И вот однажды наступал день Х. Долгожданный день… День после стремительных набегов с клеенками в руках в поля, перед надвигающейся тучей, день после трижды облезающих плеч и рук от загара, день, когда женщины оставались в домах и готовили еду и выпивку для участников одного из самых важных событий лета, день, когда вся мужская часть окружающих домов созывалась на помощь (так же происходило со всеми соседями, когда день Х наступал в их дворе… День уборки сена. Пытаясь вспомнить по важности нечто подобное, у меня на ум приходит лишь 31 декабря. Наверное, даже важнее и значимее, ибо в день нового года все отдыхают и готовятся к пьянке. А этот день был наполнен деловой суетой с самого утра. Напиться в этот день было сродни народному предательству…. День уборки сена. Что-то вроде языческого праздника на те дни вспоминаю я сейчас. За несколько дней договаривались с обладателями тракторов и грузовиков. Не скажу, что взымалось в плату, но на сколько я помню деньги не брались трактористами никогда. Ибо эти же трактористы были такими же обладателями полевых укосов, которым те, кому они помогли помогали в их день Х безвозмездно. Для нас для детей этот день так же был волнительным и радостным. Почему? А как же? Представьте огромную гору сена посреди двора, это было сродни батутному центру, аквапарку и городку аттракционов. Можно было прыгать в эту кучу с крыши сарая, можно было строить ходы в ней, можно было просто вкарабкиваться на ее вершину и крутанув сальто махать вниз, не боясь покалечиться или сломаться. Но это потом. Уже когда водители приезжали с этой кучей несколько раз во двор и сваливали ее возле ворот, но сначала до позднего вечера соседи и семейные грузили сложенное в стога сено в грузовики и трактора (напомню, что объёмы сена, сваленного во двор представляли собой 10- 15 стогов, а это, что бы вы представляли пара гектаров с поля) … Мы, дети, всегда караулили эти моменты привоза (грузовик делал примерно 5 или 6 ходок туда и обратно, 5- 6 ходок полного самосвала сена). Стоит ли говорить, что в перерывах между четвертой и пятой каткой грузовика, когда двор был одним большим центром развлечения, в сене барахталась уже большая часть детского населения деревни… От 4 до 15 лет. Вся детвора была в одном месте допоздна. Если у кого-то из родителей возникал вопрос, «где же их дитятко в десятом часу пропало», то достаточно было просто пронаблюдать куда приезжал грузовик с сеном. И так было каждый раз, с каждым домом. Эти сказочные моменты, когда последний самосвал выгрузил последнюю кучу сена и мужики зашли в дом, как полагается накатить и перекусить харчами на приготовление которых, как на амбразуру бросались с самого утра 2- 3 женщины… А к слову, мужиков грузчиков было порядка 15 человек, накорми и напои их всех. Помню в такие дни с погреба доставали 20 литровую баклаху самогона, а суп варили в чугунном котелке, объёмом порядка 40 литров на костре. Так вот, самый затяжной и волшебный момент представляли эти 40 минут ужина для грузчиков, водилы и всех, кто участвовал в полевой сборке. Вот тут-то уже можно было разгуляться как следует в этих облаках сена. И не только можно, а и нужно, как использовать последний момент этого радостного развлечения. Ибо для наевшихся и поддатых людей начиналась вторая часть – испытания- это погрузка всего этого объёма в сеновал. Вот тут-то уже нас всех с матом и подзатыльниками (под наше сожалеющее гудение) прогоняли подальше от кучи. Ибо в ход шли вилы и грабли, коими мужики и бабы все это хребетили на себе в раскрытую створку сеновала. В этот момент, мы – разочарованные в прерванном моменте счастья дети, гурьбой вваливались в дом, где женщины панически отмывали в тазиках горы грязной посуды (кранов с водой не было на то время и вода носилась в ведрах с колонки, о которой я говорил). К моему вечному