Цитаты из книги «Мысли»

Развлечение. – Если бы человек был счастлив, блаженство его было бы тем полнее, чем меньше у него было бы развлечений, как у святых и Бога. Да; но разве наслаждаться развлечениями не значит быть счастливым? – Нет; ведь развлечения приходят извне и от других; поэтому человек зависим во всем, тысяча случайностей могут его тревожить и приносить неизбежные огорчения.

Писание ясно нам это объясняет, говоря в несколько местах: deliciae meae cum filiis hominum[35] – effundam spiritum meum super omnem carnem[36] – dii estis[37]. И еще: omnis caro foenum[38], homo assimilatus est jumentis insipientibus et similis factus est illis[39], dixi in corde meo de filiis hominum[40].

так, что и эта половина жизни сама всего лишь сон, в который заключены другие сны и от которого мы пробуждаемся в смерти; во время этого сна мы столь же мало имеем понятия о добре и зле, как и во время настоящего сна. Течение времени и жизни, и наши столь разные тела, и мысли, которые их волнуют, – быть может, всего лишь иллюзии, подобные течению времени и обманчивым призракам в наших грезах. Нам кажется, что мы видим пространства, очертания, движения, мы чувствуем, как течет время, отмериваем его, – одним словом, ведем себя так же, как наяву. И коль скоро половину жизни мы проводим во сне, по собственному нашему признанию или что бы мы об этом ни думали, у нас нет никакого понятия об истине, а все наши суждения, следовательно, – просто иллюзии. Кто знает, не есть ли эта другая половина жизни, которую мы считаем явью, всего лишь второй сон, не многим отличающийся от первого. (И кто задумывается, где же грезы, а где явь – от которой мы просыпаемся, когда полагаем, что спим, – и что если бы мы грезили вместе с другими и случайно грезы наши совпали – что довольно часто бывает, – а бодрствовали бы в одиночку, тот может считать, что все переставлено наоборот.)

131 (434). Главные доводы пирронистов (второстепенных я не касаюсь) – что вне веры и откровения мы не можем быть уверены в истинности наших понятий, разве лишь в том, что говорит нам природное чувство. Но это природное чувство – отнюдь не убедительное доказательство истины: коль скоро нет твердого знания вне веры, то если человек создан либо всеблагим Богом, либо злым демоном, либо по воле случая, можно сомневаться, внушены ли нам понятия истинные, или ложные, или зыбкие, в зависимости от нашего происхождения. К тому же, вне веры никто не может твердо знать, спит он или бодрствует, – ведь во сне мы совершенно уверены, что бодрствуем. И поскольку мы грезим часто, то и живем в грезе, громоздя один сон на другой. Не может ли быть

108 (339). Что в нас испытывает наслаждение? Рука, плечо, плоть, кровь? Очевидно, это должно быть нечто нематериальное.

128). Люди порывают с привычными занятиями от скуки. Мужчина спокойно живет в своей семье; стоит ему увидеть привлекательную женщину, поиграть 5 или 6 дней в свое удовольствие – и он уже чувствует себя несчастным, вернувшись к прежнему состоянию. Вот самая обыкновенная вещь на свете

Нехорошо быть слишком свободным. Нехорошо иметь все необходимое. 58 (332). Тирания состоит в желании властвовать надо всем и безо всяких ограничений. Разные палаты – силы, красоты, остроумия, благочестия, и каждая правит у себя, а не над другими. Но иногда они сталкиваются, и сила с красотой начинают драться за власть друг над другом, поскольку власть их имеет разную природу. Они не уживаются вместе. Их ошибка в желании царствовать повсюду. Это никому не дано, даже силе: сила – ничто в царстве ученых, она госпожа лишь над внешним миром. – Итак, эти рассуждения неверны… 58 (332). Тирания. Тирания – это желание заполучить одним способом то, что можно получить лишь другим. Мы платим разную дань разным достоинствам: дань любви – красоте, дань страха – силе, дань доверия – науке. Мы должны платить эту дань, было бы несправедливо в ней отказывать; но несправедливо и требовать другую. Вот почему кажутся неверными и тираническими такие рассуждения: я красивый, поэтому меня должны бояться, я сильный, поэтому меня должны любить, я… И точно такие же ложь и тирания в словах: он не сильный, поэтому я не буду его уважать, он не учен, поэтому я не буду его бояться. 59 (296). Когда нужно решать, следует ли начинать войну и убивать множество людей, приговаривать множество испанцев к смерти, – все решает один человек, и к тому же лицо заинтересованное; это должен быть беспристрастный третейский судья. 60 (294). (На самом деле эти бессильные законы он обойдет, следовательно, стоит его обманывать.) На чем он будет основывать устройство мира, которым желает править? На прихоти каждого человека? Какой будет беспорядок! На справедливости? Но он не знает, в чем она состоит. Если б он это знал, он не поддерживал бы самую распространенную среди людей максиму о том, что каждый следует нравам своей страны. Сияние подлинной правды покорило бы все народы. А законодатели не брали бы за образец, вместо этой неизменной истины, выдумки и прихоти персов или германцев. Она пребывала бы во всех государствах на свете и во все времена, а не так, как мы видим, что справедливость и несправедливость меняются с переменой климата, три градуса широты переворачивают всю юриспруденцию, истина зависит от меридиана. За несколько лет употребления меняются основные законы, у права есть свои эпохи, вхождение Сатурна в созвездие Льва обозначает рождение такого-то преступления. Хороша справедливость, которой речка кладет предел. Истина – по сю сторону Пиренеев, заблуждение – по другую. Они признают, что источник справедливости – не в обычаях, но в естественных законах, общих всем странам. Разумеется, они бы яростно это отстаивали, если бы безрассудный случай, сеющий законы по свету, нашел хоть один всеобщий закон. Но ирония в том, что прихоти человеческие слишком разнятся между собой,

Какой будет беспорядок! На справедливости? Но он не знает, в чем она состоит. Если б он это знал, он не поддерживал бы самую распространенную среди людей максиму о том, что каждый следует нравам своей страны. Сияние подлинной правды покорило бы все народы. А законодатели не брали бы за образец, вместо этой неизменной истины, выдумки и прихоти персов или германцев. Она пребывала бы во всех государствах на свете и во все времена, а не так, как мы видим, что справедливость и несправедливость меняются с переменой климата, три градуса широты переворачивают всю юриспруденцию, истина зависит от меридиана. За несколько лет употребления меняются основные законы, у права есть свои эпохи, вхождение Сатурна в созвездие Льва обозначает рождение такого-то преступления. Хороша справедливость, которой речка кладет предел. Истина – по сю сторону Пиренеев, заблуждение – по другую.

Нехорошо быть слишком свободным. Нехорошо иметь все необходимое.

54 (112). Непостоянство. Вещи имеют различные свойства, а душа – различные наклонности; нет ничего простого в том, что предстает душе, и душа никогда и ни в чем не предстает простой. Здесь причина того, что люди и плачут, и смеются над одним и тем же.