– Надо топать, время, – я показал на запястье правой руки, будто там находились мои часы.

– Давай.

– Если не успею, я приду к тебе обратно.

– Хорошо, Вань. Напиши, как доедешь домой.

Я обулся и взял свою коралловую доску с синими колесами. Марина стояла в коридоре и наблюдала за тем, как я собираюсь. Перед выходом из квартиры мы поцеловались настолько крепко, что казалось я перенял от нее часть души, отдав ей добрую половину своей. Я вышел в подъезд и вызвал лифт, который, как это обычно бывает, был, видимо, проссан еще в конце 80-х годов.

На доске в штанах полных счастья я мчал до станции пригородных поездов. Фонари освещали мой путь. Ветер дул теплым потоком мне в спину. До отправления поезда оставалось совсем немного времени, поэтому я увеличил свою скорость прямо пропорционально тому, насколько быстро убывало время. Мимо меня пробегали бродячие собаки, которые играли между собой. Я не обращал на них никакого внимания.

Выехав на «финишную» прямую, я гнал что есть силы, делая небольшие перерывы на светофорах. Скоро я оказался возле билетных касс. В автомат по продаже билетов я закинул оставшиеся у меня 22 рубля и получил билетик. До поезда оставалось всего пять минут. Я прошел на платформу и закурил сигарету. Ко мне подошел какой-то местный обрыган и попросил закурить. Дав ему две сигареты из пачки, я прыгнул в поезд, который понес меня в Подольск, минуя все остановки.

***

Мы сошлись с Асей, и это было невероятно, и предсказуемо одновременно. Дело одного звонка.

– Вань… Я скучаю по тебе. Ты там спишь со всякими шлюхами, а я не могу без тебя! – она рыдала в трубку.

– Ась, ну ведь ты же понимаешь, что давать этим отношениям еще один шанс слишком глупо.

– Ты действительно так считаешь?

– Не знаю, я бы и хотел… Попробовать начать все с нуля, но мне кажется, что эта затея не самая здравая.

– Я люблю тебя, – проговорила она с надрывом в голосе мне в трубку.

– Знаешь… Я тоже тебя… Люблю. Давай попробуем, – в этот момент рыдания в трубке прекратились.

– Правда? – она сказала это своим самым серьезным голосом на пониженном тоне.

– Да, давай завтра пойдем гулять? Ты можешь завтра?

– Могу. Где и во сколько?

– Давай на «Театральной» в пять вечера?

– Хорошо, давай.

– Ладно, зай, мне надо спать. Сладких тебе снов.

– И тебе, зай.

Я повесил трубку. Лежа в кровати я глядел в потолок и думал: «Глупец или действительно ее люблю, что вновь согласился на эту авантюру?» Ответ был прост и ясен как день: «И то, и другое в совокупности.» Лунный свет равномерно освещал комнату, лишь только темнота в коридоре говорила о том, что это была ночь. Желтый огромный шар на небе, словно из сыра, казался съедобным настолько, что хотелось есть, а живот заурчал в голодной панике.

Вечером я приехал на «Театральную», Ася опаздывала. Я ждал ее в центре зала. Мимо проходили люди. Кто-то из них спешил домой, кто-то все еще ехал, вероятно, по работе. Широкий зал метрополитена пропитанный запахом старых вагонов, напоминающий мне запах старой черной резины, временами казался либо совсем пустым, либо слишком забитым людьми. Теплый воздух проносился от одного выхода к другому, попутно залетая в тоннели, из которых периодически вылетали поезда темно-синего цвета с белыми полосами.

Ася спустилась по лестнице на станцию. Она неизменно была одета в джинсы, которые подчеркивали ее сочный таз, на ней была майка блекло-изумрудного цвета с широким вырезом, а поверх была накинута легкая белая рубашка. Она неизменно шла в наушниках, а ее ресницы были неизменно накрашены, что подчеркивало ее голубые как кусочки льда глаза с желтым пятнышком на правой радужке. Она подошла ко мне и вынула один наушник. Мы крепко обнялись, будто не виделись сотню лет и начали страстно целоваться. Мне не хватало этих поцелуев. Люди проходили мимо, оборачиваясь на нас, делая недовольные мины, а затем уходили прочь.

– Куда пойдем? – спросил я, как только мы закончили высасывать из друг друга все соки.

– Не знаю, зай, куда ты хочешь?