удивлению на тот момент, доброй трети 20 литровой баклахи с самогоном уже не было, а чугунный котелок с супом был опустошен на половину. Отступая в своем рассказе, припоминаю укос следующего года, когда меня уже можно было использовать в качестве подсобника в поле и сенные развлечения остались моим младшим друзьям… Во время отвоза последнего кузова сена, который грузили на колхозный КамАЗ отца моего друга Саши. Другу на тот момент уже исполнилось почти 12 или даже 14 и у него был крутой велосипед (нет нет, сразу остановлю сейчас ваше представление о крутых велосипедах- это не 20 скоростной горный велик с амортизаторами. Это был обычный индийский велик, который, помнится, в один из кризисных годов 94 или 95х годов выдали работникам колхоза вместо зарплаты… Велосипеды catalyst(«каталист»)! На то время звучало вообще круто. Но же через полгода, такие велосипеды в своем стоковом виде были почти в каждом доме чуть ли не по две пары. Женский голубого цвета с низкой рамой и мужской с агрессивным протектором и высокой рамой сиреневого цвета. И вот тогда-то и началась волна первого наблюдаемого мною в жизни тюнинга. Пацаны изощрялись как могли. Резали крылья, кто-то их вообще снимал, меняли рули (к слову, на них были неудобные прямые, а парни ставили изогнутые от старых дедовых «уралов» и «салютов») но рули это еще цветочки. Велосипед стал образцом полета твоей творческой фантазии и инженерной мысли. Через полгода стандартные пацанские «каталисты» можно было узнать только по сиреневому цвету рамы (хотя самые изощренные перекрашивали и ее). Так вот мой вышеупомянутый кореш Саша, изменил свой велик до неузнаваемости (помню его манию даже тюнить игрушечные машинки, так что тут он разгулялся как следует). На его велосипеде стоял генератор, работающий от кручения колеса и фары- передняя, и задняя. Мой кореш так же в силу подходящего возраста помогал нам с сеном уже почти в качестве полноценного работника. Но все периодически поглядывал на свой велосипед, что стоял возле отцовского КамАЗа, на котором мы собирались в последний раз отвезти последний стог сена. С каждым моментом захода солнца я видел нарастающий в его глазах восторг. Еще бы, ночь обозначала только одно-что генератор будет крутиться как бешенный, а фара унесется вдаль по полям. Для меня предстоящая последняя ходка так же была очень волнительной и тревожной, ибо меня обещали посадить в кабину КамАЗа и отвезти вместе со стогом с поля к дому. А побывать в кабине КамАЗа было сродни выпавшему джек-поту, потому что многие шли пешком. Когда последние пригоршни сена загрузились в кузов самосвала, ко мне подошел Сашка и предложил спор. «Кто раньше приедет, вы на КамАЗе или я на велосипеде – тот пбедил». Это показалось дерзким и заманчивым предложением, ибо у него была фора во время выезда КамАЗа с поля, но у меня было больше шансов сделать его (не у меня конечно, а у его отца, но я на тот момент, иысленно будучи уже в кабине, отождествлял себя чуть ли не с водителем) на асфальтовой прямой до деревни. И вот, последние загрузились в кузов с сеном, а я, сидя на пассажирском сидении рядом с Сашкиным отцом, с торжественным волнением уставился в окно. Когда грузовик тронулся, Сашка завертел педалями, подсоединив генератор к колесу, и я увидел, как замигали его фары велосипеда в темноте поля. По проселочной дороге грузовик трясло, но я видел впереди Сашин моргающий задний стоп сигнал. Он жал как мог. А потом скрылся в каком-то узком повороте ведущем в деревню… Я еще тогда подумал, что мухлюет, ибо знал этот короткий путь через конюшню и колхозное хранилище, но волнения меньше не стало. Вот КамАЗ вышел на асфальтовую прямую и набрал ход. Тут я отступлю немного о своих ощущениях и воспоминаниях. Прошло больше 20 лет с того дня, но в моих глазах почему-то это мгновение, как будто событие, произошедшее