Клеопатра. Почему ты так говоришь, будто жалеешь меня? Может быть, он любит кого-нибудь другого?

Цезарь. Опасаюсь, что да.

Клеопатра (глотая слезы). Тогда, значит, я буду не первая, кого он полюбит?

Цезарь. Не совсем первая. Он пользуется большим успехом у женщин.

Клеопатра. Ах, мне так хотелось бы быть первой! Но если он полюбит меня, я заставлю его убить всех остальных. Скажи мне, он все так же прекрасен? И его круглые сильные руки все так же сверкают на солнце, словно мрамор?

Цезарь. Он прекрасно сохранился, особенно если принять во внимание, сколько он ест и пьет.

Клеопатра. Нет, ты не должен говорить о нем такие грубые, низкие вещи! Потому что я люблю его. Он бог.

Цезарь. Он великий начальник всадников и быстрее в беге, чем любой из римлян!

Клеопатра. Как его настоящее имя?

Цезарь (недоуменно). Настоящее?

Клеопатра. Да, я всегда называла его Гор. Потому что Гор – самый прекрасный из всех наших богов. Но мне хочется знать его настоящее имя.

Цезарь. Его зовут Марк Антоний.

Клеопатра (мелодично). Марк Антоний… Марк Антоний… Марк Антоний… Какое прекрасное имя! (Она бросается обнимать Цезаря.) Ах, как я люблю тебя за то, что ты послал его на помощь отцу! Ты очень любил моего отца?

Цезарь. Нет, детка. Но твой отец, как ты сама говоришь, никогда не работал. А я всегда работал. Так вот когда он потерял свою корону, ему пришлось пообещать мне шестнадцать тысяч талантов за то, чтобы я вернул ему ее.

Клеопатра. А он тебе заплатил?

Цезарь. Не все.

Клеопатра. Он правильно поступил. Потому что это уж слишком много. Весь мир не стоит шестнадцати тысяч талантов.

Цезарь. Возможно, что это и так, Клеопатра. Так вот те египтяне, которые работают, заплатили мне за это как раз столько, сколько он мог вытянуть из них. Остальное еще не уплачено. Но так как похоже, что мне уж не видать этих денег, надо снова приниматься за работу. А ты пойди погуляй немножко и пришли ко мне моего секретаря.

Клеопатра (ласкаясь). Нет, я хочу остаться с тобой, а ты мне расскажи про Марка Антония.

Цезарь. Если я не примусь за работу, то Потин и все прочие отрежут нас от пристани, и дорога в Рим будет закрыта.

Клеопатра. Мне все равно. Я не хочу, чтобы ты уезжал в Рим.

Цезарь. Но ведь ты хочешь, чтобы оттуда приехал Марк Антоний.

Клеопатра (вскакивая). О да, да, да! Я забыла! Иди скорей, принимайся за работу, Цезарь. И смотри, чтобы путь с моря был открыт для моего Марка Антония. (Бежит через лоджию, посылая воздушный поцелуй Марку Антонию через море.)

Цезарь (поспешно идет на середину зала, к лестнице лоджии). Гей, Британ! (Сталкивается на верхней ступени с раненым солдатом.) Что случилось?

Солдат (показывая на свою перевязанную голову). Вот, Цезарь. А два моих товарища убиты на рыночной площади.

Цезарь (спокойно, но озабоченно). Так. Как же это случилось?

Солдат. К Александрии подошла армия, которая называет себя римской армией.

Цезарь. Римская оккупационная армия?

Солдат. Да, под началом какого-то Ахилла.

Цезарь. И что же?

Солдат. Жители восстали против нас, как только эта армия вошла в город. Я был с двумя другими на рыночной площади, когда разнесся слух об этом. Они бросились на нас. Мне удалось пробиться, и вот я здесь.

Цезарь. Хорошо. Рад, что ты жив.

В лоджию поспешно входит Руфий, проходит мимо солдата и смотрит через арку на набережную внизу.

Руфий, нас осаждают.

Руфий. Как? Уже?

Цезарь. Сейчас или завтра, какое это имеет значение? Этого нельзя было избежать.

Вбегает Британ.

Британ. Цезарь!..

Цезарь (перебивая его). Да, я знаю.

Руфий и Британ спускаются из лоджии по обе стороны Цезаря, который задерживается минуту на ступенях, разговаривая с солдатом.