– Давай выйдем на Красную Площадь, а затем пойдем в направлении к Третьяковке?

– Хорошо, пойдем.

Мы взялись за руки и шли так, как это было когда-то два года назад. Толпы иностранцев ходили по Красной Площади и делали фото. Мы проходили мимо мавзолея, гранит которого неизбежно погружал в темноту каждого, кто на него либо смотрел, либо того, кто к нему подходил. Слева от нас люди забегали в ГУМ, а выходили оттуда с матрешками, платками и мороженым. Мы шли прямо к Васильевскому Спуску молча, наслаждаясь нашей совместной тишиной, наслаждаясь друг другом. Величественный собор Василия Блаженного со своими карамельными куполами довершал такую красивую, но такую разную Россию, которая сокрыта на одной главной площади страны: красную, с коммунистическим прошлым, предпринимательскую и теистическую.

– А после того как погуляем, что будем делать?

– А что ты хочешь делать, Ась? – я посмотрел в ее глаза.

– Я хочу поехать к тебе, Вань.

– Хорошо, давай. Можем купить пиццу, если хочешь?

– Да, хочу. Расскажи, что у тебя было за последний месяц?

– Да, ничего серьезного особо не было. Я проходил практику в «склифе», ушел с поста старосты, работал много, сессию закрыл. А у тебя?

– Я закрыла сессию: сдала анатомию и английский на хорошо, а гистологию с биологией на тройки… Вань, а кто она?

– Она? Ты про кого?

– Эта девочка, с которой ты спал. Кто она?

– Я не хочу говорить об этом. Просто скажу, что это была попытка уйти от прошлого. Найти что-то новое.

– А почему у вас с ней все закончилось?

– Ася, потому что она не ты. Мне не хватало тебя.

– Ты ушел от меня к ней специально?

– Ася. Я просто думал, что с тобой у нас уже ничего не получиться, поэтому мы расстались с тобой…

– Ты меня бросил, – проговорила она вполголоса.

– Пусть будет так, но тогда у меня были такие ощущения. Я думаю, что просто нам не хватает чего-то общего. Давай заниматься чем-то еще кроме секса. Давай читать книги, смотреть кино, обсуждать. Мне не хватало именно этого в тебе, поэтому тогда все закончилось. Я надеюсь, теперь все будет нормально. Да?

– Да, Вань, ты прав. Давай пробовать строить все с нуля. Нам действительно не хватало общих интересов.

Мы вышли на Большую Ордынку, которая сплошь покрыта старыми особняками. Стараясь идти не спеша, я пытался уловить каждый момент этой прогулки: запах волос Аси, прикосновения, ее взгляд. Мы останавливались около каждого столба и целовались, как будто наши отношения и не заканчивались, а всегда были полные страсти. Легкий летний ветер трепал провода протянутые над нами, обдавая нас горячим потоком. Казалось, что мы вне времени. Его просто не было во всем белом свете. А я вновь согласился быть с ней. Она была моей панацеей, и большего мне не надо было. Дорога вела нас к метро, а мы оба знали, что сегодня мы поедем ко мне, займемся любовью, что будем лежать голые и мокрые под теплым одеялом, отдавая себя друг другу.

– Мы едем ко мне? – спросил я, когда мы заходили в метро на «Новокузнецкой».

– Да, едем к тебе. У тебя есть дома что-нибудь сладкое?

– Нет, но можем купить то, что ты захочешь.

– Хорошо.

Мы спустились вниз по эскалатору на станцию. Жаркий летний ветерок сменился там на прохладный вихрь. Вагон поезда принял нас как родных и унес в свой черный тоннель, в котором, как и всегда, виднелись только силовые кабели. Я обнял ее одной рукой за талию и прижал к себе, второй рукой я держался за поручень. Ася смотрела в мои глаза, а поезд мчался где-то глубоко под землей не оставляя и следа от тех, кто ехал в нем в тот летний вечер.

***

Иногда, чтобы познакомиться с девушкой одного раза недостаточно. Это действие чем-то напоминает попойку в баре с друзьями. Сначала тебе недостаточно одного пива, а затем ты заказываешь по-новой, до тех пор, пока не пьешься в хлам. Вот также было и с Наташей. Одного короткого неловкого трехминутного общения было недостаточно, надо было еще раз как-то с ней пересечься и пообщаться. Но отношения – это не бар, где ты говоришь бармену: «И еще виски с колой сверху к заказу.» Нет, задача куда более сложная, а девушка – это даже не виски с колой. Девушка… Она как «зеленая фея».

