Глава 2

Служанка попалась странная. Мало того, что она накормила Ритона, так еще и не предпринимала попыток завладеть его телом. Рассказывая о своем прошлом, Ритон в красках вспоминал, как слуги его госпожи ввели его в скудно обставленную комнату, служившую гостиной, в которой сидели Анирана и Нарития, как первая, с полного согласия второй, не дожидаясь ухода слуг, самолично спустила с него штаны и начала небрежно ощупывать поникший член и яйца. Он, молодой и неопытный, стоял с пылавшими от унижения щеками и глазами, полными еще не пролитых слез, пока опытные женские руки умело поглаживали ствол и головку, цепляли ногтем дырочку на ней, проверяя способность к возбуждению. Удостоверившись, что молодой дроу возбуждается быстро, а значит, будет горяч в постели, и достаточно его при этом возбудив, Анирана завершила сделку, заплатив Наритии несколько десятков золотых монет, а затем повернулась к так и стоявшему с приспущенными штанами Ритону:

– Одевайся и иди за мной.

Он повиновался.

Через полутемные переходы и коридоры они вдвоем дошли до стоявшей у ступеней замка роскошной кареты, показавшейся Ритону в лучах закатного солнца этаким чудищем из Бездны.

Кучер, высокий крепкий мужчина, угодливо распахнул дверцу перед своей госпожой. Ритон уселся следом, на пол, у женских ног, как его учила Нарития.

– Рядом, – приказала его теперь уже жена.

Он повиновался, поднялся, сел на мягкую поверхность.

Она бесцеремонно залезла к нему в штаны, достала гениталии и, пока ехали, то и дело возбуждала его. Наверное, именно поэтому Ритон плохо запомнил путь к новому месту обитания: возбужденный, дрожавший от желания, все, о чем он мог думать, – это о разрядке. Его жена, довольная таким горячим, как она выразилась, самцом, с удовольствием поглаживала то головку члена, то ствол, то яйца. Кончить ему, конечно, не позволили. Он покупался, как третий муж, иметь детей от него жена не собиралась, а потому и кончать ему, по ее мнению, было не нужно. Незачем.

Как только приехали, она приказала ему выйти из кареты с гениталиями поверх штанов. Этакий знак повиновения всем и каждому. Красный от стыда, он шел за Анираной по окруженному высокой каменной стеной двору, вдоль выстроившихся шеренгой слуг, с возбужденным членом и налитыми яйцами.

В холле нового замка, такого же полутемного и холодного, как и предыдущий, Анирана подошла к встречавшим ее двоим мужчинам, одетым в шикарные дорогие костюмы из шерсти, поцеловала в губы одного, потрепала по щеке другого и указала себе за спину:

– Владейте. Но не калечьте.

Они и завладели. Сразу же, едва получив разрешение и удостоверившись, что хозяйка замка удалилась, старший муж, тот, которого Анирана поцеловала в губы, поставил Ритона на колени, с гадкой ухмылкой расстегнул штаны и приказал:

– Поработай языком.

Стыд залил не только щеки, но и шею. «Приказ старших не обсуждается. Женщина – существо божественное», – с самого детства втолковывала Ритону Нарития, жестоко наказывая при малейшей провинности и угрожая, если не станет подчиняться, самолично оскопить его. Страх и послушание въелись под кожу, и Ритон, едва услышав приказ, послушно встал на колени на холодном полу, взял трясшимися руками чужой член, снял с него эластичный, мешавший кончить колпачок и, стараясь не думать о возможных свидетелях унижения, отправил его в рот. Преодолевая частые рвотные позывы, он облизывал языком член, проводил им по дырочке и слегка поглаживал ладонью начавшие набухать яйца. Было противно и гадко, но Ритон упорно продолжал лизать головку, проводить губами по стволу и ласкать яйца. Первый муж, как потом Ритон узнал, его звали Нортоном, возбудился быстро, член уже не помещался во рту Ритона, и когда Нортон кончил, сперма обильным потоком полилась в глотку. Чтобы не задохнуться, Ритон начал судорожно глотать жидкость. Длилось это, по его ощущениям, минуты две, не меньше. Наконец, проглотив все до последней капли, он принялся было вылизывать грязную головку.

