– Завтра с утра проверим арендованные за последние две недели лодки. Надо исключить возможность, что они отсиживаются в городе, – Джейсон протянул сотовый Сатиру. – Звони Священнику, пусть свяжется с полицией порта.

– А я все-таки попробую доделать портрет блондинки, – подытожила Селина. – Если тайцы согласятся прогнать его через свою базу данных, у нас будет имя.

– Только потеряешь время, – отмахнулся Сатир.

– Ты сам сказал: вы контролируете аэропорт, – возразила Селина. – А там фотографируют всех прибывших. И если блондинка прилетела через Суварнабхуми, то не могла не пройти паспортный контроль.

Сатир скептически усмехнулся.

Пока они обсуждали дальнейшие действия, я задумалась. Интересно, в каком виде в их плане фигурирую я? У троицы явно были общие дела с отцом, но отпускать меня никто не собирался, ни за деньги, ни бесплатно. Значит они не партнеры, а конкуренты! И будут использовать меня для шантажа.

– Нужно еще раз переговорить с Селиной о сумме, – пробормотала я себе под нос.

Вдруг удастся предложить больше, чем они планировали получить от отца.

– Не продешеви, – хмыкнул появившийся в дверях Сатир.

– Так скажи, сколько вы хотите, – буркнула я, обхватив колени свободной ладонью.

– Нисколько.

Я насторожилась: версия начинала подтверждаться.

– Планы изменились – ты остаешься.

Он сказал это таким серьезным тоном, что я не сразу нашлась, что ответить. А когда собралась с мыслями, мольбы остались без внимания. Я взывала и к его совести, и к алчности. Клялась, что ничего не знаю про «следопытов». Угрожала. И даже немного поплакала. Не дожидаясь окончания моих причитаний, Сатир ушел спать в гамак.

На следующий день все те же аргументы пришлось выслушивать Селине. Джейсон и Сатир рано утром уехали в порт, и я могла поплакаться только ей. С портретом блондинки пришлось повременить – я говорила лишь о выкупе и своей невиновности. К обеду терпению Селины пришел конец, и она ушла на веранду, оставив поднос с едой на кровати.

Сатир с Джейсоном вернулись к вечеру. День расспросов сложился удачно: они отыскали хозяина катера, который арендовали подходящие под описание мужчина и женщина. Конечный пункт назначения был неизвестен капитану, но изначально судно шло вдоль побережья. Убедившись, что «следопыты» покинули город, Джейсон тоже решил не задерживаться. Он внес залог за яхту – планировалось отчалить завтра утром.

– Кучу времени потеряем на этом корыте, – Сатира выбор транспорта не устраивал. – А лишнего месяца у нас нет.

– С таким грузом нам не пересечь границу, – Джейсон кивнул в сторону моей двери. – Она закатит скандал при первом же паспортном контроле.

В груди шевельнулся холодок страха: они действительно меня не отпустят. Даже неудобный для себя транспорт выбрали. Господи, как же выбраться отсюда?

– Англичанин со Священником завтра вылетают на Филиппины, – продолжал Джейсон. – И установят слежку.

– Мы можем разделиться, – предложил Сатир. – Я полечу в Манилу, а вы привезете девчонку морем.

– Она – на твоей совести, – напомнил Джейсон. – Следить за ней будешь сам.

Сатир выругался, но возразить не смог. Я не удержалась от злорадной ухмылки.

– Пойду собирать вещи. – Селина направилась к коттеджу.

– Зря только визы на три месяца продлевали, – посетовал Сатир.

Пока он вытаскивал из шкафа платья Сандры вперемешку со своими рубашками и сваливал их на кровать, я продолжала ныть:

– Ну зачем я вам нужна? Я буду только мешать…

Когда доводы закончились, я начала их перечислять по второму кругу. На третьей петле Сатир достал с полки аптечку. Я уже видела ее, когда он делал мне инъекцию, поэтому притихла. Новую порцию транквилизаторов получить не хотелось. Сатир зубами снял защитный колпачок с иглы. Сплюнув его на кровать, он наполнил шприц.

– Не надо… – испуганно прошептала я, отодвигаясь подальше.

Проигнорировав просьбу, Сатир схватил меня за щиколотку и притянул к себе.

– Нет! – Я вырвалась, отползая к подушкам, и пообещала: – Я буду молчать!

Черта с два я дам снова себя уколоть. Вскочив, я прижалась спиной к стене, будучи готовой лягнуть, если он приблизится. Привычно наплевав на понятие «аккуратность», Сатир, не разуваясь, забрался на кровать и прошелся по матрасу.

