– «Жизнь – сука, жена – тоже».
– Что это за фигня? – поморщилась Лула.
Сейлор заржал:
– Это наклейка на кузове пикапа перед нами.
– Какая мерзость. Такие чувства не следует выносить на люди. Это уже Билокси?
– Уже скоро. Сначала найдем парковку, а потом пойдем перекусим.
– У тебя есть что-нибудь на примете?
– Нам лучше держаться в стороне от дороги. Никаких «Холидей-Инн», «Рамада» или «Мотель-Сикс». Если Джонни Фэррагут у нас на «хвосте», он первым делом сунется туда.
Они проехали табличку «Въезд в Билокси».
– Как насчет вон того? – предложила Лула. – «Хозяйка старого южного отеля».
– Больше похоже на «Козявку старого южного отеля», – пошутил Сейлор. – Рискнем.
В холле пахло жареными цыплятами, под огромным вентилятором на стульях сидели трое старичков, они смотрели какое-то шоу по большому черно-белому телевизору. Все трое дружно обернулись на вошедших Сейлора с Лулой. Рядом с телевизором стоял горшок с каким-то растением с огромными листьями, похожим на коноплю.
– Когда я был маленьким, – прошептал Сейлор Луле, – мой дедушка показывал мне фото своего папы на слете ветеранов армии конфедератов. Эти чудные старикашки напомнили мне те фотографии. Если б у них были длинные седые бороды, они б выглядели в точности как те старые солдаты в дедушкином альбоме. Если верить дедушке, к тому времени, когда была сделана фотография, все уцелевшие произвели сами себя в генералы.
Комната была маленькая, но зато дешевая, всего шестнадцать долларов. Штукатурка на стенах и потолке осыпалась, в углу стоял древний телевизор с огромными, как уши кролика, динамиками. На журнальном столике – четыре пластиковых стакана и розовый керамический кувшин. В другом углу – бурый допотопный письменный стол, а посередине комнаты – огромная кровать с выщербленным изголовьем. Лула содрала покрывало, похожее на грязное кухонное полотенце, швырнула его на стол и растянулась на кровати.
– Ненавижу эти покрывала в отелях, – заявила она. – Их сроду не стирали, а мне совсем не нравится лежать в чужой грязи.
– Ну-ка, глянь на это, – сказал Сейлор.
Лула поднялась с постели и выглянула в окно. Она заметила, что стекло треснуло в двух местах.
– Что, милый? – поинтересовалась она.
– В бассейне нет воды. Только сухое дерево валяется, должно быть, разбило молнией.
– Ну и махина. Похоже, когда-то здесь дела шли куда как лучше.
С шоссе перед отелем доносились автомобильные гудки.
– Здесь много военных, – заметила Лула.
– Пойдем-ка подкрепимся, солнышко. А то уже темнеет.
После ужина Сейлор с Лулой отправились прогуляться по пляжу. Полная луна отбелила песок до мертвенной бледности, а залив превратила в мятую красную тряпку. Лула сбросила туфли.
– Ты вправду считаешь, что мама послала Джонни Фэррагута за нами?
– Ну если кого и послала, то точно его, милая.
Неспешно накатилась волна, омыв Луле ноги. Несколько минут они брели молча. Тишину нарушали только плеск волн да гул машин, мчащихся по дороге.
– Думаешь, он нас найдет? – спросила Лула.
– Кто? Джонни?
– Ну да.
– Может. А с другой стороны, он скорее Элвиса отыщет.
– А ты не веришь, что Элвис еще жив? – поинтересовалась Лула.
Сейлор рассмеялся:
– Не больше, чем в то, что Джеймс Дин – морщинистый, скрюченный, спятивший, старый хрыч, доживающий свой век в доме престарелых в Индиане.
– Но ты вспомни все эти странные вещи. Вроде того, что труп был короче, чем Элвис в жизни, и весил меньше?
– Да все это фигня, лапочка, байки «желтых» журнальчиков.
– Ну, в общем, Элвиса можно понять. Если он жив и решил залечь на дно.
– Он и лежит вполне себе на дне, – хмыкнул Сейлор. – Футов на шесть глубже нас. Не забивай ты себе голову этой ерундой.
Лула пощелкала языком.
– Я на днях слышала по радио жуткую историю, – сказала она. – Про старого рок-н-ролльного гитариста. Ему было сорок семь лет. Его арестовали в пьяном виде в Вирджинии, а он повесился в камере. Остались жена и семеро детей. По радио сказали, что его отец был проповедником у пятидесятников.