– Рано, – со смешком сообщил Нортон, и в рот полилась другая жидкость.

Моча оказалась горькой и текла так же обильно, как и сперма. Ритон глотал, чувствуя, как по щекам текут слезы от стыда и унижения.

– А вот теперь лижи, соска.

Да, теперь он и не может называться по-другому, подумал с горечью Ритон, прилежно вылизывая гениталии Нортона, вычищая языком член. Соска, только так.

Вычистив и головку, и ствол, полизав прилежно дырочку, он, повинуясь очередному приказу, взял в рот яйца, немного пососал их.

– Встань, – последовал новый приказ.

Ритон поднялся.

– Тебе кололи старнор?

Ритон похолодел. Всем совершеннолетним мужчинам в замке бывшая хозяйка в обязательном порядке раз в неделю колола средство для потенции, старнор. Невероятно болючее, оно, по рассказам слуг, выворачивало внутренности наизнанку. Но после него каждый мужчина был готов чуть ли не в любую минуту исполнить свои обязанности. Самому Ритону это средство еще ни разу не кололи. «Жена уколет», – сообщила Нарития на вопрос одной из дочерей. И вот теперь, когда он женился, ему предстояла ужасная процедура.

– Нет, господин, – севшим голосом ответил Ритон.

– Что ж, сейчас все исправим, – сообщил, снова ухмыльнувшись, Нортон.

Втроем, вместе со вторым мужем, Арием, они отправились по темным коридорам и переходам, вглубь дворца. Ритон шел все так же, с неприкрытыми гениталиями, и радовался, что в полутемных помещениях не было видно его красных от унижения щек. Воздух в замке, сырой и промозглый, непривычно холодил член и яйца. Кожа на них покрылась пупырышками.

К дворцовому лекарю Ритон дошел, накрутив себя по максимуму и дрожа от страха. Небольшая, скудно обставленная комната с зарешеченным окошком давала мало света. Впрочем, местному медику, женщине-дроу средних лет, сидевшей за заваленным бумагами столом у окна, свет был и не нужен. Ритон не сомневался, что за годы работы она наизусть выучила каждое движение.

В широком твердом кресле с несколькими ремнями Ритона зафиксировали, ухмыляясь, оба мужа. Им, как и всем мужчинам в замке, тоже кололи старнор: высокий статус в этот раз не защищал их от болезненной процедуры, а потому они, сами настрадавшись, с удовольствием наблюдали за страданиями новичка. Приспустив ему штаны, так, чтобы оголились и ягодицы, и гениталии, дроу сразу же отошли к противоположной стене.

Небольшой стеклянный шприц с тонкой острой иголкой – грозное оружие в руках медика – ловко вошел в самое основание члена, и на Ритона мгновенно накатила боль. Она выворачивала суставы, рвала мышцы, вырывала из тела куски мяса. Он захлебывался криком, раз за разом рвался из кресла. Тщетно: ремни держали крепко. Боль резко закончилась, на смену ей пришло обжигающее желание. В висках застучали громкие молоточки, во рту появилась сухость, по венам пробежал жидкий огонь. Ритон нетерпеливо заерзал на клеенке, постеленной на кресле.

Медик внимательно посмотрела на пациента и брезгливо поджала губы:

– Забирайте его. На неделю хватит.

Его руки отвязали от подлокотников кресла, между ног убрали сдерживавший табурет, подхватили под руки и вывели из комнаты. Ритон задыхался от нахлынувшего на него желания. Он тихо постанывал, облизывал губы, умело двигал бедрами на ходу и готов был на все, лишь бы ему позволили кончить: прилично увеличившийся член и наполненные яйца отвлекали при ходьбе, мешая думать, удаляя из головы мысли и оставляя в теле лишь животную страсть.

Штаны на него так и не надели, передвигал он ноги с трудом, но не думал об этом. Желание сжигало изнутри и требовало разрядки.

Едва выйдя из комнаты и закрыв туда дверь, Нортон покопался в карманах, нашел там, при свете тускло горевшего настенного факела, колпачок на член и надел его на член Ритона. Колпачок сел, как вторая кожа, и невнимательному взгляду был практически незаметен. Теперь, при всем желании, кончить Ритон не сможет, пока не снимет его. А снять ему не позволят.

