Глава 5. «Дровосек из Нового Орлеана»

Началом истории о «Дровосеке из Нового Орлеана» стало страшное преступление, совершенное 8 июля 1908 года. Его итогом стала гибель человека по имени Альфонс Дюрел, который жил на Бурбон-стрит. Общественность и полиция восприняли эту трагедию как совершенно особый, изолированный случай, и потому о ней не упоминается в большинстве отчетов о серийных преступлениях. Между тем 14 августа 1910 года был убит Огаст Крутти, а на его жену совершено нападение. Мы не будем останавливаться на деталях этого происшествия, поскольку, откровенно говоря, к нашей истории оно не имеет отношения.

Тем не менее пять недель спустя тот, кто напал на чету Крутти, атаковал еще одну супружескую пару итальянского происхождения, также владельцев бакалейной лавки, – Джозефа и Винченту Ризетто. Оба они выжили, хотя Джозеф умер спустя два года – возможно, из-за полученных ран. Покушения на чету Крутти и супругов Ризетто были настолько похожи, что пресса немедленно увидела между ними связь:

Жуткие детали преступления, совершенного 14 августа в бакалейной лавке Огаста Крутти, которая расположена на пересечении Лессепс-стрит и Роял-стрит, оказались характерными и для другого злодеяния. Вчера утром Джозеф Ризетто, итальянец-бакалейщик, был найден мертвым на полу своей спальни в луже крови, вытекшей из страшной раны на лице. Тело его жены со смертельными ранениями было обнаружено в кровати в той же комнате.

«Дэйли геральд», Галфпорт, штат Миссисипи, 21 сентября 1910 года

Аналогичные преступления были зафиксированы в 1911 и 1912 годах. Затем в серии последовал перерыв. А в мае 1918 года убийца вышел на охоту снова. Он терроризировал Новый Орлеан в течение второй половины 1918-го и всего 1919 года.

История «Дровосека из Нового Орлеана» известна гораздо лучше, чем история «Человека с поезда». Об этом свидетельствует содержание ряда книг – некоторые из них вы, возможно, читали. Разумеется, у вас, скорее всего, возник закономерный вопрос: возможно ли, что «Человек с поезда» и «Дровосек из Нового Орлеана» – одно и то же лицо?

Нет.

Ничего подобного.

В действиях «Человека с поезда» и «Дровосека из Нового Орлеана» есть пять общих черт:

1) оба нападали на людей, вооружившись топором;

2) в обоих случаях убийства совершались ночью;

3) оба преступника обычно использовали топор, взятый в доме жертв или поблизости;

4) оба оставляли орудие убийства на месте преступления;

5) ни тот ни другой не грабили убитых.

Тем не менее, если проанализировать мелкие детали, картины преступлений существенно различаются. «Человек с поезда» почти всегда совершал свои вылазки в пределах часа до или после полуночи. «Дровосек из Нового Орлеана» чаще всего нападал на людей ближе к утру, в период с 3 до 4 часов. «Человек с поезда» наносил своим жертвам удары обухом, а «Дровосек из Нового Орлеана» – лезвием топора. Еще одно важное отличие: «Человек с поезда» орудовал тяжелым топором, каким обычно пользуются лесорубы. Что же касается «Дровосека из Нового Орлеана», то он отдавал предпочтение небольшому мясницкому топорику.

«Дровосек из Нового Орлеана» нападал главным образом на взрослых людей. Не раз случалось так, что, пройдя мимо ребенка, он набрасывался на оказавшегося поблизости взрослого. «Человек с поезда» убивал всех, кто оказывался в доме в момент нападения, но при этом проявлял особый интерес к девушкам-подросткам. «Дровосек из Нового Орлеана» действовал в большом городе, «Человек с поезда» никогда не атаковал свои жертвы в населенных пунктах, которые можно было с полным основанием назвать городами, но пару раз совершал преступления на окраинах небольших городков.

При этом «Человек с поезда» всегда оставлял дом, с обитателями которого расправился, либо крепко запертым, либо поджигал его, либо – в ряде случаев – делал и то и другое. Для «Дровосека из Нового Орлеана» такие действия были нехарактерны. Почти все жертвы «Человека с поезда» жили в непосредственной близости к железной дороге. Некоторые из убийств в Новом Орлеане также происходили неподалеку от железнодорожных веток, но далеко не все – скорее, такие случаи составляли меньшинство. Бакалейная лавка Огаста Крутти находилась всего в пяти футах от рельсов или даже меньше. Однако при этом убийцу видели покидавшим место преступления пешком, и шел он не вдоль железной дороги, а удалялся от нее.

