Bernard Minier

Nuit

© XO Editions, 2017. All rights reserved

© Клокова Е. В., перевод на русский язык, 2019

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

* * *

Лоре Муньоз. Это роман и ее тоже.

Жо (1953–2016)

 
Кто скачет, кто мчится
Под хладною мглой?
Ездок запоздалый.
С ним сын молодой.
 

Гёте «Лесной царь»

 
В другой раз.
Было еще темно.
 

Ив Бонфуа

Прелюдия

Она смотрит на часы. Скоро полночь.

Ночной поезд. Ночные поезда – разломы в пространстве-времени, параллельные вселенные: внезапно приостановленная жизнь, тишина, неподвижность. Оцепенелые тела; вялость, сны, похрапывание… И бешеный галоп колес по рельсам, скорость, влекущая людей – их сущности, их прошлое, их будущее – в другое место, до поры скрытое во тьме.

Кто знает, что может стрястись между пунктами А и Б?

Дерево, упавшее на рельсы, злонамеренный пассажир, задремавший машинист… Она размышляет, не углубляясь и не зацикливаясь, скорее из праздности, чем от страха. После Гейло ^[1] никто не садился, она в вагоне одна. Поезд идет со всеми остановками. Аскер. Драммен. Хёнефосс. Гуль. Ол ^[2]. Станции, которые вот-вот исчезнут под снегом, – две железнодорожные колеи – четыре рельса, пара зданий (скорее хижин), – как в Устаосете ^[3], где сошла одна женщина. Она замечает далекие огни, микроскопические в безразмерной норвежской ночи. Несколько отдельно стоящих домов, где над входной дверью всю ночь горят фонари.

В вагоне никого: сразу видно – среда. Когда наступает зима, поезд с четверга по понедельник переполнен, едут в основном туристы-азиаты и молодежь, пункт назначения – горнолыжные базы. А летом четыреста восемьдесят четыре километра линии Осло – Берген считаются одной из самых красочных «железок» в мире: сто восемьдесят два туннеля, виадуки, озера и фьорды. Но в сердце северной ночи, такой ледяной, как нынешняя, в середине недели здесь нет ни души. Широкий проход с рядами одинаковых кресел по обе стороны тих, безмолвен и производит гнетущее впечатление, как будто пассажиры услышали сигнал тревоги и вышли. Все. Кроме нее.

Она зевает. Заснуть не удалось, несмотря на плед и маску-шоры. Пустой поезд не позволяет расслабиться, да и привычка быть настороже не добавляет покоя. Профессия обязывает…

Она прислушивается. Никаких звуков. Никто не ерзает на сиденье, не возится с багажом, не открывает дверь.

Она обводит взглядом пустующие места, серые перегородки, проход, туманные стекла… вздыхает, закрывает глаза. Вдруг все-таки получится вздремнуть?

* * *

Красный поезд появляется из туннеля, как язык изо рта, на фоне ледяного пейзажа. Серовато-синяя ночь, непроницаемая чернота туннеля, белый с голубизной снег, серый лед. И вдруг – молнией – ярко-красный состав, напоминающий кровавый прибой, готовый затопить перрон.

Финсе ^[4]. Самая высокая точка на линии – 1222 метра над уровнем моря.

Вокзальчик в снежно-ледяном плену, на крыше пуховая перина. Три человека – женщина и молодая пара – прохаживаются под желтыми фонарями по платформе, больше похожей на участок лыжной беговой дистанции.

Кирстен отодвинулась от окна, и снаружи все снова погрузилось во тьму. Она услышала, как вздохнула раздвижная дверь, и уловила какое-то движение в самом конце прохода. Женщина. Лет сорок. Моя ровесница… Кирстен вернулась к чтению. Ей все-таки удалось поспать. Не больше часа, но и на том спасибо – из Осло она стартовала четыре часа назад. Кирстен предпочла бы самолет или – на худой конец – спальный вагон, но начальство решило сэкономить, и вот он, ночной поезд, сидячие места… Экономия бюджета, ничего не поделаешь. Она решила проглядеть свои заметки и достала планшет. Итак. В Бергене, в Мариакирхен ^[5], найдено тело. Мертвая – убитая – женщина лежала на алтаре среди предметов культа. Аминь.