Мысли прервало нежное поглаживание по стволу. Нортон так и не убрал руку с члена и теперь, явно наслаждаясь ситуацией, ласкал головку и ствол. Ритон застонал, с трудом сдерживая крик.

– Ты хочешь меня, ранси? – довольно ухмыльнулся Нортон.

– Да, господин, – послушно прошептал Ритон, действительно в ту минуту желавший, чтобы его изнасиловали.

Его поставили раком, там же, возле комнаты медика, велели как можно шире расставить ноги. Мужские руки легли на упругие ягодицы, аккуратно раздвинули их. Ритон не был девственником. Год назад, едва он вступил в брачный возраст, Нарития приказала двоим стражникам с мощными членами разрабатывать его зад несколько раз в неделю, причем чаще всего делать это публично, чтобы он постепенно привыкал к унижениям. Ему тогда постоянно было больно и стыдно, огромные члены, входившие чаще всего без смазки, разрывали его изнутри, а сальные взгляды смотревших на изнасилования слуг заставляли сходить с ума от унижения. Но зато теперь боли практически не ощущалось. Член, немаленького размера, двигался в заду быстро и резко. Ритон ощущал его в себе каждой клеточкой тела. Задыхаясь от желания, он подмахивал бедрами, стонал, молил:

– Да, да, ох, пожалуйста, господин…

Он вел себя, как последняя шлюха, но совершенно не стыдился такого поведения: слишком сильно ему хотелось в данный момент получить хотя бы каплю наслаждения.

Нортон кончил быстро. Чужая сперма потекла по внутренней стороне бедер. Следом встал Арий. Он двигался долго и долго не кончал. Ему словно доставляло удовольствие раз за разом мучить свою жертву. Пальцы Ария то и дело небрежно поглаживали ягодицы Ритона, заводя того еще сильнее, спускались вниз, к яйцам, изредка чуть сжимали их. Волны наслаждения и боли раз за разом накатывали на Ритона, мешая мыслить здраво и заставляля униженно клянчить хоть немного удовлетворения. Когда, наконец, Арий разрядился, Ритону позволили надеть штаны.

– Можешь погулять по замку пару часиков, пока сиятельнейшая Анирана не позовет тебя, – с мерзкой ухмылкой сообщил Нортон.

Гулять? Без них? Но как…

Ритон растерянно смо трел на мужей, идущих прочь от него по коридору. Желание нарастало, мешало связно мыслить. Ритону хотелось удовлетворения. Но вокруг не было ни души.

Закусив губу, он снял штаны и, пока никого не было вокруг, начал тереться членом о шершавый камень стен, пытаясь хоть так удовлетворить сжигавшее его желание. Не помогло. Но когда на члене проступили капельки крови от стертой кожи, Ритон убрал его назад, в штаны, и, широко расставив ноги, чтобы не касаться бедрами возбужденных гениталий, направился прочь по коридору.

Замки дроу строились по одному плану, а потому Ритон без подсказок дошел до общей комнаты слуг-мужчин.

– Новенький? – лениво поинтересовался одетый в черное бугай, сидевший на табурете у закрытой двери.

– Да, господин, – низко поклонился Ритон, – третий муж сиятельнейшей Анираны.

– Ранси, значит, – ухмыльнулся бугай, привстал, приспустил штаны, снова сел на табурет. – Отсоси.

Ритон повиновался: встал на колени, взял член в руки, направил его в рот. Язык выполнял уже знакомые действия, лаская головку и ствол, губы делали посасывающие движения. Ритон чуть причмокивал от съедавшего его желания и нетерпения. Ему хотелось если не кончить (об этом он, сломленный, уже и не мечтал), то хотя бы получить немного наслаждения при дальнейшем половом акте.