– В «Пи Ди» один парень, когда узнал, что его приятеля-сокамерника пристрелил один сукин сын, с которым сошлась его жена, пока ее муж мотал срок, сказал: «Еще одно крушение на железной дороге, ведущей в рай». Не знаю, малышка, может, нам немного повезет.
Всякий раз, когда Джонни бывал в Новом Орлеане, он обязательно обедал в «Акме». В этот раз он заказал рис с бобами, сосиски и сандвич с устрицами. Расплатившись, он поставил поднос на столик у окна и отправился в бар, где взял бутылку «Дикси», отказался от стакана, заплатил за пиво и пошел обратно к столику.
Джонни съел половину сандвича, прежде чем сделал добрый глоток «Дикси». По-прежнему лучшее пиво на юге, подумал он, сделав глоток. Грязная речная вода придавала ему особый вкус; такого пива если выпьешь как следует, то наверняка начнешь светиться в темноте. Этот участок Миссисипи, от Батон-Руж до Нового Орлеана, неспроста называли не иначе как «Раковый коридор». Но пиво было по-настоящему вкусным на тридцатиградусной жаре в Большом Оттяге[9].
За едой Джонни размышлял о том, куда кроме Нового Орлеана могли податься Сейлор с Лулой. Орлеан казался наиболее подходящим местом, здесь можно найти работу, за которую будут платить наличными, в Новом Орлеане с этим проще, чем в Атланте или Хьюстоне. К тому же Лула всегда любила Новый Орлеан. Она много раз была здесь с Мариэттой, в основном в Ройал-Сонеста, где Мариэтта любила побродить по антикварным лавкам. Конечно, они могли податься куда угодно: Нью-Йорк, Майами, может, они уже на пути в Калифорнию. Но для начала Орлеан вполне подойдет.
– Не возражаете, если я присяду?
Джонни посмотрел на крупного смуглолицего мужчину лет пятидесяти в бледно-голубой старомодной шляпе с загнутыми полями, державшего в руках поднос, полный тарелок, и с улыбкой смотрящего на него.
– Остальные столики, – добавил мужчина, – уже ocupado.
– Конечно, – ответил Джонни, – располагайтесь, пожалуйста.
– Muchas gracias, – поблагодарил мужчина, присаживаясь. Он протянул Джонни крепкую руку. – Реджинальд Сан-Педро Сула, можно просто Реджи.
Джонни вытер салфеткой руку и протянул ее в ответ.
– Джонни Фэррагут, – представился он. – Рад познакомиться.
Реджи, не снимая допотопной шляпы, яростно набросился на еду и прикончил половину, прежде чем снова заговорил:
– Вы из Нового Орлеана, сеньор Фэррагут?
– Зовите меня просто Джонни. Нет. Я из Шарлотты, штат Северная Каролина. Я здесь по делам.
Реджи широко улыбнулся, обнажив ряд крупных золотых зубов.
– А я из Гондураса. Родился я вообще-то на Каймановых островах, но уже давно осел в Гондурасе. Слыхали про Гондурас, Джонни?
– Только то, что в прошлом году там ураган натворил бед.
– Да, верно. Впрочем, разрушать там особенно нечего. В Гондурасе нет таких огромных зданий, как в Новом Орлеане. По крайней мере там, где я живу, на островах Бэй.
– А где это?
– Севернее материковой части. Остров Ютила. У нас там фактически суверенитет, с тех пор как янки лет сто назад вышибли оттуда англичан.
– А чем вы там занимаетесь?
– Да всем понемногу, – рассмеялся Реджи. – У меня магазин электротехники, ну и еще с правительством кой-какие дела.
Джонни откусил кусок сандвича.
– И что же это за дела? – спросил он.
– Разные. В основном по части секретных служб.
Реджи достал из кармана бумажник и протянул Джонни визитку.
– Генерал Освальдо Тамариндо-и-Рамирез, – прочитал вслух Джонни. – Телефон 666.
– Мой шеф, спонсор, – сообщил Реджи. – Генерал – глава разведки Гондураса. Я один из его оперативных работников.
Джонни вернул карточку Реджи, а Реджи протянул ему маленький, сложенный пополам лист бумаги. Джонни развернул его. Там было что-то написано на испанском.
– Это мое permiso, – заявил Реджи. – Разрешение на убийство. В случае необходимости, разумеется, и только в моей стране. – Он рассмеялся.
О проекте
О подписке