Глава 2

Стейси нервно пролистала еще один глянцевый журнал и сделала глоток великолепного итальянского кофе, подумав, что деньги, конечно, не главное в этой жизни, но они делают ее намного приятнее.

Клиника, куда привез ее Марко, оказалась шикарнее пятизвездочной гостиницы.

И даже надменная Лидия сделала все так, как ее просили, и заверила, что они не доставят им «никаких хлопот». Марко потребовал, чтобы Стейси должным образом осмотрели и сделали рентген. А потом ее отправили в комнату ожидания, где предложили перекусить, выпить чего-нибудь и почитать, пока будет готово заключение врача.

Она листала и листала страницы с дизайнерскими нарядами, украшениями, домами и светскими сплетнями. Экзотическими местами в европейских городах и на тропических пляжах. Невероятно привлекательными мужчинами и худенькими женщинами в широкополых шляпах. Для некоторых людей этот сказочный мир был реальным.

Например, для таких, как Марко, который сейчас мерил шагами комнату и попивал эспрессо. Потом он поставил чашку на стол и вышел, чтобы позвонить кому-то, и конечно же Стейси не могла не посмотреть на его упругие ягодицы и бедра. Похоже, этот мужчина проводил немало времени в спортзале. Когда-то Марко занимался легкой атлетикой и был командным игроком. Настоящим героем. Все девочки мечтали, чтобы он пригласил их на свидание, а все мальчишки хотели быть его друзьями. Его любил весь мир.

Впрочем, как и сейчас. Команда медсестер, наводнившая пространство, подобно пираньям, терпеливо игнорировала Стейси и обращалась со всеми вопросами исключительно к Марко. Казалось, что он какое-то божество, а Стейси абсолютно невидима или слишком глупа, чтобы понимать, что происходит вокруг. И такое отношение начинало злить ее.

– А где мистер Борсатто? – обратилась к ней Лидия.

– Не знаю, – не отрывая взгляда от журнала, буркнула Стейси. – Может, делает операцию на мозге?

Она не стала обращать внимания на неодобрительное цыканье Лидии и продолжила листать журнал. Окружающие действовали ей на нервы. Боль в спине уменьшилась, но голова просто раскалывалась, а на бедре начал расплываться огромный синяк. Конечно, медперсонал тут ни при чем, и она злилась на них только за то, что они судили о человеке по размеру его состояния. Не важно, что ты можешь предложить этому миру, всех интересовал только твой банковский счет.

Стейси мрачно напомнила себе, что чеки не выписывались сами собой. Ее чеки, полученные от Брюса Декера, были просрочены, а ее фея-крестная все еще находилась в самоволке.

И потрясающая новая работа в Нью-Йорке не появится по волшебству. Стейси придется поехать туда и найти ее самостоятельно. А она и так потеряла слишком много времени.

Стейси осмотрелась вокруг и попыталась подняться. Ее спину пронзила адская боль, а голова чуть не раскололась на куски. Стейси прижала руку ко лбу и закрыла глаза. Она не спала почти сутки, что только ухудшало ее и без того плохое самочувствие.

Из коридора донесся властный голос Марко, и Стейси услышала ужасное слово «сотрясение». Только этого ей и не хватало. У нее не было времени на такие вещи, ей нужно было решать кучу проблем.

– Готова? – На пороге появился Марко вместе с Лидией с ее безупречной прической, из которой не выбивался ни один волосок.

– Давно, – сглотнула Стейси, стараясь не поморщиться от дикой головной боли.

Они продолжили свой разговор, не обращая на нее ровным счетом никакого внимания. Стейси хотелось побыстрее уйти и прилечь где-нибудь. Уйти и тихо умереть, чтобы не слышать голосов этих богачей.

Марко взял свой пиджак и, по-прежнему не глядя на Стейси, протянул его ей, чтобы она прикрыла свою наготу и не оскорбляла своим присутствием милых пациентов или персонал этой клиники.

Терпение Стейси лопнуло. Она отошла от кровати и встала, распрямив плечи.

– Эй! Алё! Кто-нибудь скажет мне, что происходит? Или такая информация выдается только тем, у кого куча денег?

Марко повернулся и посмотрел на нее. Он нахмурился и опустил пиджак.

– Рентген показал, что никаких переломов нет. С тобой все в порядке, если не считать ушибы.

Его взгляд скользнул по ее лицу, шее и немного задержался на тесемках ткани поперек ее груди, и ее тело тут же ожило.