– Извини…

Она подняла глаза. Ей улыбалась вошедшая в Финсе женщина.

– Не возражаешь ^[6], если я сяду напротив тебя? Обещаю не мешать. Мне всегда не по себе в ночных поездах, а этот к тому же совсем пустой…

Кирстен, конечно, возражала, но коротко улыбнулась и сказала:

– Садись, пожалуйста. Едешь до Бергена?

– Д-да… Ты тоже?

Она перечитала свои заметки. Сотрудник, звонивший из Бергена, был немногословен. Каспер Стрэнд. Интересно, он и в расследованиях такой же верхогляд? По его сведениям, бездомный, проходивший вечером мимо Мариакирхен, услышал крик и дал деру, но ему не повезло – напоролся на патруль.

Куда намылился, братец?

Рассказ о жутком вопле там внутри констеблей нимало не впечатлил (по тону Стрэнда и некоторым туманным намекам она поняла, что бродягу знают как облупленного), но на улице было холодно и мокро, ребята скучали – и сочли, что даже в ледяном нефе будет уютнее, чем под ветром и дождем, пришедшими с моря. (Да, да, именно так выразился ее бергенский коллега. Надо же, поэт в рядах полиции…)

Она не стала смотреть присланное ей видео из церкви. Из-за женщины, устроившейся напротив. Кирстен вздохнула. Она надеялась, что попутчица вздремнет, но та была бодра и весела, как утренняя пташка. Кирстен бросила на нее взгляд из-под ресниц и поймала ответный. Незнакомка улыбнулась – то ли дружески, то ли насмешливо – и спросила:

– Работаешь в полиции?

Кирстен с трудом сдержала раздражение. В углу экрана красовались лев, корона и слово ПОЛИЦИЯ, так что ясновидение тут ни при чем. Она посмотрела на женщину – не враждебно, но и без особой симпатии, а уж улыбнулась тонкими губами совсем неласково. В комиссариате Осло никто не назвал бы Кирстен Нигаард приятным человеком.

– Да.

– Не будет нескромностью спросить, в каком управлении?

«Будет, будет, конечно, будет!» – раздражилась Кирстен, но решила ответить:

– В Крипо ^[7].

– Понимаю… ну… нет… не понимаю… Особая профессия, верно?

– Можно сказать и так.

– И ты едешь в Берген из-за…

Кирстен молчала, не собираясь помогать нахалке вести беседу.

– Из-за… ну ты понимаешь… Из-за преступления, так ведь?

– Да.

Сухой тон. Женщина прикусила губу, покачала головой, поняв, что вторглась в запретную зону.

– Прости, вечно я лезу не в свое дело…

Она потянулась к сумке.

– У меня полный термос кофе. Хочешь?

Кирстен колебалась, но все-таки согласилась.

– Наливай.

– Ночь будет долгой. Я – Хельга.

– Кирстен.

* * *

– Значит, живешь одна и сейчас у тебя никого нет?

Кирстен внезапно поняла, что слишком расслабилась и наболтала много лишнего. Эта женщина – та еще ловкачка, если сумела сделать профессионального дознавателя! Даже в самых банальных межличностных отношениях безотказно работает правило: хочешь узнать правду – слушай внимательно и изображай неподдельный интерес. Хельга была бы незаменима в работе со свидетелями; многие в Крипо уступают этой тетке в искусстве допроса! Забавно… Впрочем, сейчас Кирстен было не до смеха, поведение случайной попутчицы начинало действовать ей на нервы.

– Попробую поспать… – сказала она, – у меня завтра трудный день. Не завтра – уже сегодня. – Посмотрела на часы. – До Бергена два часа, нужно отдохнуть.

Выражение лица случайной попутчицы сделалось странным. Она кивнула:

– Конечно. Раз ты так хочешь…

Сухость тона привела Кирстен в замешательство. Изначально она что-то пропустила в этой женщине, а теперь вот вылезло: Хельга не любит, когда ее гладят против шерсти, легко заводится, у нее манихейское видение мира. Жаждет внимания и склонна добиваться его любым способом.

Кирстен постаралась вспомнить, как преподаватели Высшей полицейской школы советовали общаться с подобными свидетелями или подозреваемыми, и закрыла глаза, надеясь положить конец общению.