И еще одно существенное обстоятельство. Притом что «Дровосек из Нового Орлеана» не был грабителем – во всяком случае, можно определенно сказать, что этот человек совершал убийства не ради грабежа, – он, тем не менее, иногда забирал с места преступления кое-какие вещи. Более того, в отдельных случаях заставлял свои жертвы открывать сейфы, чтобы завладеть хранившимися там драгоценностями. Складывается впечатление, что он делал это только для того, чтобы запутать полицейских и натолкнуть их на мысль, что они имеют дело с убийством ради наживы. Что же касается «Человека с поезда», то он, в отличие от новоорлеанского убийцы, никогда ничего не забирал с места преступления и не предпринимал никаких попыток это сделать. Другими словами, это были два разных человека.

Еще одно различие между двумя преступниками заключается в том, что новоорлеанский злодей был своего рода любителем. Хотя в происшествиях, о которых идет речь, мягко говоря, нет ничего смешного, «Дровосек из Нового Орлеана» при совершении убийств всякий раз проявлял смехотворную неумелость – по крайней мере, если сравнивать его действия с действиями «Человека с поезда». Кевин Маккуин, автор книги «Дровосек, явившийся из ада, и другие реальные криминальные истории Юга», утверждает, что объектами нападения новоорлеанского маньяка стали 22 человека. При этом 10 из них погибли, а 12 выжили. Разумеется, подчас очень трудно утверждать, что то или иное преступление является частью серии. Однако, в любом случае, большинство людей, которым новоорлеанский маньяк нанес удар в лицо, голову или горло, остались живы. И это не считая десятков людей, которые в это время спали где-нибудь в соседней комнате и вообще не подверглись нападению. Если же в дом проникал «Человек с поезда», в живых не оставался никто. Пожалуй, можно, не погрешив против истины, сказать, что 55 процентов людей, атакованных новоорлеанским маньяком, и 70–80 процентов тех, кто во время нападения находился внутри дома, в итоге остались живы. В случае с «Человеком с поезда» доля таких счастливцев составляет не более 3–6 процентов, а может, и еще меньше.

Глава 6. Которая на самом деле вовсе не глава

Двадцатого сентября 1910 года неподалеку от городка Байерс, штат Пенсильвания (этот населенный пункт уже не существует), была убита топором семья Джона Зуса. Пока мы опустим эту историю, чтобы вкратце рассказать ее вам позднее.

Двадцатого ноября 1910 года в собственном доме неподалеку от Барнарда, штат Миссури, кто-то расправился с членами семьи Оды Хаббелла. Мужчина по имени Эзекия Раско был арестован по подозрению в совершении этого преступления через несколько часов и казнен в штате Миссури в марте 1912 года.

На данный момент мы также рассматриваем этот эпизод как отдельное преступление, не имеющее отношения к другим убийствам. Некоторые его детали говорят о том, что оно, возможно, является частью одной из серий, упомянутых выше, но наиболее весомые улики свидетельствуют о том, что это не так. Полагаю, у вас будут более веские основания составить свое мнение на этот счет, когда вы больше узнаете об особенностях этих злодеяний, поэтому мы вернемся к ним в главе 37.

Глава 7. Мартин-Сити

Как и Байерс в штате Пенсильвания, Мартин-Сити в штате Миссури никогда не был в полном смысле этого слова городом, а сейчас вообще исчез с карты. Он располагался примерно в том месте, где сейчас проходит 135-я улица Канзас-Сити, то есть в непосредственной близости от границы штата Канзас. Семья Бернхардт (или, по другим источникам, Барнхардт) жила на ферме совсем рядом с Мартин-Сити, но с канзасской стороны, в округе Джонсон, в 15 милях к югу от тогдашнего Канзас-Сити, – это место впоследствии было поглощено разрастающимся мегаполисом. Через округ Джонсон в полумиле от фермы Бернхардтов проходила (и сейчас проходит) железная дорога, которая затем немного отклонялась к востоку и тянулась через восточную часть Мартин-Сити.

Десятого декабря 1910 года сельский почтальон по фамилии Грей обратил внимание, что Бернхардты уже несколько дней не забирают корреспонденцию. Он спросил у двух дорожных рабочих, которые ремонтировали дренажную трубу примерно в полумиле от фермы, давно ли они видели членов семьи Бернхардт и не заметили ли чего-либо подозрительного. Те ответили, что ничего не видели и не знают, но тут к разговору присоединился проходивший мимо сосед. Он заявил, что не видел никого из членов семейства уже несколько дней, и добавил, что серьезно этим обеспокоен. В итоге четверо мужчин решили наведаться на ферму и выяснить, все ли в порядке.

