Что могло бы укрыться во мне от Тебя, Господи, если бы я и не захотел исповедаться Тебе, очам Которого обнажена бездна человеческой совести (ср. Сир. 42, 18)? Ты скрылся бы от меня, не я от Тебя.
Я чувствовал, что в плену у них, и жаловался и вопил: «Опять и опять: «Завтра, завтра!» Почему не сейчас? Почему этот час не покончит с мерзостью моей?»
Стоит лишь захотеть идти, и ты уже не только идешь, ты уже у цели, но захотеть надо сильно, от всего сердца, а не метаться взад-вперед со своей полубольной волей, в которой одно желание борется с другим, и то одно берет верх, то другое.
Какими мыслями не бичевал душу свою, чтобы она согласилась на мои попытки идти за Тобой! Она сопротивлялась, отрекалась и не извиняла себя. Исчерпаны были и опровергнуты все ее доказательства, но осталась немая тревога: как смерти боялась она, что ее вытянут из русла привычной жизни, в которой она зачахла до смерти