– У вас достаточно серьезные ушибы, – добавила Лидия.

Они вдвоем смотрели на Стейси, как на что-то, что приволокла в своих зубах кошка. Приволокла в их крутую клинику, которая являлась настоящим произведением искусства. Разве они видели человека за этим дурацким платьем? Девушку, которая потеряла работу, потому что ей надоело, что на нее пялятся и оскорбляют? Которую все достало, и она выкинула свой привычный номер – сбежала и оказалась под колесами лимузина мистера Красавчика?

– Да, Марко, и эти ушибы, – она открыла распорку на платье, чтобы показать бедро, все в красных кровоподтеках, – я получила благодаря тебе.

Он не нашелся что ответить, и Стейси согнула ногу в колене и чуть приподняла ее, подобно танцовщице из кабаре Лас-Вегаса.

Лидия снова неодобрительно зацыкала и поспешила выйти.

– Насмотрелся? – глядя прямо в глаза Марко, спросила Стейси.

– Я видел намного больше, – отрезал он.

– Но никогда не прикасался, не так ли?

– Стейси, давай не будем забывать, что я был одним из немногих, кому это не удалось.

Только однажды в жизни Стейси испытала такую ужасную боль, что у нее из глаз брызнули слезы и она не смогла удержать их. Не тогда, когда отец ушел из дома и больше не вернулся. Не тогда, когда ни одна из девочек в летнем лагере не захотела быть ее соседкой по комнате. Не тогда, когда Стейси добралась до Филадельфии, куда уехал ее отец, и увидела, что у него новая жена и новая семья.

Нет, тогда ей удалось взять себя в руки. Но когда Стейси вернулась домой из Филадельфии и направилась прямиком в «Мидоуз», чтобы увидеться с Марко и признаться, что она обманула его, потому что злость заставила ее наговорить глупостей, а еще поделиться тем, как встретил ее отец, вот тогда она узнала, что значит быть раздавленным по-настоящему.

У Марко Борсатто хватало собственных проблем. В тот день его выселяли из собственного дома, и у него не было времени на глупую девчонку, которая доставила своим соседям столько хлопот.

И теперь, как тогда, ее глаза наполнились слезами и начал дрожать подбородок. Стейси прикрыла рот рукой и сделала шаг назад. Потом еще один. Он не увидит ее такой. Никто не увидит. Стейси развернулась и посмотрела на дверь. Убраться подальше от Марко Борсатто во второй раз стало самым сильным желанием в ее жизни.

– Нет. Ты не сбежишь еще раз.

Стейси увидела его отражение в стекле и почувствовала, как его рука легла ей на талию. Он схватил ее и, прижав к себе, вышел из комнаты.

Они прошли по коридору и очутились на улице. Ее ушибленное бедро ударялось о бедро Марко, а шея мучительно ныла, когда она пыталась вырваться из его объятий. Но чем больше она сопротивлялась, тем он крепче прижимал ее к себе.

Два сигнала пульта дистанционного управления – и Стейси снова в машине. Две секунды – и ее увозят прочь.

– Можешь не сомневаться, у меня столько же желания проводить время с тобой, как и у тебя со мной. Но из-за того, что у тебя было сотрясение, следующие десять часов ты должна провести в полном покое. Я бы с удовольствием оставил тебя в умелых руках местного персонала, но, мне кажется, твоих глупостей для них оказалось более чем предостаточно для одного дня.

Стейси ничего не ответила и ничего не видела перед собой, потому что слезы застилали ей глаза.

– Так что сегодня ты переночуешь у меня. Ты останешься со мной, пока я не удостоверюсь, что с твоим здоровьем все в полном порядке. А потом ты возьмешь такси и поедешь на все четыре стороны. Стейси, может, у тебя нет ни капли совести, но будь я проклят, если допущу, чтобы ты оказалась на моей еще раз. Понятно тебе?

– Считай, что ты свободен от ответственности, – огрызнулась Стейси и всхлипнула. Она вытерла глаза тыльной стороной ладони и отодвинулась подальше, чтобы даже не дышать одним воздухом с ним.

– Если бы не твоя мать, я бы посадил тебя в такси и отправил обратно в Монток. Но она не заслуживает твоих эгоистичных выходок, как и не заслуживала их в прошлом. Так что давай договоримся потерпеть друг друга, пока я не передам груз ответственности за тебя обратно в ее руки.

– О чем ты говоришь? Единственный, кто за меня в ответе, – это я сама! – задыхаясь, воскликнула Стейси.

