– Теперь, – сказала леди Морган, – тебе придется воспитывать этих чудесных крошек, и ты не будешь так скучать по Ниссе, когда она отправится ко двору.

– Нет, мама, – сказала Блейз. – Нисса всегда будет в моем сердце, где бы она ни находилась. Она все, что у меня осталось после Эдмунда Уиндхема. И должна увидеть ее счастливой в браке, иначе нельзя считать, что я исполнила свой долг по отношению к покойному супругу! А он был лучшим из мужчин, как вы, несомненно, помните.

– Да, это так, – согласилась леди Морган, и леди Дороти Уиндхем, которая приходилась Эдмунду Уиндхему сводной сестрой, кивнула. – Если бы не он, твоим сестрам не удалось бы выйти замуж столь удачным образом. Да и отцу бы ни за что не восстановить наше пошатнувшееся благосостояние. Я благословляю тот день, когда он впервые появился в Эшби. Каждый вечер молюсь за упокой его души.

Младенцев спеленали, их мать устроилась поудобнее. Харта, камеристка Блейз, принесла хозяйке горячего молока с вином. Блейз выпила укрепляющую смесь, и ее оставили отдыхать.

Женщины вернулись в парадный зал Риверс-Эдж и занялись веселой болтовней в ожидании лорда Уиндхема и остальных джентльменов. Все они, за исключением лорда Моргана, присоединились к охотничьей свите короля.

– Интересно, как она их назовет, – сказала Блайт, леди Кингсли.

– Да, мама, мне тоже интересно, унаследовала ли она твой талант на женские имена, – смеясь, подхватила ее сестра Блисс, графиня Марвудская.

– Нисса – очень необычное имя.

– Но это Эдмунд назвал ее так, – напомнила им леди Дороти. – Блейз выбрала второе имя Ниссе, в честь первой супруги Эдмунда, Кэтрин де Хейвен. Однако именно Эдмунд сказал, что его дочь будет носить имя Нисса, что по-гречески значит «начало». Эдмунд хвастался, что она станет первой из множества его детей. Откуда бедняге было знать, что не ему, а моему сыну Энтони суждено стать прародителем целой ветви Уиндхемов. Я все еще тоскую по Эдмунду, хотя его нет на свете уже добрых пятнадцать лет.

– Блейз выбрала очень хорошие имена для сыновей, – заметила Блайт.

– Но сейчас-то она родила девочек, ты что, забыла? – ехидная Блисс одернула сестру-двойняшку. – Я уверена, что Блейз выберет им чудесные имена. Разве может быть иначе, если наша мамочка уже подала ей пример? Жду не дождусь, когда же узнаю, как их назовут.

– У наших дочерей очень хорошие имена, – возразила Блайт.

Блисс бросила на сестру презрительный взгляд.

Вернулся лорд Уиндхем, и, к всеобщему изумлению, вместе с ним был король.

– Я непременно должен поздравить мою сельскую затворницу, – сказал Генрих, и его глаза затуманились от нежности. Он повернулся к Энтони Уиндхему: – Позвольте, сэр, принести вашему семейству мои поздравления!

И король сердечно пожал руку Энтони.

Проснувшись, Блейз обнаружила подле своей постели короля, который сиял радостной улыбкой. Она покраснела, вспомнив давно минувшие времена, когда он посещал ее спальню по делам куда более интимного характера. Глаза Генриха Тюдора заговорщицки блеснули, но произнес он приличествующие случаю слова:

– Рад видеть вас в добром самочувствии после перенесенных мук, мадам.

Он поцеловал ей руку. Блейз тепло улыбнулась в ответ.

– Ваше величество, мне не пришлось особо страдать. В последнее время я точно старая кошка – рожаю детей, не успев и глазом моргнуть. Как любезно с вашей стороны, однако, вернуться и поздравить меня!

– Я уже взглянул на ваших девочек, Блейз. Красавицы, как и их мать. Как вы их назовете?

– С вашего дозволения, Хэл, – начала Блейз, – я назвала бы ту, что появилась первой, Джейн – в честь вашей усопшей королевы. А вторую Анной, в честь принцессы Клевской, которая вскоре станет вашей супругой и нашей новой королевой. Это очень уместно, поскольку вы появились у нас в доме в день рождения наших малышек.

Король, сентиментальная натура, которому роль благосклонного монарха доставляла исключительное удовольствие, даже прослезился. Он извлек из кармана камзола большой квадрат белого шелка и промокнул глаза. Затем, обернувшись к лорду Уиндхему, спросил:

– Тони, в вашем доме есть священник?

