Цитаты из книги «От биржевого игрока с Уолл-стрит до влиятельного политического деятеля. Биография крупного американского финансиста, серого кардинала Белого дома»

провалы являются куда лучшими учителями, чем успех.

Почти всегда проблема, возникающая на бирже или в других видах деловой деятельности, заключается в том, как выделить холодные факты, касающиеся конкретной ситуации, из элементов человеческой психологии, которые сопровождают эти факты

Но сама по себе информация не является адекватной заменой умения мыслить. Позвольте мне привести пример одного события. Когда Вторая мировая война подходила к завершению, многие экономисты и специалисты в области статистики предрекали, что по окончании войны без работы останутся примерно десять миллионов или даже более рабочих. Такой мрачный прогноз поддерживался и впечатляющим количеством статистических данных.

Во-первых, это проверка ценностей, тест на то, от чего нам следует отказаться, а что необходимо сохранить во что бы то ни стало. Во-вторых, это проверка нашего умения мыслить, того, обладаем ли мы достаточным разумом, чтобы обдумать свои проблемы и довести их до эффективного решения. И в-третьих, это тест на самодисциплину, на нашу способность отстаивать собственные ценности, придерживаться собственной политики чего бы это ни стоило.

Я знал, что в Чили находилось примерно 200 тысяч тонн нитратов, которые закупило правительство Германии, но которые не имело возможности вывезти из страны. Если Чили конфискует эти принадлежавшие немцам нитраты, предложил я послу, я куплю всё это количество по цене четыре с четвертью цента за фунт и заплачу по этой сделке золотом через полгода после подписания мирного договора. Как только чилийский посол покинул мой офис, я тут же стал делать распоряжения относительно фрахта необходимого количества судов, которые следовало немедленно отправить в Чили, так как нельзя было терять ни минуты, чтобы заполучить поскорее так необходимые нам нитраты. Любопытно, что некоторые чиновники госдепартамента возражали против этой сделки на том основании, что она якобы нарушает Акт о торговле с противником. Я был поражён их возражениями. – Вы хотите сказать, – потребовал я ответа, – что я не могу купить немецкие нитраты для того, чтобы с их помощью стрелять в немцев?

Мне не всегда удавалось заставить ведущих бизнесменов принять такой более широкий подход, научиться учитывать национальные интересы. Так произошло, например, с Генри Фордом. Я пришёл на встречу с ним в отель в Вашингтоне, где он проживал, чтобы объяснить ему, почему сталь, которую он использует в производстве автомобилей, понадобилась для военных нужд и производство гражданских автомобилей придётся резко сократить. Форд настаивал на том, что может одновременно производить и автомобили, и вооружение. – Только скажите мне, что вам нужно, и я сделаю это, – заявил он мне. И хотя я попытался объяснить ему, что для одновременного производства и гражданских, и военных автомобилей просто не хватит стали, мне так и не удалось убедить его в этом.

Мало кто из негров тогда мог позволить себе серьёзное образование. Но нынешнее поколение очень отличается от прежнего. Один темнокожий мужчина, проживавший в моих местах, был совершенно неграмотным. Однако он сумел выучить двоих своих детей в колледже, где они получили профессию учителя. Негры, которых я знал в детстве, как, например, моя старая няня Минерва, были слишком суеверны. Лес, река, воздух, небо – всюду жили духи и призраки. Полнолуние считалось опасным для хождения через лес. Негры в это время всегда брали фонарь, пели и кричали, чтобы подбодрить себя. Они верили в дурной глаз, представлявший собой тоже что-то вроде призрака. Он мог явиться в виде ведьмы, которая приходила и била стариков. Но чаще он принимал облик животных. Он мог быть большим, как бык, и маленьким, как кот. В основном у него был только один большой глаз посередине лба. Следовало всегда держаться по одну сторону от дурного глаза. И особенно важно было не позволить ему пробежать у вас между ног. Некоторые негры, из тех, что посмелее, утверждали, что пытались отгонять дурной глаз пинком ноги, но безрезультатно. «Ваша нога проходит сквозь него, будто вы и не касаетесь ничего».

Как говорил мне мой отец, когда рассказывал о Маннесе Бауме: в Южной Каролине если ты позволишь себя безнаказанно оскорбить, то ты – конченый человек.

В конце 1945 г. генерал Джордж Маршалл, в то время возглавлявший комитет начальников штабов, провёл в Хобкау неделю. Когда я заметил ему, насколько важно для высшего руководителя правительства иметь возможность оторваться от повседневных забот и заглянуть вдаль, на проблемы, что лежат за горизонтом, он решительно кивнул в ответ и ответил: – В начале войны я инструктировал каждого офицера, назначенного в генеральный штаб, уезжать из Вашингтона каждую неделю на день или два. Мне не нужно было, чтобы решения, которые повлияют на жизни миллионов солдат, принимали измотанные люди.

Когда я начал вести публичную жизнь, то понял, что иметь оазис спокойной безмятежной жизни, где можно было укрыться от всего и ото всех, не менее ценно, чем моя работа на Уолл-стрит. Так, во время Второй мировой войны я предлагал вечно спешившим, переутомлённым чиновникам из Вашингтона уехать из атмосферы горечи и вражды, что накрыла столицу. Многие из тех чиновников настолько настойчиво стремились выиграть войну, что буквально спали, положив рядом с собой карандаш и бумагу. По утрам они рвались как можно скорее попасть в свои офисы, порой забыв стереть остатки яичницы с подбородка. Они ездили с конференции на конференцию, боролись то с одним, то с другим кризисом, никогда не имея возможности подумать.