– Не подходи! – Я кинула в него подушкой.

Наивная попытка. Уклонившись, Сатир схватил меня за плечо и резким движением развернул к стене, разве что лицом в нее не впечатал. Не в силах вырваться, я застонала от бессилия, чувствуя, как он задирает мои шорты. Знает же, мерзавец, что я не могу выпрямиться из-за наручника, и пользуется этим.

– Не смей! – я снова дернулась, но Сатир держал крепко.

А ведь мог, как в прошлый раз, в бедро укол сделать – нет же, нацелился на мою пятую точку. Игла вошла болезненно, и я вскрикнула. На правой ягодице наверняка останется синяк.

– Вот теперь ты точно заткнешься, – довольно хмыкнул Сатир мне на ухо.

Я открыла глаза от ощущения полета: тело парило в воздухе, мягко вписываясь в повороты и перенося вес с одного бока на другой. Голова кружилась, в ушах шумело, и через этот монотонный гул пробивались тихие всплески. Узкое пятно света под деревянным потолком соскользнуло в сторону – меня действительно покачивало. Все пространство вокруг занимал широкий матрас, обрывавшийся в нескольких дюймах от двери. Сонное состояние медленно отступило, и я осознала, что лежу в каюте, а шум в ушах – это всплески волн в сочетании с тихим гулом мотора. Мы вышли в море!

Вскочив, я не удержалась на ногах и двух секунд: яхту качало. К горлу подбиралась тошнота. Упав на матрас, я подползла к иллюминатору и вздохнула полной грудью. От глотка воздуха стало немного легче. Со всех сторон судно окружала вода, лишь вдалеке виднелись очертания материка или острова, практически растворившиеся в утренней дымке. Иллюминатор был слишком мал, чтобы выбраться через него, да я и не смогла бы грести в наручниках. Не успев огорчиться от этой мысли, я неожиданно осознала, что не связана. Видимо, Сатир вчера сильно увеличил дозу, раз я сегодня так туго соображаю.

Спустив ноги с кровати, я исследовала каюту. Она была маленькой и кроме кровати вмещала лишь невысокий шкаф. Одна из дверей вела в совместный санузел: лейка душа висела прямо над унитазом; вторая – в узкий коридор. Пройдя по нему, я оказалась в небольшом, но светлом помещении, объединившем в себе камбуз и кают-компанию. С одной стороны за ободранной барной стойкой у стены приткнулась плита, с другой – холодильник, низкий потрепанный диван и журнальный столик, использовавшийся как обеденный.

Яхту снова качнуло, и я отлетела обратно в коридор. Выругавшись, я вернулась в кают-компанию, держась за стену. Барная стойка обрывалась около лестницы. Я так и не успела по ней подняться – навстречу спустилась Селина.

– Доброе утро, – улыбнулась она, на ходу поправляя парео. – Сок в холодильнике, кофеварка на стойке.

Какой сервис! Пусть засунет свою вежливость в задницу.

– Зачем вы увезли меня с собой? – я скрестила руки на груди.

Улыбка Селины сменилась угрюмым выражением лица.

– Это решаю не я.

– Тогда я поговорю с тем, кто решает! – отстранив Селину, я поднялась на палубу.

Таец, стоявший за штурвалом, не обратил на меня внимания. Еще двое сворачивали парус. Видимо, команде хорошо заплатили – никто не задавал лишних вопросов. Сатир сидел поодаль, около трапа, и изучал карту. Череп на его спине язвительно скалился в мою сторону. Джейсона нигде не было видно. Если начальства нет на месте, придется довольствоваться заместителем. Уверенным шагом я подошла к Сатиру.

– Сначала ты хватаешь меня на рынке и, угрожая пистолетом, привозишь в забытую Богом дыру. Я неделю провожу там, прикованная к кровати. И в завершении всего ты тычешь в меня шприцем и затаскиваешь на эту гнилую посудину! Какого черта? Вы же давно поняли, что я невиновна. Так почему бы просто не отпустить?

– Закончила? Тогда спускайся в каюту.

– Ты зря ее не запер, – нервно расхохоталась я. – Потому что я ни минуты тут не останусь!

– Тогда пока. – Поднявшись, Сатир подхватил меня на руки и бросил за борт.

Не ожидая такой развязки, в полете я не успела сгруппироваться. Удар пришелся на спину – не больно, но приятного мало. Вынырнув, я сделала пару гребков в сторону берега. Таец за штурвалом что-то прокричал своим помощникам. Один из них оставил парус и кинулся за борт вслед за мной. Упрямо продолжая грести в противоположную от яхты сторону, я понимала: берег слишком далеко, и я до него не доплыву. Придется возвращаться.