Граф кивнул.

– Тогда приведите его. Пусть сегодня же окрестит ваших дочерей, а я стану крестным отцом обеим. Такова моя воля, маленькая затворница! – сказал он Блейз. – Вы и ваше доброе семейство навсегда станете частью моей жизни.

– Ох, Хэл, это неслыханная честь! – воскликнула Блейз, тоже готовая расплакаться.

За отцом Мартином отправили слугу. Священник появился в семье еще во времена Эдмунда Уиндхема и состарился на службе у графов Лэнгфордских. Когда ему сообщили, что днем графиня разрешилась девочками-близнецами и сам король станет их крестным отцом, да еще и крещение надлежит провести незамедлительно, он бросился разыскивать свое лучшее облачение, велев слуге найти мастера Ричарда и велеть ему зажечь на алтаре свечи – хозяйскому сыну предстояло прислуживать во время свершения обряда.

– Конечно, отец Мартин, – последовал почтительный ответ.

Блейз отнесли в семейную молельню на носилках, чтобы она видела, как крестят ее дочерей. Блисс презрительно закатила глаза, а Блайт едва сдержала смех, когда священник попросил их назвать имена малышек, которых держала третья крестная, их старшая сестра Нисса.

– Джейн Мария, – сладко пропела Блайт.

– Анна Мария, – раздраженно произнесла Блисс.

Просияв улыбкой, король принял младенцев из рук Ниссы и передал отцу Мартину, чтобы тот их окрестил. Когда таинство свершилось, графиню отнесли в ее покои. Там и выпили за здоровье прибавления в семействе Уиндхем, после чего король собрался уезжать.

– Гонец даст знать, когда Ниссе следует прибыть ко двору, моя дорогая сельская затворница, – сказал король на прощание. – Она понадобится мне пораньше, поскольку должна успеть познакомиться со своими обязанностями еще до того, как прибудет моя невеста. Если леди действительно хочет стать умелой помощницей для принцессы… то есть королевы Анны, нужно же ей знать, куда ходить, что делать и вообще – кто есть кто при дворе. Вероятно, это будет в конце осени. Вам почти не остается времени, чтобы как следует подготовить дочь. Обещаю, однако, что ни я, ни королева не допустим, чтобы ее обижали. Ваша дочь, Блейз Уиндхем, будет в безопасности.

Блейз почтительно поцеловала руку королю.

– Благодарю вас, Хэл! Вы так добры к нам всем, – сказала графиня, падая на подушки. Она была слишком утомлена и сразу же заснула.

Улыбнувшись, король вышел из ее спальни и вскоре простился с Уиндхемами и всеми их родственниками.

– Буду ждать вас при дворе, госпожа Нисса. И ваших братьев тоже. Служите королеве, как должно, и я обещаю вам свою вечную дружбу.

На этом король покинул Риверс-Эдж.

– Что за день! – воскликнула леди Морган и шумно вздохнула. – Кто бы мог ожидать, ведь началось все так просто… Трое моих внуков едут ко двору. И с тех пор как поднялось солнце, у меня стало на две внучки больше. – Она уселась на огромный стул возле камина и, обернувшись к Блисс, спросила. – А вы-то когда возвращаетесь ко двору? Уже решили?

– В самом деле, мадам, – учтиво начал Оуэн Фицхью. – Я был весьма удивлен… нет, поражен, когда услышал, что вы это говорите, хотя не смел возражать в присутствии короля. Блисс, мы ведь пока ничего не решили! Мы покинули двор много лет назад. Не уверен, что нас там примут.

– Ах, Оуэн! Не будь таким занудой, – его супруга возразила с самым беспечным видом. – Подумай, какая исключительная возможность для Ниссы! Тридцать первого декабря ей исполнится семнадцать, а она еще не обручена. Она превратится в старую деву, если мы не поспешим что-нибудь предпринять. Оуэн, королевский двор – это самое подходящее место для молодой девушки знатного происхождения и с солидным приданым, чтобы найти хорошего мужа. Кроме того, Филипп и Джайлз назначены пажами будущей королевы, поэтому Блейз будет рада, что дети под присмотром. Мы возьмем с собой нашего юного Оуэна и Эдмунда, сына Блайт! Вот будет весело!

– Что? – ее супруг не верил своим ушам.

– Возьмешь с собой Эдмунда? – вскричала Блайт.