Они сразу заметили, что собак, которых хозяева фермы держали на привязи около сарая, уже несколько дней никто не кормил и не поил и они в буквальном смысле слова погибали от голода и жажды. Из сарая доносилось громкое лошадиное ржание. Войдя туда, мужчины увидели, что лошадь изо всех сил пытается дотянутся до небольшой охапки сена, лежащей на земле неподалеку от стойла.

С этой охапкой что-то было не так. Подойдя ближе, мужчины поняли, что именно. Под сеном они заметили кусок темной ткани. Приподняв его, мужчины обнаружили, как им поначалу показалось, тело Джорджа Бернхардта.

Они тут же направились в Мартин-Сити и послали шерифу Стэду (или Стиду) телефонограмму следующего содержания: «На ферме Бернхардта совершено убийство. Приезжайте немедленно». Шериф Стэд одолжил у приятеля автомобиль и тут же выехал в Мартин-Сити. На подъездной аллее, ведущей к ферме, он увидел нетерпеливо дожидающихся его четверых мужчин. Ведя шерифа к сараю, те вдруг сообразили, что из-за обрушившегося на них потрясения даже забыли накормить и напоить лошадь, которая тоже явно страдала от голода и жажды. Убрав сено с тела убитого, они вдруг с изумлением поняли, что перед ними не Бернхардт, а гораздо более молодой человек. Труп Бернхардта лежал в нескольких футах дальше, а рядом с ним, под другой охапкой сена, было обнаружено еще одно тело.

Убитыми оказались 40-летний Джордж Бернхардт, 17-летний юноша по имени Том Морган, который проживал в десяти милях севернее и пришел на ферму в гости, и еще один мужчина, в котором поначалу опознали некоего Гленна Котнера, наемного работника. Позже, однако, выяснилось, что Гленн Котнер жив и здоров и находится на другой ферме. Оказалось, что он знал погибшего наемного работника. Им оказался Джеймс Грейвз, уроженец штата Орегон. Выяснилось, что жертвы были убиты ударом мотыги по голове. В доме обнаружили четвертый труп – 75-летней Эмелин Бернхардт. Убитая лежала на полу в чулане. Ее череп был проломлен гирей от часов.

Окружной прокурор С. Б. Литтл прибыл на ферму через несколько часов после того, как были найдены тела убитых. Заехав по пути в Мартин-Сити, он вызвал по телефону полицию из Канзас-Сити и попросил помощь в расследовании преступления.

Бернхардты были людьми зажиточными. У них был добротный дом, в котором, по словам соседей, миссис Бернхардт всегда держала крупную сумму денег. Члены семьи отличались подозрительностью и замкнутостью и почти ни с кем не общались. Когда у них возникала потребность в дополнительных рабочих руках, они обращались в агентство по найму. Между тем жители округи в таких случаях обычно нанимали кого-то из семей живущих неподалеку фермеров и вообще частенько помогали друг другу. Бернхардты, однако, в подобных случаях отправлялись в Канзас-Сити и подписывали контракт с совершенно незнакомым человеком. Соседи в один голос отметили, что банкам миссис Бернхардт тоже не доверяла и потому хранила деньги в кухонной плите, под сковородками. Впоследствии, однако, выяснилось, что она держала на счетах в разных банках порядка 3000 тысяч долларов, что по тем временам было большими деньгами.

У полицейских сразу же возникло предположение, кто мог совершить убийство. Дело в том, что у Бернхардтов существовали серьезные трения еще с одним наемным работником – настолько серьезные, что они даже были зафиксированы в полицейских протоколах. На внешней стене кладовки, в которой лежала миссис Бернхардт, были обнаружены кровавые отпечатки пальцев, явно оставленные мужской рукой. Впрочем, соседи сообщили газетным репортерам – а также, по всей вероятности, сотрудникам полиции, – что в последние два-три дня не раз видели неподалеку от фермы Бернхардтов странного человека.

Расследование возглавил Эдвард П. Бойл, один из лучших в Канзас-Сити детективов. Он обладал огромным опытом и, кроме того, отличался большой сообразительностью. Буквально в течение нескольких часов он изменил основное направление, в котором велись следственные действия. На стене внутри кладовки, которая недавно была выкрашена в белый цвет, Бойл обнаружил кровавый отпечаток большого пальца левой руки, по всей видимости мужской. Участок стены с отпечатком был вырезан и отправлен в Канзас-Сити.

Инспектор Бойл составил список всех работников, которые нанимались к Бернхардтам в последние несколько месяцев, чтобы сравнить их отпечатки пальцев с теми, которые нашли на месте преступления.