Наташа увлекалась кинематографом. На этом мои познания о ней заканчивались. На эти познания и была сделана ставка. Пописывая для одного богом забытого журнальчика статейки, мне надо было написать скромную рецензию на новое бекмамбетовское говнище. Но в кино я разбирался как Бекмамбетов – дерьмово. Здесь то я и уцепился за возможность общения с Наташей.

– Мне сказали, что ты разбираешься в кино. Мне нужна твоя помощь, чтобы понимать, какое кино хорошее, а какое не очень. Поможешь? – спросил я у Наташи, когда подошел к ней на расстояние вытянутой руки в холле университета.

– Ну, знаешь, Вань. Я не знаю, умею ли разбираться я в кино… – залепетала она, – а кто тебе это сказал?

– Я думаю, что это не совсем важно. Ты же любишь кино, а по тебе видно, что муть ты явно не смотришь.

– Ну, я даже и не знаю, что тебе сказать…

– Как насчет того, чтобы сходить на «Лето» Серебренникова. Ты еще не ходила на него?

– Нет, ну… Давай сходим… Это все так неожиданно…

– Хорошо. Тебе будет удобно в среду в 19:00?

– Да, я, вроде бы, ничего не планировала.

– Здорово! Я куплю нам билеты.

Сказать, что я сам охуел от своего напора – ничего не сказать. Не помню такого за собой ранее. Но встреча была назначена, а значит все шло как надо. Главное, чтобы она пришла. С приподнятым настроением я вышел из учебного корпуса и направился к метро. Оставалось только найти денег на поход в кинотеатр. Финансы пели романсы, как и моя душа, собственно.

Я нашел деньги достаточно быстро. Подшабашил курьером. Билеты на поход в кино с красивой девушкой были у меня в кармане, поэтому перед назначенным днем мы подтвердили друг другу нашу договоренность. И вот незадача: я был бы и счастлив подобному раскладу дел, да только сбилась романтическая спесь. Я не знал, о чем и как с ней говорить. О кино невозможно долго разговаривать, если не сечешь в этом нифига. Мне оставалась только импровизация.

Мы встретились на Краснопресненской около кинотеатра «Соловей». Наташа была одета в платье в бело-синюю полоску, а на плече она несла небольшую холщовую сумку, в которой лежала книга с черно-белой обложкой.

– Что читаешь? – спросил я, когда мы прогуливались в направлении к Белому Дому в ожидании сеанса.

– Акунин. Детективы. Знаешь?

– Знаю, но не читал. Не особо люблю детективы. И как, интересно?

– Да, впечатляет. А ты что читаешь? – спросила она своим неизменно тихим тонким голосом.

– «Бледный огонь» Набокова. Люблю Набокова. Ты читала?

– Только «Лолиту». Очень грязная книжка, как мне показалось.

– Ну, с нее все начинают. Но как по мне, у него есть не менее прекрасные вещи.

– Например?

– «Подвиг», «Смотри на Арлекинов», например. Почему ты пошла в мед?

– Выбор был небольшой. Вот я и взяла целевое. А ты?

– Когда-то я хотел быть врачом-травматологом. Но это было очень давно, – я посмотрел на памятную доску, что стоит за Белым Домом. Она напоминала о событиях октября 93 года, – Какие у тебя ожидания на счет «Лета»? Все говорят, что фильм не очень.

– Не знаю, не посмотришь – не узнаешь. Я так думаю. Но, мне кажется, что люди зря его ругают, думаю будет на уровне.

– Скоро начало. Пойдем обратно, – я посмотрел на циферблат часов.

– Да, пойдем.

В холле кинотеатра собралось огромное количество людей. Кто-то стоял в очереди в кассу за билетами, кто-то с противоположной стороны стоял в очереди за поп-корном. Нам надо было купить воды, поэтому мы встали во вторую очередь. Кондиционер явно не спасал этот огромный зал. Было душно, стоял запах свежей кукурузы, который напоминал мне мой самый первый поход в кино, когда я был еще ребенком. Купив воды, мы поднялись на второй этаж, где должен был пройти сеанс.