– Конечно, – спокойно ответила Блисс. – Филипп Уиндхем, юный Оуэн Фицхью и Эдмунд Кингсли – друзья с детства. Все трое родились в один год, с разницей в месяц-другой. Они никогда не разлучались. Разумеется, у Филиппа будет масса обязанностей, но он найдет время побыть с кузенами. Для них это станет прекрасным временем, – закончила Блисс, широко улыбаясь родственникам.

– Признаю, это отличная мысль, – согласился лорд Кингсли, и его глаза весело блеснули. – Ребята отлично проведут сезон.

– Хочешь сказать, – подозрительно произнес его свояк, – что надеешься получить передышку в несколько месяцев от проделок своего сорвиголовы?

– Но, тетя, мне ведь не придется краснеть из-за них? – забеспокоилась Нисса. – Одно дело, когда ко двору едут Филипп и Джайлз, но если вы собираетесь везти туда заодно и Эдмунда с Оуэном, то… Дядя Оуэн прав! Вместе эти три негодника перевернут все вверх дном. Я не могу допустить, чтобы они и при дворе продолжали дразнить меня так, как дома. Зачем только мама просила место при дворе и для мальчиков тоже?

– Нисса, не будь эгоисткой, – укорила внучку леди Морган.

– Ах, бабушка! Ты всегда на стороне мальчишек. Ты же знаешь мой характер – с собой бы справиться. Почтенная фрейлина королевы должна соблюдать приличия и демонстрировать достоинство. Но как, если братья и кузены будут повсюду меня донимать?

– Почему ты думаешь, что мальчики станут тебя дразнить? – спросила бабка.

– Потому что они сущие дьяволята, – с горячностью объявила Нисса. – Они всю жизнь только и делает, что мучают меня!

– Но ведь тебя так весело мучить, дорогая сестрица, – сказал Филипп Уиндхем, улыбаясь во весь рот. – Иначе мы бросили бы это дело давным-давно.

Леди Морган снисходительно рассмеялась.

– Озорник ты этакий, Филипп! Право же, пора начать уважать старшую сестру хоть немного. Ни одна женщина в нашей семье не занимала столь высокого положения. Это большая честь – быть фрейлиной королевы!

– Я бы сказал, что быть любовницей короля еще лучше, – выпалил наследник титула Лэнгфордов.

Леди Морган побледнела.

– Откуда ты набрался таких мыслей? – воскликнула шокированная дама. – Кто распускает слухи?

– Ах, бабушка, – сказала Нисса, – мы всегда знали про маленькое придворное приключение мамы. Она всегда говорила: «Если я вам не скажу, тогда обязательно расскажет кто-нибудь другой, да еще в дурном свете». Папа с этим согласен. Мы знаем правду, и нас не оскорбит тот факт, что мама несколько месяцев была любовницей короля Генриха. В конце концов, внебрачные дети не родились, и вообще никому не было вреда. И сейчас – разве отправились бы мы ко двору, если бы король не чувствовал себя должным? Ведь Уиндхемы из Риверс-Эдж не могут похвастать знатностью!

– Так! – угрожающе произнесла леди Морган. – Так!

– Ох, мама, к чему весь этот шум? – воскликнула графиня Марвудская. – Нисса совершенно права и, как мне кажется, мыслит весьма практично. Как только при дворе узнают, кто ее мать, пойдут сплетни. Тут же припомнят историю отношений Блейз и короля – во всех подробностях, в основном лживых. Уж лучше пусть Нисса, Филипп и Джайлз знают правду, чем станут добычей жестоких сплетников. Ведь придворным, которые не участвуют в решении государственных дел, больше нечем заняться. Вот и сплетничают, чтобы убить время, даже не из злости. В этом смысл их жизни.

– И ты хочешь вернуться к этой жизни, бросив детей на слуг? – патетично воскликнула леди Морган. Она сама никогда не уезжала из дому, даже не была в Лондоне.

Блисс рассмеялась:

– Мама, я подарила Оуэну трех сыновей и дочь. Он обещал мне, что мы вернемся ко двору, как только наши дети достаточно подрастут, чтобы обходиться без меня. Так вот, они уже большие.

– И с ними останусь я, – сказала ее сестра-близнец. Блайт всегда старалась примирить родственников.

– А мне пошьют новые платья? – спросила Нисса. Перепалка теток и бабки ее несколько рассердила. Она отправляется к королевскому двору! А они расселись возле камина и спорят из-за пустяков. Конечно, дети Блисс прекрасно без нее обойдутся.

