Глава I. Детство и юность Цвингли

Родина и семейство Цвингли. – Первые впечатления. – Влияние дяди. – Учебные годы в Базеле, Берне и Вене. – Учительство в школе св. Мартина. – Любовь к музыке и дружба с Лео Юдом. – Влияние Виттенбаха. – Цвингли становится священником

В восточной части Тоггенбурга (в нынешнем кантоне Санкт-Галлене), на лесистом склоне горы раскинулась деревня Вильдгауз. Это одна из самых возвышенных местностей Швейцарии. На этой высоте не поспевают уже никакие плоды. Только роскошный альпийский ковер покрывает узкие долины и стелется по склонам гор, над которыми громадные скалистые массы гордо поднимают к небу свои обнаженные вершины.

Жители Вильдгауза, как и все тоггенбургцы, самой природой предназначались быть пастухами. Как только в первых числах мая горы покрывались зеленым ковром, они выгоняли свои стада на пастбища, поднимаясь вместе с ними все выше и выше, пока, в конце июля, не достигали обнаженных частей Альп. Тогда они так же постепенно начинали спускаться в долины и к осени возвращались домой. Это был веселый жизнерадостный народ, страстно любивший пение и музыку, свободолюбивый и еще не утративший прежней патриархальности нравов. По праздникам молодые люди, принужденные оставаться дома, чтобы справлять домашние работы и заготовить сено на зиму, спешили подняться на горы к своим более счастливым товарищам. Еще издали пастухи приветствовали их звуками своих рожков, гулкое эхо разносило по горам их перекликания, а вечером, под открытым небом, при пении и звуках незатейливых инструментов, справлялись веселые пастушеские праздники. В зимние вечера в хижинах горцев также часто слышались пение и игра, так как в редком доме не играли на каком-нибудь инструменте.

В этой-то простой, близкой к природе обстановке, на чистом горном воздухе провел свои детские годы будущий швейцарский реформатор.

Несколько влево от дороги, среди зеленого луга, в Вильдгаузе стоит еще и поныне скромный деревенский домик. В этом домике, в семействе старшины (аммана) вильдгаузской общины 1 января 1484 года родился ребенок, названный по имени отца Ульрихом.

Семейство Цвингли принадлежало к самым богатым и уважаемым между жителями гор. Незадолго до этого времени население Вильдгауза освободилось из-под тяжкого феодального гнета, под которым держал его санкт-галленский аббат. Этим освобождением оно обязано было, главным образом, своему амману, пользовавшемуся вследствие этого большим авторитетом. Брат его, Варфоломей Цвингли, был первым пастором, избранным самой общиной. Мать реформатора, Маргарита Мейли, также была из хорошей фамилии, насчитывавшей среди своих членов несколько лиц духовного звания.

Амман Цвингли со своим многочисленным семейством (у него было восемь сыновей и две дочери) был настоящим патриархом этих гор. Как и у всех жителей Вильдгауза, его богатство заключалось лишь в обширных лугах в Альпах, на которых паслись его стада. Маленький Ульрих провел свое детство подобно всем горцам. Вместе с отцом и братьями он поднимался на горы, помогая им смотреть за стадом, участвовал в пастушеских забавах и звуками своего свежего детского голоса будил эхо в горах.

В длинные зимние вечера в доме аммана собирались старшие члены общины. Притаившись в углу, мальчик слушал рассказы о прошлом Швейцарии, о том, как тоггенбургцы добились свободы благодаря союзу с храбрыми конфедератами, разбившими войска Карла Смелого. Эти рассказы, как огненные искры, западали в юную душу и впоследствии разгорелись в ней ярким огнем любви к свободе и отечеству. Часто также, сидя у ног своей бабушки, он слушал ее благочестивые рассказы и легенды, пробуждавшие его религиозное чувство.

Таковы были первые впечатления будущего реформатора. Это ясное беззаботное детство в простой неиспорченной среде имело самое благотворное влияние на развитие его характера. Цвингли был и оставался всю жизнь настоящим тоггенбурщем. Здоровый и телом и духом, веселый, свободолюбивый, как и все тоггенбургцы, он соединял с их музыкальными способностями и добродушным юмором глубокое религиозное чувство, находившее для себя пищу в величественных картинах родной природы. Когда гром катился по горам и скалы повторяли его оглушительным грохотом, когда при свете утренней зари ледяные вершины охватывало море огня – в чуткой душе мальчика пробуждалось представление о величии Бога. Но в этом представлении не было ничего подавляющего. Божество не внушало ему того страха, не казалось ему тем неумолимым судьею, каким оно рисовалось молодому Лютеру. Миросозерцание Цвингли, зародыши которого следует искать во впечатлениях его детства, было бодрое, оптимистическое, чуждое всякого мистицизма.

Другой замечательной чертой, рано обнаружившейся в характере Цвингли, была его любовь к правде. Он сам рассказывал, что однажды, при первом пробуждении его сознания, ему пришла в голову мысль – не следует ли наказывать за ложь строже, чем за воровство. Ибо правдивость, – прибавляет он, – мать и источник всех добродетелей.

Бойкий и в то же время вдумчивый, не по летам развитый мальчик, казалось, был предназначен для чего-нибудь высшего, чем пасти стада в родных Альпах. Отец Цвингли, следуя семейной традиции, решил посвятить его духовному званию. Его дядя Варфоломей, сделавшийся около этого времени деканом в Везене и любивший племянника, как родного сына, занялся его первоначальным образованием и в 1494 году отправил его в Базель. Здесь десятилетний Ульрих, или, как он любил называть себя, Гульдрейх, поступил в школу св. Теодора, где обучались главным образом трем предметам – латинской грамматике, диалектике и церковной музыке. Цвингли во всем показывал блестящие успехи. На диспутах, устраивавшихся между мальчиками, он постоянно одерживал верх, возбуждая зависть в своих товарищах, но своим природным добродушием, а особенно прекрасным голосом и любовью к музыке он скоро обезоруживал их и приобретал среди них горячих друзей. Учитель школы, Григорий Бюнцли, необыкновенно кроткий наставник, тоже очень полюбил способного мальчика, и когда спустя три года курс школы был пройден, посоветовал родителям отправить его в Берн, где известный ученый-гуманист