– Извини…

Кирстен подняла веки.

– Извини, что потревожила, – повторила Хельга. – Я пересяду. – Она шмыгнула носом, одарила Кирстен сочувствующей улыбочкой. У нее вдруг расширились зрачки. – Вряд ли у тебя много друзей.

– О чем ты, не понимаю…

– О твоем мерзком характере. Об умении спроваживать людей. О высокомерии. Неудивительно, что ты одинока.

Кирстен напряглась. Открыла рот, собираясь отбрить мерзавку, но та вскочила, сдернула с полки саквояж.

– Приношу извинения за доставленные неудобства! – рявкнула она и пошла прочь.

«Ну и отлично, – подумала Кирстен. – Найди себе другую мишень…»

* * *

Она задремала. Ей снился сон. Вкрадчивый язвительный голос шипел в ухо: сволочь, дрянь. Кирстен вздрогнула, открыла глаза и едва не подскочила, обнаружив Хельгу в соседнем кресле. Она придвинулась совсем близко и изучала лицо Кирстен, как биолог – амебу в микроскоп.

– Чего тебе?

Хельга на самом деле это сказала? Дрянь. Я услышала слово наяву или во сне?

– Хотела пожелать: да пошла ты!..

Гнев, подобный черной грозовой туче, рвался на свободу.

– Что ты сейчас сказала?

* * *

В 07:01 поезд втянулся в вокзал Бергена. «Десятиминутная задержка – ничто для Норвежских государственных железных дорог», – думал Каспер Стрэнд, вышагивая туда-сюда по перрону. Темнота окутала мир. В такую хмурую погоду беспросветный мрак будет властвовать над городом до девяти утра.

Она сошла с подножки, подняла голову – и сразу вычислила коллегу среди немногочисленных встречающих.

* * *

Легавый. Они встретились взглядами, и Стрэнд увидел себя ее глазами: полицейский увалень, лысый, подбородок плохо выбрит, заметное брюшко (старомодная кожаная куртка слишком обтягивает фигуру из-за пистолета в кобуре под мышкой).

Он пошел к ней, стараясь не слишком пялиться на ноги столичной штучки. Одета она… необычно. Под пальто, коротковатом для зимы, но с меховым капюшоном, на даме был строгий костюм, колготки телесного цвета и ботильоны на шпильке. Может, этой осенью в Осло такая мода? Стрэнд представил, как она в таком вот протокольном виде выходит из конференц-зала в «Рэдиссон Плаза», что возле Центрального вокзала или здания «ДнБ Нор Банк» ^[8]. Но хороша, что есть, то есть. Между сорока и пятьюдесятью.

– Кирстен Нигаард?

– Да.

Она расслабленным жестом подала ему руку, и он едва решился пожать ее: в перчатке словно не было ничего, кроме воздуха.

– Каспер Стрэнд, полиция Бергена, – представился он. – Добро пожаловать.

– Спасибо.

– Не слишком долго ехала?

– Терпимо.

– Поспать удалось?

– Скорее нет.

– Ладно, пошли. – Каспер протянул красную ручищу к сумке, но Кирстен знаком дала понять, что справится сама. – В комиссариате тебя ждет кофе. А еще хлеб, колбаса, ветчина, соки и брюнуст ^[9]. Заправимся и начнем работать.

– Я бы сначала взглянула на место преступления. Кажется, это совсем рядом? – спросила Кирстен, когда они вошли под перронную крышу-фонарь.

Бергенский сыщик решил, что ослышался, приподнял бровь и почесал в трехдневной щетине.

– Прямо сейчас?

– Если можно.

Каспер попытался скрыть раздражение, но был не силен в притворстве, и столичная гостья улыбнулась. В этой улыбке не было теплоты, и предназначалась она не ему – Кирстен просто получила подтверждение своему первому впечатлению о коллеге (а оно, как известно, самое верное).

Черт бы побрал эту стерву!

Леса и огромный брезентовый чехол скрывали большую световую рекламу во славу «Бергенс тиденде». Главная ежедневная газета Западной Норвегии наверняка даст материал об убийстве в церкви на первой полосе. Они повернули направо, прошли мимо магазина «Дели де Лука» ^[10]