Блайт поняла тревогу племянницы и немедленно встала на ее сторону:

– Я считаю, Ниссе необходим совершенно новый гардероб. Ее платья годятся для деревенской девушки, но не для придворной дамы. Что думаешь, Блисс?

Блисс, завзятая модница, энергично закивала.

– Все должно быть с иголочки, а времени осталось мало. Будущая королева прибудет через месяц-другой, а король сказал, что Ниссе следует приехать заранее. Мы должны начать прямо завтра с утра, если хотим, чтобы она выглядела как надо.

Нисса покраснела.

– Я не очень искусная швея…

– Твоя мать тоже не отличается умением, – фыркнула ее тетя Блайт. – Когда она выходила за твоего отца, именно мы сшили почти все, что лежало в ее сундуке. Не беспокойся, девочка. Ты получишь отличный гардероб, притом вовремя. Мы тебе поможем, да и в доме есть швеи твоей матери. В кладовой полно тканей – мы ими воспользуемся.

На следующий день, пока мать отдыхала после родов, Нисса с помощью тети Блисс принялась выбирать ткани для придворных нарядов. В свои шестнадцать девушка ни разу не уезжала за пределы имений ее обширного семейства.

– Только не эти, тетя! – воскликнула она, когда Блисс развернула перед ней несколько отрезов роскошных, тяжелых тканей.

– В самый раз, – возразила племяннице графиня Марвудская. – При дворе все разодеты в пух и прах. – Она пристально рассматривала девушку. – У тебя прекрасная кожа, дорогая Нисса! Чистая и совсем светлая. И ты унаследовала фиалково-голубые глаза матери и ее же очертание лица – в форме сердца, что тоже хорошо. Это очень красиво с твоими темными волосами, доставшимися от отца!

– Мама говорит, что мои волосы чуть светлее, чем были у папы, – заметила Нисса. Она совсем не помнила Эдмунда Уиндхема, потому что он умер, когда ей не исполнилось и двух лет. Племянник отца, Энтони, который позже женился на матери, сделался ей единственным отцом, которого она знала.

– Да, в твоих волосах проскакивают золотистые пряди – очень красиво! У твоего отца их не было.

– Харта говорит, что я очень на него похожа, – призналась Нисса. – Иногда я стою в галерее перед его портретом и смотрю, но он кажется мне чужим. И все-таки я вижу наше с ним сходство.

– Он был замечательным человеком, – сказала тетка. – Ты можешь гордиться тем, что была рождена от его чресл, Нисса! Слава богу, что у тебя его нос, а не этот носик-курносик, как у твоей матери.

Нисса рассмеялась.

– У мамы очень милый нос, – сказала она, – но я согласна, тетя, мне очень нравится мой прямой нос.

Графиня Марвудская выбрала ткани – бархат, тафту, парчу и шелка. Там были ткани однотонные и густо затканные серебряными и золотыми нитями; длинные ленты черного, золотого и белоснежного кружева для отделки платьев. Нижнее белье предполагалось шить из шелка, шерсти, хлопка и льна. Чулки Ниссы должны были быть из шелка и шерсти, скроенные и сшитые для лучшего облегания ноги. А еще накидки – из шелка, шерсти и льна, некоторые подбитые мехом! И ночные рубашки из льна и хлопка, украшенные искусной вышивкой! Ночные чепцы и чепцы из бархата! Ниссе сшили туфельки и сапожки, все из самой лучшей кожи. И к ее величайшей радости, туфли, украшенные настоящими драгоценными камнями. Драгоценности сверкали не только на одежде, но и на лентах. А еще Ниссе полагались ожерелья и кольца…

– У меня никогда не было таких великолепных нарядов! – воскликнула Нисса, когда ее гардероб был наконец готов. – Неужели при дворе все время только так и одеваются?

Блейз, которая уже оправилась после родов, рассмеялась:

– Дорогая, ты будешь серым воробушком в стае павлинов. Впрочем, тебе совершенно необязательно затмевать тех, кто могущественней тебя. Ты красивая молодая девушка, Нисса, и эти наряды – хвала твоей доброй тете – совершенно соответствуют твоему положению.

– Ах, мама! – воскликнула Нисса. – Я совсем запуталась. То я радуюсь, что уезжаю из Риверс-Эдж ко двору, а в следующую минуту это меня до смерти пугает. Ведь я за всю жизнь нигде не бывала. Что, если я сделаю ошибку в присутствии короля? Что, если своей глупостью опозорю семью? Может быть, мне не следует ехать?

