Таких случаев было немало. В Шахбаге один мужчина молил Мать о прасаде, но в тот момент подходящей пищи не было. Именно тогда мне захотелось отправить ей фруктов или сладостей. Когда мой человек принес их туда, то заметил, что Мать, похоже, его ждет.

6. Однажды ночью, примерно в 3 часа утра, я проснулся и сел в постели: меня посетила мысль, что Мать спит, повернув голову в противоположную сторону, чем обычно. На рассвете, когда я пришел к Ней, Она лежала именно в такой позе. Расспросив ее, я узнал, что Мать выходила из дома в три часа и, вернувшись, легла спать в другую позу.

Часто бывало так, что, находясь у себя в комнате или за рабочим столом, я отчетливо видел, что делает Мать у себя дома. Я мог видеть такие вещи без всякого усилия воли; иногда подобные картины проносились у меня в голове, и я даже не задумывался о них. Бхупен обычно ходил в Шахбаг ежедневно, и я мог проверять через него правдивость своих видений. Расхождений почти не бывало. Мать часто говорила мне: «Твой настоящий дом в Шахбаге; ты ходишь к себе домой, как в гости».

7. Однажды в полдень я работал за своим столом. Пришел Бхупен и сказал: «Мать попросила тебя прийти в Шахбаг. Я сообщил Ей, что сегодня директор отдела сельского хозяйства должен вернуться к своим обязанностям, ведь его отпуск кончился; но Мать отвечала: „Принеси послание Джйотишу, пусть он поступает, как сочтет правильным“».

Без всяких колебаний я оставил бумаги на столе, как они лежали, и, не известив никого на работе, отправился в Шахбаг. Когда я пришел, Мать сказала: «Пойдем в ашрам Сиддхешвари». Я отправился туда с Матерью и Питаджи. В ашраме было небольшое углубление, ровно в том месте, где ныне стоит небольшой пьедестал и Шива-лингам. Мать села в это углубление, и Ее лицо озарила улыбка, излучавшая сияющую радость. Я воскликнул, обратившись к Питаджи: «Отныне мы будем называть Мать Анандамайи»; он тут же сказал: «Да будет так!» Ничего не сказав, она очень пристально на меня посмотрела.

Когда примерно в половине шестого мы собрались обратно, она спросила: «Все время ты был таким радостным, почему теперь побледнел?» Я ответил, что при мысли о возвращении домой я вспомнил об оставленной работе. Она сказала: «Тебе не нужно переживать». На следующий день, когда я пришел на работу, директор не вспомнил о моем вчерашнем отсутствии.

Я спросил Мать, почему она так внезапно вызвала меня накануне. Она сказала: «Чтобы проверить, насколько за эти месяцы ты продвинулся». С добродушным смехом она прибавила: «Не приди ты, кто бы дал имя этому телу?»

8. Однажды в Дакку прибыл Его Превосходительство губернатор Бенгалии. Директор попросил меня прийти в офис к девяти тридцати утра, потому что ему надо было встречаться с губернатором. Я обещал прийти. На следующее утро я поздно вернулся из Шахбага и добрался до офиса только в девять пятьдесят. Я немного нервничал перед встречей с начальником. Когда я думал об этом вопросе, он позвонил из своего летнего дома и сообщил, что у него сломалась машина и он сожалеет, что заставил меня хлопотать; он пойдет в Дом правительства к одиннадцати утра.

Когда Матери рассказали эту историю, Она со смехом сказала: «Чему тут удивляться? На днях ты вывел из строя машину, на которой я уезжала».

9. Однажды Мать пришла к нам в гости. Во время нашего разговора я мимоходом заметил: «Ма, возникает ощущение, что для тебя холод и жар – одно и то же. Если горящий уголь упадет тебе на ногу, тебе не будет больно?» Она ответила: «Так проверь это». Я не стал развивать эту тему.

Через несколько дней, вспомнив о нашей прошлой беседе, Мать положила себе на ногу горящий уголь. Она получила серьезную рану от ожога. Целый месяц рана не заживала. Я очень расстроился из-за своего глупого предложения. Однажды я нашел Ее на веранде, она сидела, вытянув ноги, и неподвижно глядела в небо. На ране выступил гной. Я склонился и слизнул его языком и губами. Со следующего дня рана начала заживать. Я спросил Мать, что Она чувствовала, когда горящий уголь сжигал Ее плоть. Она ответила мне: «Я не сознавала боли. Мне было весело; с большой радостью я наблюдала, что бедолага-уголь творит с моей ногой; я заметила, что сначала отдельные волоски, затем кожа стали обгорать; запахло гарью, и уголек постепенно затух, когда сделал свою работу. Когда затем возникла рана, она продолжила его работу; но когда ты сильно захотел, чтобы рана поскорее зажила, она стала быстро затягиваться».

