– К тому же его не помешает проучить, – сказала Пейшенс. – Пусть почувствует, что он виноват. Обещаю, сразу же его накормлю, как только вернусь домой после вашей операции. – Она выразительно посмотрела на Стюарта, словно говоря: «И не вздумайте возразить».

Седативные начали действовать. Ана, едва ворочая языком, пробормотала с улыбкой:

– Ты хорошая девочка, – и закрыла глаза.

«О да, просто душка», – про себя сказал Стюарт. Его покоробило, когда она произнесла «вернусь домой». Выходит, богатый тетин особняк – ее дом! Похоже на повторение того, что было десять лет назад, только на этот раз вместо соблазнительной блондинки, прокравшейся в их жизнь, оказалась брюнетка со скрытным взглядом и… заманчивой фигурой, чего со счетов не сбросишь.

Занятно, что она старается преуменьшить свою сексуальность. Может, это тактический шаг? Если так, то это не сработало. Наряди ее даже в балахон, аппетитные формы не спрятать. Он не мог – как бы ему того ни хотелось – не признать, что сразу оценил ее привлекательность.

Но она прячет не одну лишь фигуру. Он заметил, как она отвернулась, когда он упомянул о секретах. В Пейшенс Раш много всего другого, что не сразу бросается в глаза. И он намерен выяснить, что именно.

Они сидели друг против друга, пока Ана находилась в операционной. Стюарт сдвинул стулья и пристроил ноутбук, чтобы, не теряя время, поработать. А Пейшенс удовольствовалась старыми женскими журналами. Она прочитала все о фасонах на прошлую осень, узнала, как определить, изменяет ли тебе супруг онлайн в Интернете, и теперь ей нечего было делать. Она откинулась на спинку стула и раз от разу бросала гневные взгляды на племянника Аны.

Кем он себя возомнил, предполагая, что она виновата в том, что Ана упала? Пейшенс и представить такое не могла. Анастасия Даченко спасла ее, взяв к себе на работу. Каждое утро она просыпалась со словами благодарности за то, что теперь ходит по улице с высоко поднятой головой. Наконец-то у нее есть работа, которой можно не стыдиться. Чувство вины снова накатило на Пейшенс – можно прибавить это к длинному списку сожалений, – но она каждый божий день рассчитывается за прошлые ошибки старательной работой и уходом за Аной. Да такой прекрасной домработницы и компаньонки не отыскать во всем Бикон-Хилл^[1].

«Скажи-ка ты об этом Стюарту Даченко». Если он узнает, что она обманным путем устроилась на эту работу, то она и глазом не успеет моргнуть, как он вышвырнет ее на улицу.

Страшно подумать, что он сделает, если узнает, чем она зарабатывала себе на жизнь до того, как встретилась с Аной.

Шуршание бумаг привлекло ее внимание. Она подняла голову: Стюарт тер переносицу, вид у него был усталый. Пейшенс не могла не признать, что, несмотря на свою резкость, он искренне беспокоится о своей двоюродной бабушке. А с каким обожанием Ана говорит о нем? Привязанность взаимна, это факт.

– Мистер Даченко? – Миниатюрная медсестра, с афроамериканской внешностью, в ярко-розовом халате, появилась из-за угла. Оба, Стюарт и Пейшенс, вскочили на ноги. – Доктор Ричардсон только что позвонил. Он вскоре спустится вниз и поговорит с вами, но он хотел, чтобы вы знали, что ваша тетя без проблем перенесла операцию, и теперь ее везут в послеоперационную палату.

– Слава богу! – громко воскликнула Пейшенс.

Стюарт посмотрел на нее, и по выражению его голубых глаз она поняла, что их мысли совпали.

– Мы можем ее увидеть? – спросил он.

– Она пробудет в послеоперационной палате несколько часов, – ответила медсестра и покачала головой. – Учитывая который сейчас час, ее могут оставить там до утра. Так что вам лучше уехать отдохнуть и вернуться завтра.

Пейшенс видела, что Стюарт готов возразить. Ей казалось, что если он станет настаивать, то ему уступят. Но, должно быть, здравый смысл возобладал, – а может, усталость, – потому что он кивнул и спросил:

– Когда доктор Ричардсон придет сюда?

– Он сказал, что сейчас спустится. Думаю, минут через пять – десять.

Но прошли все двадцать. Появившись, доктор Ричардсон кратко обрисовал картину, не сказав ничего нового. Тете вставили пластину и шурупы, чтобы зафиксировать сломанную кость. Операцию она перенесла благополучно. Ночью за ее состоянием будут следить на случай осложнений. Но он не может точно сказать, сколько времени ей необходимо оставаться в больнице.

Тем не менее Пейшенс покинула больницу с ощущением того, что Ана в надежных руках. И еще один плюс: Стюарт разговаривал по телефону, поэтому новых обвинений не последовало. Ей надо постараться избегать этого человека.

Когда она открыла дверь в дом Аны, то первое, что увидела, – это пара злых зеленых глаз. Но Пейшенс было не испугать.

– Нечего возмущаться, мистер. Сегодняшняя история – твоя вина.

Найджел, обиженно фыркнув, спрыгнул со столика в прихожей и помчался на кухню. Спустя секунду оттуда раздался требовательный вопль.