Бедняжка даже побледнела. А мать спросила:

– Ты знаешь, что это тетя Блисс отвезла меня ко двору в первый раз в моей жизни? В конце осени умер твой отец, которого я так любила. Его смерть, как и смерть твоего маленького братца, стала для меня ужасным ударом. Но твоя тетя решила, что отчаиваться не стоит. Сразу после Нового года вместе с Блисс и дядей Оуэном я отправилась в Гринвич. А ведь Риверс-Эдж был самым далеким местом от Эшби, где я бывала. Как же я тогда плакала! Как мне было страшно! Я казалась себе ужасно неуклюжей и глупой, несмотря на то что была уже не девицей, а вдовой. Мне хотелось спрятаться, но Блисс мне не позволила.

Выйдя замуж за Оуэна Фицхью, твоя тетя воспринимала королевский двор как деловитая утка – мельничный пруд. Это ее естественная среда обитания. Она станет твоим проводником в лабиринте дворцовых нравов и интриг. Будь умницей, Нисса, и доверься ей. Слушай, что она тебе говорит.

Блейз обняла свою старшую дочь.

– Но, дорогая, есть один совет, который должна дать тебе я. Береги свою репутацию, Нисса! Девственность – вот твое величайшее сокровище. Оно принадлежит тебе, и ты, конечно, вольна им распоряжаться. Но я надеюсь, что оно достанется мужчине, за которого ты выйдешь замуж, ибо он оценит его превыше всех прочих даров. Я была любовницей короля, и поэтому наверняка найдутся наглецы и распутники, которые будут думать, будто ты легкая добыча. Ты должна поставить их на место. Пусть не забываются, а ты свое место точно не забудешь. Ты добродетельная дочь графа Лэнгфорда, а не шлюха для мимолетных утех.

– А король любил тебя, мама? – Нисса впервые в жизни осмелилась задать матери этот вопрос.

– Некоторое время он был увлечен мною. Не думаю, что он всерьез меня любил. Однако мы стали добрыми друзьями, а это уже неплохо, Нисса. Я всегда была самой преданной из его подданных. Надеюсь, что и ты будешь верна своему королю.

– Я слышала, что король был самым красивым принцем христианского мира. Но мне он не кажется красивым, мама! Он такой толстый, а от его хромой ноги ужасно воняло в тот день, когда он к нам заезжал. Не могу представить, чтобы мне захотелось выйти замуж за такого мужчину, даже если к нему прилагается королевская корона. Не завидую я принцессе Клевской. Вот бедняжка! Однако я вижу, что сам король считает себя великолепным. Не могу поверить, что ты его любила.

Блейз улыбнулась.

– Порой молодежь слишком строга в своих суждениях о старших. С тех пор как я была с королем, он набрал вес. А в молодости, Нисса, король был очень красив! Боюсь, время его не пощадило. Мы не замечаем своего возраста, но другим со стороны виднее. Королю представляется, что он все еще молод и неотразим. Хорошо, если приближенные догадываются делать вид, что так оно и есть. Ах, дочь моя, никому не нравится сознавать, что наступает старость. И даже королю не избежать всеобщей участи – время наносит ему тот же урон, что и всем прочим.

– Я буду скучать по тебе, мама, – сказала Нисса. – И по папе тоже.

– Дорогая, и я буду скучать по тебе, – ответила графиня. – Однако тебе нужно отправляться во взрослую жизнь – пора настала. При дворе у тебя появятся блестящие возможности. Тебе нужно найти себе мужа, Нисса! Это может быть кто-то из придворных или брат подруги, которая у тебя появится. Столько всего впереди!

– Я выйду замуж только по любви, мама!

– Любовь часто приходит после замужества, моя дорогая, – заметила ее мать. – До того как выйти за твоего отца, я видела его лишь однажды, да и то очень недолго. Я даже не была с ним знакома, но Эдмунд был так добр! И очень скоро я его полюбила. Его легко было любить…

– Но что, если бы ты в него не влюбилась? – задала Нисса вполне закономерный вопрос. – Твоя жизнь была бы ужасна! Все же лучше полюбить мужчину до замужества, а не полагаться на везение. Госпожа Удача – очень переменчивая особа, мама!

– Лишь бы это был достойный тебя брак, – сказала Блейз. – ты должна найти хорошую партию, Нисса!

– Но сначала я его полюблю, – настаивала девушка.

Графиня улыбнулась дочери.

– Счастливчик он, этот джентльмен.