Мотыга с окровавленной рукояткой лежала в сарае. Там же обнаружили пуговицу – похоже, от мужской рубашки, причем принадлежавшей убийце, поскольку на рубашках жертв все пуговицы оказались на месте. Интересно, что металлическая часть мотыги лежала отдельно от деревянной рукоятки – вероятно, она соскочила во время совершения преступления. Еще в сарае оказалась гиря от часов – вероятно, именно та, которой проломили голову миссис Бернхардт. В ходе обыска в доме был найден металлический сейф, в котором члены семьи Бернхардт хранили деньги и ценные бумаги. Он оказался нетронут.

Бойл тщательно осмотрел тела жертв. Ему удалось выяснить, что наемный работник и 17-летний юноша, пришедший в гости, были убиты одиночными ударами по голове. Что же касается Бернхардтов, то их перед смертью долго и жестоко избивали, словно преступник их люто ненавидел. Прочитав об этом в газетных репортажах, опубликованных в 1910 году, я, признаться, был шокирован. В наше время, если при расследовании массового убийства выясняется, что одна из жертв получила значительно больше повреждений, чем другие, это расценивается как признак того, что главным объектом нападения была именно она, и полиция начинает активно разрабатывать в первую очередь это направление. Однако такой подход, насколько я могу судить, возобладал только в середине 70-х годов XX века. Мы же говорим о преступлении, совершенном в 1910-м. Тем не менее инспектор Бойл ясно дал понять, что считает мотивом убийства месть, а не ограбление, и именно этим объясняется разница в травмах, которые получили жертвы.

Как сообщила одна из газет, «выяснилось, что в среду, то есть в тот день, когда убитых в последний раз видели живыми, на ферме Бернхардтов был замечен некий таинственный фургон, в котором сидели трое мужчин. Это было днем. Затем соседи услышали громкие крики, доносящиеся со стороны дома Бернхардтов. Вскоре после этого фургон с тремя незнакомцами на большой скорости уехал в неизвестном направлении».

История о фургоне с тремя мужчинами и криках прозвучала всего один раз и больше нигде и никем не повторялась. Создается впечатление, что инспектор Бойл просто проигнорировал ее, решив, что это всего лишь досужие сплетни, которых в подобных случаях возникает и распространяется великое множество. Главная загадка данного преступления, однако, состоит в том, как убийце удалось в одиночку расправиться с тремя взрослыми мужчинами, учитывая, что они не спали – ведь их тела нашли в сарае, а не в постелях. Сделать это было бы нелегко, даже если бы у убийцы имелось огнестрельное оружие. Чтобы нанести своим жертвам удар мотыгой по голове, ему пришлось бы убрать револьвер или пистолет, а значит, с большой вероятностью либо возникла бы драка, либо жертвы нападения просто убежали бы. Если же преступников было трое, это многое объясняло.

Джон Фигл жил на ферме неподалеку от Бернхардтов. Соседи между собой не ладили. Фигл застал на своей территории 17-летнего Тома Моргана, который занимался установкой силков, и прогнал его. Тот в ходе перепалки заявил, что получил на это разрешение Джорджа Бернхардта. Фигл отправился к соседям и поинтересовался, с какой стати Бернхардт позволяет кому-то ставить силки на его, Фигла, земле. Бернхардт ответил, что никому подобного разрешения не давал. Из дома вышла Эмелин Бернхардт. Она тоже ввязалась в ссору и назвала Фигла лжецом. Это был последний раз, когда Бернхардтов кто-либо видел живыми.

Фигла долго допрашивал инспектор Бойл и начальник полиции Канзас-Сити Х. Т. Циммер. Фигл плел какие-то небылицы – во всяком случае, так его показания воспринимались остальными. В частности, он сообщил, что уже поздно ночью слышал в доме Бернхардтов громкие крики и видел двух охотников, которые уходили с территории фермы. Фигл заявил, что узнал их. 12 декабря, через два дня после того, как были обнаружены тела убитых, Фигла арестовали. После этого, по сообщению сотрудников полиции, у него нашли окровавленный комбинезон и другую одежду, спрятанную в чулане на втором этаже его дома.

Не в состоянии удержаться, сообщу, что в итоге с Фигла сняли подозрения в совершении массового убийства на ферме Бернхардтов. Обратите, однако, внимание на слова «спрятанную в чулане на втором этаже его дома». Подобные термины и выражения очень часто использовались газетчиками. Фигл, а также его жена и отец заявили, что на одежде вовсе не кровь, а краска: недавно Джон покрасил свой сарай в красный цвет. Что же касается «спрятанной в чулане на втором этаже» одежды, то вспомните, пожалуйста, фонарь, который якобы был «спрятан» в сарае Говарда Литтла. Где еще, интересно, могут находиться грязные, ненужные тряпки? Может быть, их развешивают в дверном проеме? Или на перилах лестницы? Раскладывают на кухонном столе? Разве ящик в чулане – не самое подходящее для них место?