10. Стоял месяц Магх, середина зимы, холод пронизывал до костей. На рассвете я гулял босиком с Матерью по травянистым полям Рамны, влажным от росы. Издалека я заметил группу женщин, которые направлялись к нам. Я подумал: когда они подойдут, то заберут Мать в ашрам. Не успел я подумать об этом, как все поле затянул густой туман, и женщины исчезли из виду. Примерно три часа спустя, когда мы вернулись в ашрам, нам сообщили, что группа женщин выбилась из сил, пока нас искала, и когда я рассказал Матери о своих мыслях, она сказала: «Твое сильное желание исполнилось».

11. Однажды Мать сильно простудилась и кашляла. Заметив, что ей нездоровится, неуверенным голосом я взмолился к ней: «Мать, пусть здоровье скорее вернется к тебе!» Она в упор взглянула на меня и со смехом сказала: «Я поправлюсь уже завтра, дитя мое». Так и случилось.

12. Однажды утром я заметил, что у Матери жар. Я вернулся к себе домой и пылко молился ночью, чтобы Ее жар перешел в мое тело. К утру у меня поднялась температура и заболела голова. Когда я по обыкновению пришел утром к Матери, она тут же сообщила: «Я поправилась, а у тебя жар. Иди домой, прими ванну и питайся, как обычно».

Я послушался Ее, и к вечеру болезнь отступила.

Мать всегда говорит: «Благодаря силе чистой, сосредоточенной мысли все становится возможным».

13. Мне в руки попала книга под названием «Садху Дживани» (Жития святых). Там были такие строки: «Он (садху) советовал своим почитателям всегда давать беднякам хорошую пищу». Я записал на полях такой комментарий: «Душе человека нужна не только пища». Эту книгу отнесли Матери в Шахбаг, и один из Ее почитателей прочел вслух мой комментарий. Мать ничего не сказала. Через несколько дней довольно рано утром я отправился в Шахбаг. И вдруг ко мне подошел мужчина, похожий на безумца, который сказал: «Накорми меня, или я умру с голода». Мать порылась на кухонных полках и дала ему все, что смогла найти. Он захотел пить, и Мать поручила мне дать ему немного воды; когда я узнал, что этот человек был мусульманином, постился три дня и пришел в ашрам, перебравшись через забор, Мать сказала, что он пришел, дабы научить меня, как правильно кормить и поить нуждающихся. Всему свое место и время. Все включено в Божественный промысел.

14. Однажды я сказал Матери: «Ма, в последние дни звуки мантр текут во мне непрерывным потоком. И днем, и глухой ночью потоки звука изливаются из моего сердца сами собой, словно струи воды из фонтана». Когда я говорил это, в самом укромном уголке моего сердца притаился легкий намек на довольство собой. Мать взглянула на меня и промолчала. Когда я приехал домой, этот звук прекратился, и, как бы я ни старался, воскресить его не удавалось. Прошел день, долго тянулась ночь, но радостный поток мелодии мантр никак не возвращался. На следующее утро я попросил Бхупена сообщить Матери о моем злоключении. Бхупен встретил Мать в пути, когда Она ехала в экипаже к дому почитателя. Она рассмеялась. Было десять часов утра. Именно тогда я заметил, что поток, который казался перекрытым, снова потек легко, как и раньше. В какое время Бхупен встретил Мать, я узнал от него позднее. В этой связи Мать часто отмечала, что в духовных вопросах даже малейший оттенок «я» замедляет развитие.

15. Ниже я даю еще один пример того, что благотворное влияние Матери очень быстро способствует развитию внутренней жизни. Жаль, что мы не осознаем его ценности и не используем в целях духовного преображения. Как только ослабевает первое вдохновение, мы вновь возвращаемся в прежнее состояние.

Однажды Мать со смехом сказала: «Когда вы поете божественные имена или мантры (особое имя или мантру, которую человек получает при посвящении), ваш ум постепенно очищается, пробуждаются любовь и почтение к Всевышнему и ваши мысли становятся утонченными и ясными. Тогда вас начинают посещать проблески высших уровней существования, и они помогают двигаться к преображению».

В тот день, когда она произнесла эти слова, я сел в безлюдной части своего дома для чтения вечерней молитвы; к своему удивлению, я испытал небывалую радость при потоке божественных имен. Они продолжали литься непрерывно; я заснул и как только проснулся, эти радостные вибрации вновь взволновали мое существо. На следующий день радостные чары никуда не исчезли, только поблекли в рабочем напряжении; ближе к закату, когда я настроился на молитву, мое сердце наполнило то же блаженство, что и прошлым вечером, так что спать совсем не хотелось; глубокой ночью поток обрел такую мощь, что я подумал: мне будет легче, если я смогу передохнуть. Но он продолжался согласно собственной движущей силе.