Места я выбрал весьма неудачные. Это был первый ряд, а мы были на нем единственные. Кресла были устроены так, что человек, сидящий в них, как бы полулежал и полусидел одновременно. Шея затекала очень быстро. Началась первая сцена фильма: Майк Науменко, которого играл Рома Зверь, исполнял в стиле хэви-метал песню «Дрянь». Это был эпичный и драйвовый заход фильма. Прямо в сердце. К концу фильма, моя спина совсем охренела, а Наташа сидела и плакала над сюжетом ленты.

Мы вышли из кинотеатра. Стояла теплая июньская вечерняя погода. Я достал пачку синего «BOND» и засмолил.

– Когда у тебя электричка? – спросил я у Наташи.

– Через 45 минут.

– О, значит у нас есть время, чтобы прогуляться до «1905 года». Прогуляемся?

– Давай. Тебе понравился фильм? – спросила она у меня.

– Очень. Это было мощно. Зря его ругают, очень зря.

– Я тоже так считаю, только шея затекла.

– У меня тоже, – кивнул я в ответ и сделал затяжку.

***

Самое тупое, что может только быть в этой вселенной – ожидание на станции метро «Варшавская». Сначала ты стоишь и просто ждешь, затем садишься на перекладину около инфомата и продолжаешь ждать. Единственное, что может скрасить процесс ожидания – чтение. «Бледный огонь» Набокова разминал мой мозг, как когда человек разминает мягкий поролоновый мячик в процессе донорства крови. Так: «Жмяяяк-жмяк, жмяк-жмяяяк.» Иногда отвлекаясь от книги, я смотрел вдаль и вокруг себя, чтобы не проглядеть появление Марины, дабы пойти ей на встречу при первом появлении ее на станции. Отвлечение от чтения неминуемо приводит к тому, что мозг начинает доставать потаенные философские мысли из своих черных шкафчиков; неминуемо ты стоишь как последний дегенерат на этой платформе, твои глаза бегают в поиске знакомого и, самое главное, искомого тобой лица, а затем начинаются безмолвные рассуждения на темы поиска внутреннего «я», осознания красоты русской классической литературы, рассуждения о будущем и прочее.

Я увидел знакомое лицо в толще лиц. Это была не Марина. Это была Катя. Моя первая любовь. Она посмотрела на меня издалека. Я посмотрел на нее в ответ. В те минуты моя душа встрепенулась как первые опадающие листья тополя в конце июля. Иначе это чувство можно описать как «на измене». Гляделки закончились тем, что она села в приехавший поезд до станции «Севастопольская», а я остался сидеть с книгой в руках, терзаемый философскими вопросами, поиском Марины в толпе спускающихся людей, идиотским чувством ментальной встречи с человеком, который однажды сыграл свою, пусть даже и трагичную, роль в моей жизни, но все же роль. А в моих руках лежал небольшой томик Набокова раскрытый на одной из страниц. Я продолжил свое чтение.

Поезда постоянно то приезжали, то уезжали. Глаза пробегали по тексту то вправо, то влево. Мимо меня ходили полицейские в черной форме то взад, то вперед, постоянно косясь на меня. Это могло продолжаться до бесконечности и продолжалось бы до тех пор, пока мне не пришло сообщение. Марина писала, что она через несколько минут спуститься в метро. «Аллилуя,» – подумал я, – «еще пару минут и я сойду с ума.» Я закрыл книгу, замяв уголок на страничке и пошел к одному из выходов. Полицейские были явно удивлены тем, что я таки встал и куда-то пошел, но они так и не решились подойти и проверить мои документы. Я шел твердым шагом, ступая по каменному полу станции, оставляя свой невидимый след.

Марина прошла турникет. Когда мы встретились, я обнял ее нежно за талию. Она пахла костром и шашлыками. Мы спустились вниз по лестнице на платформу. Поезд подъехал, на удивление, быстро. Зайдя в вагон, мы встали около дверей.

– Как прошел день рожденья мамы?

– Хорошо, только все кроме нас с братом быстро ретировались в дом. Мы еще с ним сидели и курили, смотря на звезды. Как дела на работе?

– Все, слава богу, хорошо. Устал немного. Мы сейчас заедем к тебе, а потом ко мне, верно?

– Да, именно так. Мне надо переодеться и забежать в душ.

– Хорошо. Тогда поедим уже у меня?

– Да, давай, это будет очень даже логично.