Машина набрала скорость, и Марко перестал обращать на нее внимание.

Кто-то звонил ему, кому-то звонил он сам.

Марко чего-то требовал и сыпал указаниями, от которых у Стейси еще сильнее кружилась голова. Проверка машины, куча деловых встреч, букет цветов и бриллиантовый браслет для какой-то женщины, чей срок годности подошел к концу.

– Адрес! – вдруг рявкнул Марко.

Стейси подпрыгнула, но отказывалась поворачиваться в его сторону.

– Стейси, дай мне свой адрес, чтобы можно было забрать твои вещи. Если только ты не придумала что-нибудь получше.

Она смотрела в окно и не знала, что ей делать.

– Я слишком богат, чтобы заслуживать элементарной вежливости с твоей стороны? По-твоему, только бедные достойны внимания и заботы?

– Поверить не могу, что я вообще переживала за тебя. Может, я и наделала много ошибок в прошлом, но самой большой из них было то, что я не видела, какой ты на самом деле эгоистичный лицемер.

Марко взорвался смехом:

– Стейси, ты не меняешься. По-прежнему огрызаешься и язвишь. Милая моя, ты до сих пор считаешь, что таким образом можно решить все свои проблемы?

– И не называй меня «милая». Я не твоя милая.

– Ты права. Ты ничья милая, не так ли? Потому что в таком случае ты была бы нежной и славной. Ты можешь казаться невинной, но все, чего тебе надо, – это откусывать головы. Я провел с тобой меньше трех часов, но мой уровень кортизола подпрыгнул до небес. Я веду очень насыщенный образ жизни, но я не испытывал такого стресса с момента нашей последней встречи, десять лет назад.

– О, я очень сожалею. Никак не думала, что именно я причина твоего стресса. Какая я эгоистка! Бросилась под колеса твоей машины, а потом потребовала, чтобы ты отвез меня в свою шикарную клинику с невероятно дружелюбным персоналом, благодаря которому я чувствовала себя там прямо как дома. А потом я напросилась переночевать в твоем доме! Мое поведение выходит за всякие рамки приличия.

– Твой сарказм – это что-то новенькое, но очень неприятное.

– Еще более неприятное, чем я сама? Вот это да! Какой успех!

– Прекрати!

Он остановил машину перед огромными воротами, но нажал на тормоза так резко, что Стейси врезалась в спинку своего сиденья. На секунду они оба замерли, и в какой-то момент Стейси показалось, что на лице Марко промелькнуло сожаление и тревога. Но он покачал головой и резко отстегнул свой ремень безопасности, а потом повернулся и посмотрел ей в глаза.

– Тебя невозможно слушать. Что, черт подери, на тебя нашло? Ты прекрасно знаешь, что ты была самой красивой девушкой из всех, кого я когда-либо встречал.

Стейси бросила на него потрясенный взгляд. Губы Марко вытянулись в тонкую линию, а его глаза сердито поблескивали. И в какой-то момент Стейси не слышала ничего, кроме их тяжелого и сбивчивого дыхания.

Марко был так близко, что она могла видеть едва заметные морщинки вокруг его глаз – морщинки, которых там не было раньше. Они говорили о смехе и солнце, которые он делил не с ней, о хорошо проведенном времени где-то далеко с людьми, которых она никогда не узнает. Когда-то Стейси умела рассмешить его. И они так много смеялись в те дни в Монтоке.

Но теперь Марко не смеялся.

Его широченные плечи и шея были напряжены, и Стейси только теперь заметила, насколько возмужал мальчишка, в которого она была когда-то влюблена.

– Ты и сейчас очень красивая, – добавил он чуть тише. – Стейси, я не знаю, что случилось. Я думал, что ты повзрослеешь к этому времени. Но, кажется, ты стала еще более колючей и обозленной на весь мир.

С каждым словом его голос все больше смягчался, и ее защитные стены начали рушиться. Стейси могла вынести все, что бросал в нее этот враждебный мир, она могла защищаться и атаковать и никому не уступала, ни мужчинам, ни женщинам. Но она не могла устоять перед добротой, которая начисто обезоруживала ее.

Слезы, которые она так долго пыталась сдерживать, наконец прорвались наружу и потекли по ее щекам.

Марко посмотрел на нее с участием.

– Ты плачешь, – тихо сказал он. – Стейси, прости. Я никогда не видел, чтобы ты плакала.