Я никогда не пробовал садиться в позу Гомукхи ^[6].

Ранним утром, перед рассветом, я обнаружил себя в этой позе. В те часы мое тело и ум были погружены в море невыразимой радости. Слезы без остановки лились у меня из глаз. Во время медитации я все время сидел неподвижно и пребывал в полной поглощенности.

16. Однажды утром, в первые дни предания себя [Матери], я сидел в безмолвии. Мое сердце наполняли глубокие чувства из-за любви Матери (крипа) ^[7]. У меня возникла песня на бенгальском языке, ниже приводится ее перевод:

 
Пусть поклонение Тебе, хвалебные гимны Тебе
Станут вечным утешением моей жизни;
Да наполнится моя жизнь песнями восхищения Тобой,
Мыслями о Твоей божественной Милости.
Я увижу Тебя, Мать, в бескрайнем небе тоскующим взором;
Я не стану просить о благах, не скажу ни слова;
Лишь лягу к Твоим стопам со слезами блаженства;
 
 
Я стану бродить в Твоем бескрайнем небесном просторе,
Рассыпая песни, словно цветы – образ Твоей славы.
Я погружусь в Твое блаженство,
Воспевая Твои святые имена, дабы их отголоски разносились по Вселенной.
Всеми действиями, всеми мыслями о религии
Я поклоняюсь Тебе.
 
 
О Мать, даруй мне бхакти ^[8], непоколебимую веру,
Чтобы Твои стопы стали якорем спасения моей жизни.
 

Я назвал эти строки «Песней сумасшедшего» и отправил их ксерокопию Матери. Позднее мне сообщили, что когда Ей принесли послание, Она резала и чистила бутылочную тыкву на кухне большим ножом. Пока Ей читали песню, тыква выпала у Нее из рук, и какое-то время Она сидела неподвижно.

Когда позднее я встретил Ее, Она сказала:

«Мир – воплощение Бхавы (Идеи), или Идеи Блага. Все сотворенные вещи – ее материальные выражения. Если однажды с помощью божественной бхавы ты сможешь пробудить свою душу, ты обнаружишь, что в этой Вселенной идет единая игра бхавы; без этого человек блуждает и теряет истинное значение жизни».

Несколько дней спустя мы все сидели в ашраме Сиддхешвари, и Мать сказала: «Спой свою песню – „Песню сумасшедшего“ (Pagler Gaan)». Я давно перестал петь песни; кроме того, вокруг было много людей, и я заколебался. Мать рассмеялась со словами: «Ты только сочинил песню сумасшедшего, но еще не совсем сошел с ума, чтобы не оглядываться на людские мнения». Эти слова глубоко отозвались в моей душе, и с трепетом в сердце и робким голосом я начал петь.

Я сочинил много подобных песен и поднес их Ее стопам. Некоторые вызывали у Нее восторг, другие же – немое одобрение. Когда Мать уезжала из Дакки, песни нередко лились из моего сердца на вечерних молитвах или в долгих полуночных медитациях. Я видел фигуру Матери, которая неподвижно стояла передо мной и слушала, как я изливаю свои восторги. Когда Мать возвращалась в Дакку, побывав в разных местах, Она просила меня повторить разные песни, которые я в разное время пел у себя в комнате. Меня удивляло, что Она могла назвать даже те песни, которые я никак Ей не представлял раньше.

Мое глубокое стремление быть рядом с Матерью порой уносило меня в бесконечность. В этот период несколько песен, которые я сочинил, вышли отдельной книгой под названием «К Твоим святым стопам» (Shree Charane). Кроме них, я написал для Матери множество песен, стихов и коротких набросков, которые я позднее порвал. Когда Мать прослышала об этом, Она сказала: «Никто не знает, сколько подобных гимнов в мою честь ты сочинил и уничтожил, не только в этом, но и во многих прошлых рождениях. Но не сомневайся, благодаря этой груде бумаги, ты живешь на земле в последний раз».

Всеобъемлющая любовь Матери разожгла во мне стремление к Божественной Жизни, но органы чувств искали грубых удовольствий вместо более высокой, изысканной и вдохновляющей духовной пищи. В одном вайшнавском трактате можно прочесть слова: «Человек, который жаждет материальных объектов чувств ради услаждения языка, желудка и полового влечения, не сможет найти Господа Кришну».