Дома у Марины все было неизменно. Я ожидал ее все также на кухне, пока она была в душе. Сделав себе кофе, я, облокотившись на стену, сидел и созерцал потолок. Муха пролетала под плафоном люстры, назойливо зудя, она совершала кульбит, а затем приземлилась на кухонный гарнитур. Большая черная муха. Я сделал глоток кофе. Телефон вибрировал на столе, задевая пепельницу, в которой тлел окурок. Я сделал глоток кофе снова.

Марина вышла из ванной в нижнем белье. Она была чертовски хороша: черная кружевная комбинация смотрелась на ней очень сексуально. Она пошла в свою комнату, а через пару минут уже вышла оттуда в свежем платье красного цвета. Я допил кофе.

– Я готова, поехали?

– Да, поедем.

Мы вместе обулись в прихожей, а затем вышли в подъезд. Дорога до электрички была совсем не долгой. Светило летнее вечернее солнце. Секунды пролетали, переходя в минуты. Очень быстро мы оказались на платформе. Также быстро на платформу прибыл поезд. Дорогой Марина читала книгу. Что-то из натурфилософии. Я же открыл своего Набокова. В поезде было очень мало людей, поэтому дышалось легко. Кондиционер справлялся со своей работой.

Дома у меня творился бардак. О чем я, конечно же, предупредил Марину заранее. Мы зашли в квартиру, где нас встречала моя кошка.

– Мяяу.

– Привет, Тома.

– Уууу, какая она классная! Сколько ей?

– 14 лет. Но по ней не скажешь, – я улыбнулся и потрепал Тому в области шеи, – смотри, эта кошка – флегматик, как и ее хозяин, поэтому лучше не пытаться ее ловить, она сама к тебе подойдет.

– Хорошо, Вань, – Марина разулась и поставила кеды в галошницу, – а ты неплохо живешь, – сказала она, когда зашла в комнату, – сколько тут?

– 40 квадратов. Чай или кофе?

– Конечно, чай.

Я вышел на кухню и поставил чайник. На часах был девятый час. Помыв руки, я начал готовить.

– Где у тебя можно курить?

– На балконе. Сегодня будет курица, ты не против?

– Нет, я даже за.

Пока я готовил, Марина пыталась поймать кошку. 15 минут бегов за Томой сделали свое дело. Довольная Марина вышла на кухню в руках с недовольной кошкой. По выражению кошачьей морды было понятно, что Тома была не готова к такому повороту событий, ибо вот уже на протяжении года за ней никто не бегал и не пытался ее поймать. Я посмотрел в их сторону. Потрясающее зрелище.

Вечер шел достаточно бурно. После ужина мы сидели в комнате, пили вино и пели песни под гитару. Было уже достаточно темно, а мы так и не включили свет. Я положил гитару, когда закончил играть, и мы, целуясь, в объятьях упали на диван. Это все продолжалось очень долго. Мы легли вместе под одеяло. Там было жарко. Я расстегнул одной рукой ее лифчик, ее трусики уже давно были сняты. Она лежала подо мной такая теплая и такая страстная, но полностью владевшая ситуацией, как ей владеют только опытные девушки. Я покрывал ее тело поцелуями, не пропуская ни сантиметра ее белой кожи. Марина чувствовала меня каждой клеточкой себя.

Мы закончили заниматься любовью только к пяти утра. С одной стороны, это был жгучий и страстный секс, который взъерошил меня, трепанул меня до самого основания. С другой стороны, я не чувствовал к ней больше ничего, я стоял на балконе и курил, пока она спала, и мне было абсолютно все равно на нее, лежащую и спящую на моем диване.

Когда она проснулась я подошел к ней с кружкой чая. Мы полежали на кровати еще с час, не говоря ни слова. Оба мы пялились в потолок, и не было между нами ничего.

– Вань.

– Марина.

– Давай больше не будем встречаться?

– Почему? Ну, если ты хочешь – давай не будем.

– У нас нет ничего больше общего кроме сегодняшней ночи. А я исполнила свою мечту, мечту своего подростка. Ту, которая была во мне с момента нашей первой встречи.

– Хорошо, Марина. Давай останемся друзьями.

Мы встали с кровати, пошли на кухню. Там нас ждал готовый завтрак на двоих. Мы поели молча, практически затаив дыхание. После завтрака Марина надела свое красное платье и обула свои кеды. Я вышел, чтобы проводить ее до лифта. Когда лифт приехал, она прыгнула в него, послав мне воздушный поцелуй. Я пошел на лестничную клетку, где закурил сигарету.

***