вчера или на днях. Не знаю, как это объяснить, есть ли этому какая-то причина. Вот таким вот забитым в мозг кадрам? Они как фотография, что схватила момент и закрыла его свежесть в своих створках навсегда. Сейчас закрывая глаза я с отчетливо вспоминаю тот образ Сашки в темноте из кабины КамАЗа. Летняя темнота отражалась заходящими отблесками облаков в лобовом стекле грузовика… И тут из-за поворота к колхозному хранилищу, на самом въезде в деревню появляется мерцающий блик маленькой фары. Это он! В темноте кустов и проселочной дороги я успел уловить как Сашка неистово крутил педали, гнав генератор на полную, а фара чуть ли не взрывалась от напряжения… И вот та самая фотография в голове, что, наверное, останется со мной до конца моих дней. Это мчащийся мимо КамАЗа и горящий мерцанием напряженных фар, велосипед с 14 летним всадником. Просто фотография в альбоме мозга, будь мне 27 как сейчас или 57 не дай бог, я буду помнить этот кадр из детской беззаботной памяти. Я видел в последний раз Сашу, наверное, в году 2005. У него была, по-моему, то ли свадьба то ли новоселье, мы тогда гурьбой ввалились к нему в гости и я не успел с ним поговорить, мы все были поддатые, а пацаны утащили под куртками пару бутылок домашнего самогона и мы поймав соседа на газели отправились на дискотеку в соседнюю деревню в 4 километрах от нашей, загрузившись всей толпой в кузов, в котором он повез мясо забитого вчера теленка на продажу в Нижний… Вот такой вот фото кадр отступления от того, о чем я рассказывал, но без этого кадра не было бы той нити, за которую потянув я вспомнил все это. Возвращаюсь. Пока взрослые втыкали сено в ту самую створку, открытую сеновала, мы гурьбой детей, которых еще не увели родители, ибо на часах уже было 11, подъедали то что не доели сенщики (буду так называть всех, кто учувствовал в этом процессе сейчас там во дворе). Где-то через час стол был готов к финальному завершению укоса. Усталые и охмелевшие уже от работы мужики вваливались в кухню на первом этаже. К их возврату на столах уже стояла отмытая посуда, поджаренный к этому случаю гусь и откуда не возьмись нашлось еще пара литров самогона. Когда последние из сеновальщиков закрыли сеновал и сгребли все остатки сена в хлев, прозвучал первый тост. Дальше стандартное застолье, стандартное вроде бы, но не стоит забывать, что событие это несло в себе глубокую торжественность, пусть даже на уровне язычества…пусть. Но оно того стоило.2 месяца сгоревших плеч, посаженных поясниц и прожженных отпусков…к тому моменту я уже уходил спать, не потому что так сказали взрослые, а потому что тоже устал. И эта была приятная усталость ребенка, какая-то завершенная и легкая, с сеном в волосах с ожогами и порезами на коже от засыхающей в сене крапивы и стебельков…но это была наша победа, победа нас. Простых людей из деревни, победа простых детей тружеников над скукой. Победа Сашки и его велосипеда над грубой механикой. Засыпая на веранде, на матрасе из вот такого же сена, что в прошлом таком же году простые работяги возили на таком же грузовике до поздна, я еще почти до утра слышал разговоры мужиков во дворе. Пусть они были пьяные, пусть простые и незаурядные, пусть женщины, усталые и взвесившие на себя весь грузовой быт были сейчас некрасивые и грязные, возле грязной посуды. Но это была на тот момент наша победа, победа всех их, всех нас…Победа Сашки над самосвалом, победа работяг над природой, победа сгоревших плеч над солнцем, победа сломанных вил над грузом, возложенным на них, победа простого рабочего перед голодной зимой, победа нас-сельских малолетних бедолаг, над скучной рутиной деревенских будней, наша общая победа. И мне нисколько не было в тягость слышать пьяные диалоги мужиков до самого утра. Они заслужили, они имели право… Право выжить еще одну страшную русскую зиму.