовоний опоясал его как бы тройным кольцом.

Между тем пустая пещера наполнилась странным движением. Казалось, что потолок поднимается вверх и раздвигаются стены. Пурпурная завеса у алтаря заколыхалась, словно колеблемая невидимыми руками. Воздух затрепетал, как будто в нем пролетали стаи незримых птиц.

Халдеянин распахнул одежду на груди и достал золотой медальон, покрытый таинственными знаками. Все подземелье дрогнуло, священная завеса порывисто дернулась, в темноте вспыхнули огоньки.

Тогда маг воздел руки и произнес:

– Отец небесный, кроткий и милостивый, очисти душу мою… Благослови недостойного раба твоего и простри всемогущую руку на души непокорных, дабы я мог дать свидетельство всесилия твоего.

Вот знак, к которому прикасаюсь в присутствии вашем.

Вот я – опирающийся на помощь божью, я – провидящий и неустрашимый… Я – могучий – призываю вас и заклинаю… Явитесь мне, послушные, – во имя Айе, Сарайе, Айе, Сарайе…

В то же мгновение с разных сторон послышались какие-то голоса, мимо светильника пролетела сначала птица, потом одежда рыжего цвета, затем человек с хвостом, наконец петух в короне, который встал на столик перед завесой.

Халдеянин продолжал:

– Во имя всемогущего и вечного бога… Аморуль, Танеха, Рабур, Латистен…

Снова послышались далекие голоса.

– Во имя истинного и вечно живущего Элои, Арехима, Рабур, заклинаю вас и призываю… Именем звезды, которая есть солнце, вот этим знаком, славным и грозным именем бога живого…^[38]

Вдруг все стихло. Перед алтарем показался призрак в короне, с жезлом в руке, верхом на льве.

– Бероэс!.. Бероэс!.. – произнес призрак глухим голосом. – Зачем ты меня вызываешь?

– Я хочу, чтобы братья мои в этом храме приняли меня с открытым сердцем и склонили ухо к словам, которые я приношу им от братьев из Вавилона, – ответил халдеянин.

– Да будет так! – проговорил призрак и исчез.

Халдеянин стоял без движения, как статуя, с откинутой назад головой, с вознесенными руками. Он простоял так больше получаса в позе, несвойственной обыкновенному человеку. В это время часть стены подземелья отодвинулась, и вошли три египетских жреца. Увидев халдеянина, который как бы парил в воздухе, опираясь спиной на невидимую опору, жрецы с изумлением переглянулись. Старший из них произнес:

– Прежде бывали у нас такие, но сейчас никто этого не умеет.

Они обходили его со всех сторон, прикасались к оцепеневшему телу и с тревогой смотрели на лицо, желтое и бескровное, как у мертвеца.

– Он умер?… – спросил младший.

При этих словах откинувшееся назад тело халдеянина стало возвращаться в вертикальное положение. На лице появился легкий румянец, поднятые руки опустились. Он вздохнул, провел рукой по глазам, как будто проснувшись, посмотрел на вошедших и после минутной паузы заговорил.

– Ты, – обратился он к старшему, – Мефрес,^[39] верховный жрец храма Птаха в Мемфисе. Ты – Херихор, верховный жрец Амона в Фивах, самый могущественный после фараона человек в этом государстве. Ты, – указал он на младшего, – Пентуэр, второй пророк в храме Амона и советник Херихора…

– А ты, несомненно, Бероэс, великий жрец и мудрец вавилонский, приход которого был нам возвещен год назад, – ответил Мефрес.

– Истину сказал ты, – подтвердил халдеянин.

Он обнял всех по очереди. Они же склонили перед ним головы.

– Я приношу вам великую весть из нашего общего отечества, которое есть мудрость, – продолжал Бероэс. – Выслушайте ее и поступите, как надо.

По знаку Херихора Пентуэр направился в глубь пещеры и принес три кресла из легкого дерева для старших и низкий табурет для себя. Затем сел неподалеку от светильника и вынул спрятанную на груди небольшую палочку и дощечку, покрытую воском. Когда все трое уселись в кресла, халдеянин начал:

– К тебе, Мефрес, обращается верховная коллегия вавилонских жрецов. Священная каста жрецов в Египте приходит в упадок. Многие копят деньги, имеют женщин и проводят жизнь в утехах. Мудрость у вас в небрежении. Вы не властны ни над миром незримым, ни даже над собственными душами. Некоторые из вас утратили высшую веру, и будущее сокрыто от ваших глаз. Но что еще хуже, многие жрецы, сознавая свою духовную немощь, вступили на путь лжи и ловкими фокусами обманывают невежд. Так говорит верховная коллегия: если вы хотите вернуться на путь истины, Бероэс останется с вами на несколько лет, дабы при помощи искры, принесенной с великого алтаря вавилонского, возжечь свет истины над миром.

– Все, что ты говоришь, справедливо, – ответил с прискорбием в голосе Мефрес. – Останься же с нами на несколько лет, дабы подрастающая молодежь познала вашу мудрость.

– А теперь к тебе, Херихор, слова от верховной коллегии.

Херихор склонил голову.