Минет, насилие, снова минет. Мужские руки бесстыдно исследовали все тело Ритона, сжимали наполненные спермой яйца, поглаживали вставший колом член, похлопывали по заду, проникали внутрь его, оценивая ширину прохода, игриво ласкали соски на грудии. Бугай, оказавшийся распорядителем, охочим до секса с молодыми и не особо опытными слугами, развлекался с Ритоном долго, получая удовольствие. Тот был не прочь – желание все еще выжигало его изнутри, не позволяя гордости сказать свое слово. Бедра активно работали при насилии, язык – при минете. Тело откликалось на каждое нежное прикосновение. Даже боль при сжатии яиц, смешиваясь с желанием, дарила острое наслаждение. Но вот, наконец, Ритону открыли дверь и, хлопнув от души по заду напоследок, позволили войти в комнату для мужчин-дроу.

Уставшие от повседневной тяжелой работы, слуги посмотрели на него, с членом наперевес, без особого интереса. Узнав, что он – ранси, бесправный третий муж, ему выделили место на полу возле самой двери. Так каждому желающему было удобно посреди ночи или ранним утром использовать его тело по своему желанию.

Той же ночью, немного отдохнув, самые выносливые слуги воспользовались ситуацией, разбудив Ритона и немилосердно изнасиловав его с двух сторон.

Все эти воспоминания пролетели в его мозгу за несколько секунд, пока он отвечал на вопросы необычной служанки. С тех пор прошло около года. Он давно привык к постоянным унижениям и боли, хотя стыд частенько жег его изнутри.

Лина слушала скупые сведения о мире и жизни в замке молча, «считывая» то, что было утаено. Получив нужные сведения и удостоверившись, что все съедено, она отпустила дроу.

Слугам женского пола в этом замке делались небольшие послабления, поэтому, закрыв дверь за парнем, Лина не вернулась на работу, а осталась в своей комнате. Ей многое нужно было обдумать. Всего неделю назад она, Ангелина Волкова, даже не подозревала о подобных мирах. Живя в одном из российских городов-миллионников, она готовилась к летней сессии, планировала будущие каникулы и радовалась очередному свиданию с симпатичным однокурсником. Все закончилось внезапно: Лина проснулась в чужом теле и в чужом мире. Другая реальность обрушилась на нее, будто ведро ледяной воды. Сначала Лина считала, что все вокруг – гадкий розыгрыш однокурсников. Потом, удостоверившись, что это не так, она прорыдала несколько часов подряд в подушку. И вот сейчас, смирившись со своим положением, пыталась приложить усилия, чтобы выжить в жутком, по ее мнению, мире матриархата.

До сегодняшнего разговора она ничего не знала о других расах, населявших этот мир. «Осталось понять, можно ли сбежать из земель дроу. Да еще выяснить, как к этой расе относятся остальные. Вдруг местных женщин в других государствах камнями забивают», – подумала она. Оставаться в темном сыром замке всю оставшуюся жизнь она не желала. Земля появлялась только во снах. Значит, надо было стараться приспосабливаться к жизни здесь. Но явно не среди дроу. «Информация – наше все. Где бы еще ее достать», – с этой мыслью Лина поднялась с постели и отправилась на работу: замок, населенный множеством дроу, требовал постоянной чистки.

Через час она сидела в общей комнате для слуг, теплой, светлой и уютной, неспешно пила горячий травяной чай, ела плюшку с глазурью и наблюдала за окружающими. Служанки чувствовали себя вольготно и комфортно. Они радовали свои тела сладостями, не доеденными за завтраком хозяйкой дворца, сиятельнейшей госпожой Анираной, и ее многочисленными фрейлинами, без стеснения добавляли в чашки с чаем по несколько глотков лонаты, местного горячительного напитка, придававшего бодрости и телу, и духу, занимали лучшие места у горевшего камина. Слуги мужчины жались в самом дальнем углу комнаты, темном и холодном, с тоской смотрели на стол и камин, то и дело дули на замерзшие руки. Им никто не предлагал ни чай, ни сладости. Вот уйдут женщины работать, тогда можно будет допить и доесть за ними. Если что-то останется, конечно. А пока – знай свое место, мужчина, не лезь к хозяйкам жизни.

За дверью послышалось знакомое цоканье каблучков. Ирта вошла в кухню, оглядела подчиненных, приказала:

– Лина, Дита, к госпоже.

Лина с напарницей, невысокой толстушкой блондинкой, поднялись и направились на выход. Сиятельнейшей Аниране зачем-то понадобилась прислуга. Не иначе как мужчин держать, когда она соизволит над ними издеваться.