Передай приказ, друг, чтобы наши вышли на набережную и были наготове возле галер. Пусть позаботятся о твоей ране. Ступай.

Солдат поспешно уходит.

(Цезарь сходит в зал, останавливается между Руфием и Британом.) В Западной гавани стоят несколько наших кораблей, сожги их.

Руфий (смотрит на него непонимающим взглядом). Сжечь?

Цезарь. Возьми все лодки, что стоят в Восточной гавани, и захвати Фарос, остров с маяком. Оставь половину наших людей охранять часть берега и набережную позади дворца, то есть наш путь домой.

Руфий (с крайним неодобрением). Значит, отдаем город?

Цезарь. Мы не брали его, Руфий. Мы удерживаем этот дворец и… какое это там здание рядом?

Руфий. Театр.

Цезарь. Так вот и его тоже. Они господствуют над побережьем. А остальное: Египет – египтянам!

Руфий. Хорошо. Тебе лучше знать, я полагаю. Это все?

Цезарь. Все. А те корабли еще не горят?

Руфий. Будь покоен, я не стану терять времени. (Убегает.)

Британ. Цезарь, Потин просит тебя поговорить с ним. Мне кажется, его следует проучить. Он держит себя крайне вызывающе.

Цезарь. Где он?

Британ. Ждет снаружи.

Цезарь. Эй, там, пропустите Потина!

Потин появляется в лоджии, очень высокомерно проходит в зал и останавливается слева от Цезаря.

Цезарь. Что скажет Потин?

Потин. Я принес тебе наши требования, Цезарь.

Цезарь. Требования? Путь был свободен, ты мог уйти до того, как вы объявили войну. Теперь ты мой пленник. (Подходит к креслу и развязывает тогу.)

Потин (презрительно). Я твой пленник? Да знаешь ли ты, что ты в Александрии и что царь Птолемей с армией, которая во сто раз превосходит твое маленькое войско, держат Александрию в своих руках?

Цезарь (невозмутимо снимает с себя тогу, бросает ее на кресло). Ну что ж, друг, уйди, если сумеешь. И скажи твоим друзьям, чтобы они больше не убивали римлян на рыночной площади, а то мои солдаты, которые не обладают моим прославленным великодушием, пожалуй, убьют тебя. Британ, предупреди стражу и дай мои доспехи.

Британ выбегает. Руфий возвращается.

Ну что?

Руфий (показывает через арку лоджии на клубы дыма, поднимающиеся над гаванью). Смотри!

Потин с любопытством подбегает к ступенькам и выглядывает.

Цезарь. Как? Уже пылают? Невероятно!

Руфий. Да, пять добрых галер, и при каждой барка, груженная маслом. Но это не я. Египтяне избавили меня от хлопот. Они захватили Западную пристань.

Цезарь (с беспокойством). А Восточная гавань, маяк, Руфий?

Руфий (внезапно разражаясь бешеной руганью, сбегает к Цезарю и накидывается на него). Да разве я могу в пять минут погрузить легион на суда? Первая когорта уже на берегу. Больше сделать невозможно. Если тебе нужно скорей, пойди и делай сам.

Цезарь (успокаивает его). Ну хорошо, хорошо! Терпение, терпение, Руфий.

Руфий. Терпение! Кому здесь не терпится, мне или тебе? Разве я был бы здесь, если бы не мог наблюдать за ними через арку?

Цезарь. Прости меня, Руфий, и (нетерпеливо) поторопи их как только можно…

Его прерывает отчаянный старческий вопль. Этот вопль быстро приближается, и в лоджию врывается Теодот, который рвет на себе волосы и издает горестные душераздирающие возгласы.

Руфий отступает, глядя на него в недоумении и удивляясь его безумию. Потин оборачивается и прислушивается.

Теодот (на ступенях, потрясая руками). Ужас неслыханный! Горе нам, горе! Помогите!

Руфий. Что такое?

Цезарь (нахмурившись). Кого убили?

Теодот. Убили? Да это хуже убийства десяти тысяч человек! Утрата, непоправимая утрата для всего человечества!

Руфий. Что случилось?

Теодот (бросаясь к ним). Огонь перебросился с ваших кораблей. Гибнет величайшее из семи чудес мира! Горит Александрийская библиотека!

Руфий. Фу-у! (Совершенно успокоенный, поднимается в лоджию и следит за посадкой войск на берегу.)