– Да, я плачу. И я никогда не плачу. Я никогда не плачу! – Она громко всхлипывала и, яростно вытирая слезы, пыталась подавить удушливые рыдания. – У меня все было хорошо, а теперь посмотри на меня. Мне не нужна твоя помощь. И ты тоже. И вообще, никто мне не нужен, и я не хочу, чтобы ты звонил моей матери. Она не должна ничего знать. У меня все в порядке.

Она терла лицо, икала и всхлипывала. Порывшись в сумочке, Стейси не нашла там платка. В ее сумочке, как и в ее жизни, царил полный бардак. Стейси совсем не была похожа на свою мать. Свою бедную мамочку, которая с ума сойдет, если узнает, что с ней что-то случилось.

– Я не звонил Мэрилин. Знаешь, я не такое уж чудовище. Возьми вот.

Глазами полными слез она посмотрела на протянутый им чистый хлопковый платок.

– Возьми же, – повторил он, когда она отвернулась. – Господи, Стейси, это всего лишь кусок ткани. Повернись ко мне.

Марко взял ее за подбородок и начал вытирать ее глаза и щеки. Стейси вдыхала аромат его одеколона и в каждом прикосновении мягких пальцев ощущала силу и доброту. Это было невыносимо.

Она отстранилась.

– Я ненавижу тебя, Марко, – всхлипнула Стейси. Она вытерла глаза и высморкалась. – Как же сильно я тебя ненавижу!

Он выпрямился и тихо рассмеялся:

– Радость моя, ты не одна такая.

– Только не надо врать, – еще раз высморкалась Стейси. – Эти медсестры чуть на руках тебя не носили. Меня едва не стошнило.

Он снова рассмеялся, и его смех был лучшим лекарством.

– Наверное, потому, что ты съела слишком много пирожных. Ты набросилась на них так, словно несколько дней не ела.

Марко повернулся и проехал через открытые ворота.

– Ничего подобного, хотя это было бы отличным оправданием, – устало ответила Стейси. – Они оказались очень вкусными. И кофе тоже. – Она сглотнула и покачала головой, ругая себя за эгоизм. – Спасибо. Спасибо, что отвез меня к доктору. Я очень признательна за твою заботу.

Марко припарковался рядом со своей виллой с белыми колоннами, огромными окнами и черепичной крышей терракотового цвета. Повсюду буйно цвели цветы, а в кадках зеленели деревья. Сразу было понятно, что дом принадлежит очень богатому человеку.

Стейси опустила защитный козырек и посмотрелась в зеркало. Подводка почти смылась и собралась в уголках глаз. Стейси, как могла, привела себя в порядок и глянула на свой распухший покрасневший нос. Никогда в жизни она не выглядела настолько ужасно.

– Я тут ни при чем. Я передам твою благодарность Лидии и остальному персоналу.

Стейси тут же представила Лидию, с ее безукоризненной прической и идеальным лицом, и с силой захлопнула обратно защитный козырек.

– Если нет никакой разницы, я сама скажу спасибо. Тем, кто заслуживает благодарности.

– Ты опять за свое. Тебя снова несет не в ту сторону, и ты начинаешь осуждать людей, единственное преступление которых заключается в том, что они не принадлежат к одному с тобой социальному классу. Стейси, или ты притормозишь, или твоя злость отразится у тебя на лице, и тогда ты превратишься в одинокую и обозленную старуху.

Он вышел из машины, закрыл за собой дверцу и пошел к дому.

Стейси сидела в тишине и переваривала его жестокие и обидные слова. Но ведь Марк говорил правду. Стейси очень тяжело сближалась с людьми. А что до мужчин, она привлекала их, но так же быстро отпугивала. Она знала, что одинока до мозга костей.

Но лучше быть одинокой, чем зависимой от других.

Марко остановился, повернулся и, приподняв бровь, вытянул руку, жестом приглашая ее войти в дом, но его радушие показалось ей каким-то вынужденным.

Какой парень. Стейси тут же представила, какие пойдут сплетни: «Знаете, он даже присматривал за Стейси Джексон в своем собственном доме, пока ее матери не было рядом».

Стейси собралась с силами и вышла из машины. Она ощущала, как провода ее родного города сдавливают ей шею и тянут обратно, подобно рыбаку, вытягивающему свою добычу.

Она ненавидела мир, в котором жил Марко, и все, что было с ним связано. Стейси отсчитывала секунды до того часа, когда снова сможет пойти своим путем и убраться подальше от этих осуждающих провинциалов, которые занозой сидели в ее пятой точке.