Цитаты из книги «Адольф»

застенчивость моя не давала мне ею пользоваться, частью усталость от волнения без цели заставляла меня предпочитать уединение приторным удовольствиям, к коим меня приглашали

Я приучил себя не говорить никогда о том, что меня занимало

Я угадал бы, что Адольф был за характер свой наказан самим характером своим, что он не следовал никакой стезе определенной, не совершил никакого подвига полезного, что он истощил свои способности без направления иного, кроме своенравия, без силы, кроме раздражения; я угадал бы все это, если бы вы и не доставили мне об участи его новых подробностей, коими, не знаю еще, воспользуюсь, или нет. Обстоятельства всегда маловажны: все в характере. Напрасно разделываешься с предметами и существам внешними: с собою разделаться невозможно. Меняешь положение, но переносишь в каждое скорбь, от коей отвязаться надеялись; перемещая себя, не исправляешься, и потому прибавляешь только угрызения к сожалениям и проступки к страданиям.

Общество слишком самовластно. Оно выказывается в стольких изменениях; оно придает слишком много горечи любви, не освященной им; оно благоприятствует сей наклонности к непостоянству и сей усталости нетерпеливой, недугам души, которые захватывают ее иногда скоропостижно посреди нежной связи. Равнодушные с редким усердием спешат быть досадниками во имя нравственности и вредными из любви к добродетели.

В ночи глубокой, нас окружающей, есть ли одно мерцание, которое могли бы мы отвергнуть? Посреди потока, нас увлекающего, есть ли хотя одна ветвь, от которой смели бы мы отвязаться для спасения?

Удивляюсь не тому, что человеку нужна одна религия. Меня удивляет то: как он почитает себя столько сильным, столько защищенным от несчастий, что дерзает отвергнуть хотя единую!

Так легко быть справедливым, когда бываешь бескорыстным. Кто бы вы ни были, не поручайте никогда другому выгод вашего сердца! Сердце одно может быть ходатаем в своей тяжбе. Оно одно измеряет язвы свои; всякий посредник становится судиею; он следует, он мирволить, он понимает равнодушие, он допускает возможность его, признает неизбежность его, и равнодушие находит себя чрез это, к чрезвычайному удивлению своему, законным в собственных глазах своих.

Я чувствовал, что она меня превосходнее; я презирал себя, видя, что я её недостоин. Ужасное несчастие не быть любимым, когда любишь;

Горе тому, кто, в первые минуты любовной связи, не верит, что эта связь должна быть бесконечною. Горе тому, кто в объятиях любовницы, которую он только что покорил, хранит роковое предведение, и предвидит, что ему некогда можно будет оставить ее.

Любовь, по мгновенному очарованию, создает минувшее, коим нас окружает. Она дает нам, так сказать, тайное сознание, что мы многие годы прожили с существен еще недавно нам чуждым. Любовь – одна точка светозарная, но, кажется, поглощает все время. За несколько дней не было её, скоро её не будет; но пока есть она, разливает свое сияние на эпоху прежде-бывшую и на следующую за нею.