Цезарь. Это все?

Теодот (не верит своим ушам). Все? Цезарь, потомство сохранит о тебе память как о варваре-солдате, который был так невежествен, что не знал, какова цена книгам.

Цезарь. Теодот, я сам писатель. И я скажу тебе: пусть лучше египтяне живут, а не отрешаются от жизни, зарывшись в книги.

Теодот (падая на колени, с фанатизмом истинного книжника, со страстью педанта). Цезарь! Десять поколений сменятся одно другим, и за все это время однажды рождается бессмертная книга.

Цезарь (непреклонно). Если она не льстит человечеству, ее сжигает палач.

Теодот. Если не вмешается история, смерть положит тебя рядом с последним из твоих солдат.

Цезарь. Смерть всегда так делает. Я не прошу лучшей могилы.

Теодот. Но ведь это горит память человечества!

Цезарь. Позорная память! Пусть горит.

Теодот (вне себя). Ты готов разрушить прошлое?

Цезарь. Да. И построю будущее на его развалинах.

Теодот в отчаянии бьет себя кулаком по голове.

Но послушай, Теодот, наставник царей! Ты, оценивший голову Помпея не дороже, чем пастух ценит головку лука, вот ты теперь стоишь передо мной на коленях, и слезы льются из твоих старых очей, и ты умоляешь меня пощадить несколько овечьих кож, исцарапанных знаками заблуждений! Я не могу сейчас уделить тебе ни одного человека, ни одного ведра воды; но ты можешь свободно уйти из дворца. Иди, ступай к Ахиллу и проси у него его легионы, чтобы потушить огонь. (Подталкивает его к ступеням и выпроваживает его.)

Потин (многозначительно). Ты понимаешь, Теодот? Я остаюсь пленником.

Теодот. Пленником?

Цезарь. И ты будешь тратить время на разговоры, в то время как горит память человечества? (Кричит из лоджии.) Эй, там! Пропустите Теодота! (Теодоту.) Ну, ступай!

Теодот (Потину). Я должен идти спасать библиотеку. (Поспешно уходит.)

Цезарь. Проводи его до ворот, Потин. Скажи ему, пусть он внушит вашим людям, чтобы они, для твоей безопасности, не убивали больше моих людей.

Потин. Моя жизнь дорого обойдется тебе, Цезарь, если ты захочешь отнять ее. (Идет вслед за Теодотом.)

Руфий, поглощенный наблюдением за посадкой, не видит, что оба египтянина уходят.

Руфий (кричит из лоджии на берег). Все готово?

Центурион (снизу). Готово! Мы ждем Цезаря.

Цезарь. Скажи им, канальям, что Цезарь идет. (Кричит.) Британник! (Это пышное производное от имени его секретаря – одна из обычных шуток Цезаря. Впоследствии это вполне серьезно и официально означало бы – завоеватель Британии.)

Руфий (кричит вниз). Отваливай все, кроме баркаса! Становись на посадку, стража Цезаря! (Идет через лоджию в зал.) А где же египтяне? Опять милосердие? Ты отпустил их?

Цезарь (посмеиваясь). Я отпустил Теодота спасать библиотеку. Мы должны уважать литературу, Руфий.

Руфий (в бешенстве). Да падет это безумие на голову безумца! Я думаю, что если бы ты мог вернуть к жизни всех перебитых в Испании, Галлии и Фессалии, ты бы сделал это, чтоб нам опять с ними драться и драться.

Цезарь. Ты думаешь, боги не разрушили бы вселенной, если бы их единственной заботой было сохранить мир на ближайший год? (Руфий, потеряв терпение, с раздражением отворачивается. Цезарь внезапно хватает его за рукав и шепчет лукаво ему на ухо.) Кроме того, каждый пленный египтянин – это два римских солдата, которые должны стеречь его. Ясно?

Руфий. А! Я должен был догадаться, что за этими высокими разговорами скрываются какие-то лисьи хитрости. (Отходит от Цезаря, раздраженно пожимая плечами, и идет в лоджию посмотреть на погрузку войск, затем уходит.)

Цезарь. Что же это Британ спит? Я послал его за моими доспехами час назад. (Кричит.) Британник! Эй ты, британский островитянин! Британник!

Клеопатра бежит через лоджию с мечом и шлемом Цезаря, которые она выхватила у Британа. Тот следует за ней с латами и поножами. Они подходят – она слева, Британ справа.