– Вымогатель! – крикнула ему Пейшенс. – Такие обжоры, как ты, всегда умирают с голоду.

Она пошла по коридору на кухню. Босоножки непривычно громко хлопали по полу. Как-то странно находиться в этом богатом особняке одной. Ана часто куда-то выходила, но редко после восьми часов вечера, поэтому ее отсутствие ощущалось особенно остро. Пустота давила. Взгляд упал на что-то блестящее, когда Пейшенс проходила мимо столовой. Серебряный сервиз, который она полировала, когда Ана упала с лестницы, все еще стоял на столе, а салфетка валялась на полу, куда Пейшенс ее уронила, услышав крик Аны. Пальцы сжали мягкую ткань. В голове все прокрутилось заново: на полу внизу лестницы, скорчившись, лежит ее благодетельница. Пейшенс сделалось тошно. Слава богу, что Ана поправится. Она приведет дом в идеальный порядок к возвращению хозяйки. Начнет с чистки чайного сервиза, чтобы блестел.

Найджел возобновил мяуканье. Пейшенс бросила тряпку на стол.

– О, ради бога, я уже иду. Пять минут подождешь и не умрешь.

Она развернулась и… уперлась в высокую, крепкую стену.

– Что… – Ну почему она не взяла в руки чайник… как оружие?

Стюарт Даченко выгнул темную бровь. Глаза у него ярко сияли даже в слабо освещенном коридоре.

– Я вас испугал?

– Как вы вошли?

– Так же, как и вы. При помощи ключа. – Он поднял руку с ключом на брелоке. – Или вы думаете, что только вам Ана позволяет входить в дом?

– Не говорите глупостей. Я просто не услышала звонка в дверь. – Они стоят слишком близко. Так близко, что она улавливает его дыхание – оно пахнет мятой. Пейшенс не привыкла к приятному дыханию, у мужчин во всяком случае. Это застало ее врасплох, и поэтому она не сразу отодвинулась от него. А когда отодвинулась, то увидела два чемодана у лестницы.

От него не укрылся ее удивленный взгляд. Он пожал плечами:

– Я продал свою квартиру в кондоминиуме, уезжая из Лос-Анджелеса. Пока не найду что-нибудь подходящее, то здесь жить удобнее, чем в отеле.

Удобнее для чего? Держать ее в поле зрения?

Он, словно читая ее мысли, произнес:

– Ана приглашала меня, когда я уезжал в первый раз. Она, разумеется, тогда не думала, что может оказаться в больнице. Если я буду здесь, это не создаст для вас сложностей? – Глаза у него при этом сверкнули, как бы вызывая ее сказать, что да, сложности возникнут.

Но Пейшенс не намерена доставить ему такое удовольствие.

– Нет, конечно. С чего это у меня могут возникнуть сложности?

– Ну, лишняя работа. Я же знаю, что вы привыкли к тому, что в доме только вы и Ана.

Еще один завуалированный намек. Да этот человек неисчерпаем на них.

– Лишняя работа – это не проблема. Уборка и есть уборка. К тому же вы сами сказали, что это временно. Разве не так?

– Будем надеяться. Полагаю, что я останусь, пока Ана не встанет на ноги и я не пойму, что у нее все в порядке.

Что он имеет в виду? Боится, что Пейшенс улизнет, прихватив столовое серебро? Почему бы ему прямо не сказать, что у него на уме?

– Вы мне не доверяете, да?

– Нет, не доверяю.

Наконец-то сказал все, как есть. Она оценила его прямоту. Долой фальшивую дружелюбность. Хотя она все равно видит его насквозь.

– Ваша тетя мне доверяет. Вы хотите сказать, что Ана плохо разбирается в людях?

Пейшенс приблизилась к нему и посмотрела прямо в глаза. Пусть не думает, что он ее испугал. Она стояла так близко, что почувствовала запах его кожи. Как и дыхание, запах был свежим, чистым, несмотря на то что он целый день провел в дороге. У нее в желудке что-то задергалось и затрепетало. Словно крылышки бабочек.

Стюарт не отвел глаза. И она тоже. Оба застыли, словно выжидая, кто первым дрогнет.

– Моя тетя отличается великодушием. Я же…

– Позвольте мне догадаться: вы – нет.

Пейшенс скорее почувствовала, чем увидела, как он улыбнулся.

– Я предпочитаю руководствоваться разумом. Так совершишь меньше ошибок.

– За исключением этого случая. Вы уже ошиблись.

– Посмотрим. Раз уж я живу здесь, то у нас будет много времени, чтобы познакомиться. Кто знает, что мы узнаем друг о друге?

Он исчез на верху лестницы, а Пейшенс раздраженно хмыкнула.

Но не стоит бросать ему вызов. Ей только не хватает держать над головой плакат со словами: «У меня есть секрет!»

Надо задвинуть свое прошлое подальше. Ей следовало знать, что будущее, построенное на лжи – даже на невинной, – долго не продлится.

Пейшенс вонзилась зубами в костяшки пальцев. Только не паниковать. Пока нет необходимости идти укладывать вещи. Эти пустые угрозы, скорее всего, ничего не значат, кроме желания поставить ее на место из-за того, что это не он взял ее на работу. Пройдет пара дней, он увидит, как отлично она справляется со своими обязанностями, оставит ее в покое и уедет.

Такой вариант вполне возможен.