Яхта замедлила ход. Опираясь на перила, Сатир с ехидной улыбкой наблюдал, как я плыву обратно. На палубе появилась Селина и удивленно о чем-то его спросила. Сатир лишь пожал плечами. Шут несчастный, давай скажи ей, что я сама выпала. Подплывший таец пытался помочь, но я жестами показала, что все в порядке.

– Передумала? – Сатир ослабил веревку, опуская боковой трап.

Как же я ненавижу звук его голоса! И эту язвительную улыбку. Ядовитый прищур глаз. Его лохматую челку. Бесит даже пластырь на щеке!

Таец подсадил меня на нижнюю ступеньку. На дрожащих от негодования ногах, я поднялась на палубу.

– Ты… в порядке? – обеспокоенно спросила Селина.

– В полном, – сквозь зубы процедила я, с вызовом вскинув подбородок. – И готова повторить.

Не сводя с Сатира ненавидящего взгляда, я отжимала волосы, пока сильный толчок в плечо снова не отправил меня в воду.

– Сукин сын! Ты что творишь? – взвизгнула я, вынырнув.

– Следи за своим языком, девочка! Я ведь могу и убрать трап!

Второй раз на яхту я поднималась молча. Искушение врезать Сатиру по физиономии было слишком велико, но я решила не рисковать и остаток дня провела, ни с кем не разговаривая и загорая на носу яхты – должна же быть в жизни хоть какая-то радость. Исключение в моем обете молчания составляли лишь односложные ответы Селине, когда она звала меня обедать и ужинать.

Вечером яхта встала на якорь недалеко от берега. Во избежание попыток побега Сатир запер меня в каюте. Какое-то время я дежурила у иллюминатора, чтобы успеть попросить о помощи кого-нибудь с проплывающих мимо лодок, но бухта не пользовалась популярностью. Я не заметила, как задремала.

Разбудил меня стон Селины. За ним последовал еще один, и еще. Сатир, лежавший рядом, тихо выругался. Видимо, ему было не впервой просыпаться под такое звуковое сопровождение. Временами Селина тихо вскрикивала. И это… заводило. До сегодняшней ночи я еще задавалась вопросом: что удерживает ее рядом с Джейсоном? Теперь понимаю – судя по звукам, он просто неутомим. Если они будут делать это так громко каждую ночь, я умру от зависти… и желания. Мне нужен секс! Прямо сейчас! И единственный претендент на роль временного любовника спал рядом. Вернее, не спал, а тихо сатанел, заводясь от звуков из соседней каюты. Интересно, какой он в постели? Возможно, вполне сносный – не зря же Сандра выбрала его, а не Англичанина. Я повернула голову, рассматривая Сатира.

А я ведь еще никогда не спала с мужчинами старше себя. Почему бы не начать прямо сейчас? К тому же Сатир – ровесник Спайка. Стоит попробовать, чтобы иметь представление, чего ожидать. Да и будет с чем сравнить.

Сатир лежал на боку, отвернувшись от меня. Облизав пересохшие губы, я осторожно придвинулась и провела пальцем по его спине. Он вздрогнул, рефлекторно поворачиваясь и перехватывая мою руку.

– Ты что творишь? – Удивление в его голосе смешивалось с легким испугом.

– В цивилизованном мире это называют прелюдией. – Свободной рукой я погладила его плечо.

– Уймись, – первый шок прошел, и Сатир привычно спрятался в панцирь ехидства. – Или мне опять тебя за борт выкинуть?

– Если это тебя заводит – я согласна.

Я придвинулась ближе, но Сатир демонстративно отодвинул меня к стенке и снова лег на спину.

– Спи и не дергайся.

Легко сказать: спи. Но как это сделать под ритмичный скрип кровати и громкие стоны? Не выдержав, Сатир накрыл голову подушкой. Подвинувшись ближе, я одним движением оседлала его бедра. Он откинул подушку.

– Ты угомонишься сегодня или нет?

– Я умею громче, чем она, – прошептала я, упираясь ладонями в его грудь. – Хочешь послушать?

Сатир снова отпихнул меня в сторону.

– Если ты это не прекратишь, я тебя свяжу, – пообещал он.

Я подняла руки над головой, прижимая кисти к стене:

– Можешь приступать.

Выругавшись, Сатир взял подушку и ушел спать на палубу. Каюту, правда, запереть не забыл. Джейсон с Селиной вскоре затихли, но идея заняться сексом с Сатиром прочно засела у меня в голове. А когда я чего-то хочу – я этого добиваюсь. Всеми возможными способами.