Клеопатра. Я буду облачать тебя, Цезарь. Садись.

Цезарь повинуется.

Какие красивые эти римские шлемы! (Снимает с его головы венок.) Ах! (Покатывается с хохоту.)

Цезарь. Что ты смеешься?

Клеопатра. У тебя лысина? (Она не договаривает и снова разражается хохотом.)

Цезарь (почти рассердившись). Клеопатра! (Встает, чтобы Британ мог надеть на него латы.)

Клеопатра. Так вот зачем ты носишь венок! Чтобы ее не было видно.

Британ. Замолчи, египтянка, это лавры победителя. (Затягивает латы.)

Клеопатра. Сам молчи, островитянин! (Цезарю.) Ты должен втирать в голову крепкий сахарный настой. Они будут расти.

Цезарь (с кислой миной). Клеопатра, тебе приятно, когда тебе напоминают, что ты очень молода?

Клеопатра (надувшись). Нет.

Цезарь (снова садится и подставляет ногу Британу, который надевает ему поножи). Ну а мне не нравится, когда мне напоминают, что я не молод. Хочешь, я отдам тебе десять моих лишних лет? Тебе будет двадцать шесть, а мне только… ну не важно. Согласна?

Клеопатра. Согласна. Двадцать шесть, запомни. (Надевает на него шлем.) Ах, как красиво! Тебе в нем никак не больше пятидесяти.

Британ (строго смотрит на нее). Ты не должна так говорить с Цезарем.

Клеопатра. А правда, что, когда Цезарь поймал тебя там, на твоем острове, ты был весь-весь выкрашен синей краской?

Британ. Синий цвет – это цвет бриттов высокого рождения. На войне мы окрашиваем наши тела в синий цвет. Наши враги могут снять с нас одежду, отнять нашу жизнь, но они не могут отнять у нас нашу респектабельность. (Поднимается с колен.)

Клеопатра (держа в руках меч Цезаря). Дай я надену его на тебя. Теперь ты прямо замечательный! А в Риме есть твои статуи?

Цезарь. Да. Немало.

Клеопатра. Ты должен послать за одной и подарить мне.

Руфий (возвращается в лоджию в страшном нетерпении). Ну, Цезарь, наговорился ты? Как только ты вступишь на борт, задержки не будет. Галеры наперегонки летят к маяку.

Цезарь (вытаскивая меч и пробуя лезвие). Хорошо ли он наточен, Британник? Под Фарсалой он был туп, как втулка от бочки.

Британ. Рассечет волос египетский. Я точил его сам.

Клеопатра (в внезапном страхе бросается на шею Цезарю, обнимает его). Нет, нет! Неужели ты в самом деле идешь затем, чтобы тебя убили?

Цезарь. Нет, Клеопатра, ни один человек не идет в бой затем, чтобы его убили.

Клеопатра. А их убивают. Муж сестры моей был убит в бою! Ты не должен уходить. Пусть он идет. (Показывает на Руфия.)

Все смеются над ней.

Пожалуйста, пожалуйста, не уходи! Что же будет со мной, если ты больше не вернешься?

Цезарь (внушительно). Ты боишься?

Клеопатра (съеживаясь). Нет.

Цезарь (спокойно и властно). Иди на балкон, и ты увидишь, как мы возьмем Фарос. Тебе следует приучаться смотреть на бой. Иди!

Она идет, поникшая, и смотрит с балкона.

Вот и хорошо. Ну, Руфий, марш!

Клеопатра (хлопая в ладоши). А вот ты и не сможешь уйти, Цезарь!

Цезарь. Что там еще?

Клеопатра. Они осушают гавань, они сейчас вычерпают оттуда всю воду ведрами. Сколько солдат! Вон там. (Показывает налево.)

Руфий (поспешно выглядывает). Верно. Египетская армия! Усеяли всю Западную гавань, как саранча. (Разозленный, подходит крупными шагами к Цезарю.) Это все твое проклятое милосердие, Цезарь! Их привел Теодот.

Цезарь (в восторге от собственной проницательности). Я так и полагал, Руфий. Они пришли тушить огонь. Они будут возиться с библиотекой, а мы пока захватим маяк. (Решительно идет через лоджию в сопровождении Британа.)

Руфий (с отвращением). Опять лисьи хитрости. Эх! (Бросается за ними.)