Цитаты из книги «Драма 11»

точно подметили одно из моих самых опасных орудий. Независимость в век, когда все зависят от всех, превращается в «Меч Апокалипсиса». И я этим мечом с большим удовольствием орудую.

Мамка также хвасталась перед их родителями своими цацками, и мне казалось, что делала она это намеренно, чтобы выплеснуть на эту социальную прослойку, к которой она сама недавно имела отношение, всю свою ненависть.

Он обделен умом – что-то забрала старость, что-то бедность, что-то неотесанность. Абсолютно стандартная ситуация. Вступать с ним в полемику для меня равнозначно спору с пятилетней девочкой на тему причин поражения Гитлера во Второй мировой войне. А обижаться на таких – так это вообще за гранью понимания.

Капитан, – выпалил я, остановившись, – я несказанно рад, что побывал у тебя в гостях. Это непередаваемая атмосфера. И я рад, что мне довелось впервые за все время моего пребывания здесь встретиться с теми, кто пошел со мной на открытую конфронтацию. Гитлерша из психушки не в счет, ибо она из иной социальной прослойки. Так вот, твой папаша – совершенно нормальный человек, я не держу на него зла.

потому что я нахожусь в доме своего товарища, а вы – его супруга. Я никогда не позволю себе прикоснуться к замужней женщине, а уж тем более если это женщина не постороннего для меня человека. Я уважаю Виктора, он достойный человек, и, скажу честно, он единственный представитель силовых структур, который удостоился от меня подобного отношения.

– Знаете, Наталья, я и правда хочу вас, как любой нормальный мужчина хочет красивую и умную женщину, – проговорил я, взяв ее за плечи. – Но мы никуда с вами не пойдем,

Не уважаю спорные достижения или достижения, к которым у меня нет интереса. Я не уважаю большинство людей – по тем или иным причинам – и не скрываю своего пренебрежения. Не уважаю и тех, кто ждет этого уважения лишь за то, что на их долю выпали какие-то испытания. И уважения к себе от людей подобных я не требую. Таков уж я, и кто-то принимает меня таким.

хочу выпить за старческий маразм и непробиваемую глупость. Хочу выпить за зависть, за недалекость, за небрежность. Я хочу выпить за хамство, за желчь, за язвительность! За бедность и грязь, за прозябание и безвыходность! Я пью за глупость и трусость. За так называемую русскую душу. За Россию в целом, за нашу родину. За рванину и быдло! За вас, мои дорогие!

Не будь тираном. Я с большим удовольствием общаюсь с людьми, которые не скрывают своих чувств. Это очень хороший и смелый вопрос, – перевел я взгляд на Наталью. – Как меня называть, решаю не я. Это решаете только вы. Если вы уверены в себе и готовы на это, я буду для вас просто Илларионом. Это дано всем, но не все этим пользуются, предпочитая ставить себя на ступень ниже. Я не против, раз холопское мышление накладывает подобные ограничения.

А вообще, все это возня, скажу тебе так. Не знаю, как в твои годы, а я уже давно ощутил, что смысла в этой жизни нет. А раз его нет, значит, делать можно все, что хочется, и цель этой гребаной жизни – в получении удовольствия от каждого дня.