Глава 2

Для большинства жителей Нью-Йорка дом Маккензи был неприметным кирпичным зданием с выцветшей зеленой дверью. Но для женщин, находящихся внутри, этот дом значил гораздо больше. Обветшалые комнаты означали начало новой жизни, в которой не было жестокости и насилия. Эбби прекрасно понимала, что ее история – просто цветочки по сравнению с тем, что пережили ее соседки по комнате. Но благодарность ее была не меньшей.

Эбби откинулась на спинку дивана в гостиной, и вскоре к ней подошла Кармелла, ее приятельница, одна из девушек, которые там жили.

– Ты выглядишь смертельно усталой. Долгий день? – спросила Кармелла.

– Самый долгий, какой только может быть. Уоррен сегодня объявился.

– Что? – Кармелла вздрогнула. – Он тебя выследил? Как?

– Я не…

Хотя подождите… Она, кажется, поняла. Как же глупо…

– Что? – спросила Кармелла.

– Это моя мать. Я позвонила ей и дала телефон кафе на случай срочной необходимости. – Эбби вытащила свой телефон и набрала номер. Буквально через два гудка она услышала усталый женский голос. – Привет, мама.

– Эбби… хм… привет! Какая неожиданность. – Джоанна Грей разговаривала так же, как и всегда, – немного испуганно. Хотя, может, именно так оно и было. – Я не могу говорить прямо сейчас, мне надо накрывать на стол.

Эбби посмотрела на часы. По ее подсчетам, было еще как минимум десять минут до обеда.

– Это не займет много времени, обещаю. Я просто хотела узнать, не звонил ли тебе кто-нибудь, кто пытался найти меня?

– Никто, кроме твоего молодого человека. Он сказал, что потерял номер телефона и твоей новой работы, и подумал, что я должна его знать.

Вот тайна и разгадана.

– Мама, я же тебе говорила, что мы с Уорреном расстались!

– Уоррен объяснил, что вы просто немного не поняли друг друга.

– Нет. Мы расстались. Я съехала из его квартиры. Помнишь, я тебе об этом рассказывала? – Не только это, но и всю остальную часть отвратительной истории.

– Я знаю, что именно ты говорила, милая. Но я решила, что ты передумала. Уоррен был таким вежливым по телефону. Кроме того, у него так хорошо идут дела. Тебе повезло, что такой мужчина, как он, готов принять тебя обратно.

Вот что для матери имело значение. В глазах Джоанны Грей самый паршивый мужчина был лучше одиночества.

– Джоанна! – Голос отчима Эбби был таким громким, что ей пришлось убрать трубку от уха. – Что ты там делаешь? Болтаешь по телефону?

– Извини, пожалуйста! – услышала она голос матери. – Это Эбби. У нее есть вопрос.

– Она должна придумать что-нибудь получше, чем звонить сюда во время обеда! Вешай трубку, я голоден!

Послышался какой-то шум, потом голос матери снова зазвучал в трубке, хотя и немного более измученный.

– Мне надо идти, милая.

– Да, конечно, мама. Я позвоню скоро.

Эбби не знала, услышала мама ее обещание или нет. Та просто повесила трубку. Некоторые вещи никогда не изменятся. По крайней мере, представления ее матери о жизни.

– Я была права, – сказала Эбби, уронив телефон на колени. – Уоррен позвонил ей.

Вот ведь ирония: пока они жили вместе, Уоррен не видел никакой пользы от ее родителей. Называл их бесполезным мусором и разговаривал-то с ними за все время от силы раза три. Но конечно же Джоанна дала ему телефон дочери.

Эбби потерла внезапно заболевшую голову.

– Я, честно, думала, что после всех этих недель он просто будет жить дальше.

– Ну, некоторые мужчины не любят терять то, что, по их мнению, им принадлежит.

Уж Кармелла-то знала много об этом. Ее бывший поджег их квартиру во время ссоры. По счастью, Уоррен не заходил дальше выкручивания рук или тумаков.

– Есть вероятность, что он тебя выследил? – спросила Кармелла.

– Нет. Он… м-м-м… ушел. – С подачи походной куртки и темных очков. – Я надеюсь, он понял меня и не вернется.

– Ага, конечно. А я окажусь на обложке «Вог» на следующей неделе. Ты врешь сама себе, если думаешь, что он оставит тебя в покое теперь, когда выследил.

Эбби была зла на себя за то, что верила, будто жизнь с Уорреном – это лучшее, на что она могла надеяться. В результате он полностью подчинил ее себе. Подобного больше не повторится. Эбби лучше останется одна, чем снова потеряет себя в отношениях с мужчиной.

Ее мысли вдруг вернулись к Хантеру. Стоило Эбби подумать о нем, и она разозлилась и на него тоже. Новое чувство присоединилось к тем, которые уже кипели внутри. Смущение. Она многое сделала, чтобы сбежать от Уоррена и начать новую жизнь. Меньше всего Эбби сейчас нужен был такой вот герой из числа клиентов, который думал, будто знает ее секреты. Или еще хуже – жалел ее.

Зная свою удачливость, Эбби была уверена, что Хантер вернется за свой стол завтра утром и опять будет проверять ее синяки.

Уж проще было бы встретиться с бывшим.

– Яичница, пшеничный тост, бекон, – повторила Эбби, держа блокнот с заказами перед лицом, как щит.

Если она не будет смотреть в лицо Хантеру, то не увидит выражения его глаз. Достаточно плохо уже то, что мысли о встрече с ним перебрались в ее сны. Вроде после вчерашнего Эбби должна беспокоиться об Уоррене, но, закрыв глаза, думать могла только о Хантере.

– И вы не собираетесь записать заказ? – спросил Хантер.

– Нет необходимости.

После продолжительной паузы он спросил:

– Вы уверены?

Вопреки своим лучшим намерениям, Эбби опустила блокнот и уставилась на него:

– Вы считаете, что я не способна запомнить?

– Разве я так сказал?

Его взгляд был красноречивее слов. Да, было дело: она забывала несколько заказов в самом начале, но с тех пор стала работать гораздо лучше.

– Вы заказываете одно и то же вот уже двенадцать дней, – сказала Эбби.

– Приятно знать, что я такой незабываемый.

Скорее предсказуемый, хотелось ей поправить.

Хотя это было бы не совсем правдой.

– Пойду принесу ваш кофе.

– Как ваше запястье?

Именно этой темы Эбби очень хотела избежать.

– Прекрасно, – сухо ответила она.

Ее пальцы так и дернулись от желания натянуть рукав, чтобы прикрыть бинт. Синяки еще больше потемнели к утру. Одних длинных рукавов было уже недостаточно, чтобы спрятать следы «любви» Уоррена, поэтому Эбби забинтовала запястье и решила говорить всем, что просто обожглась. И надо же было такому случиться, что первым же человеком, заговорившим с ней об этом, был тот, о ком она и слышать не хотела.

– Я сейчас вернусь с вашим кофе. – Она развернулась на каблуках.

Эбби спиной чувствовала взгляд Хантера все время, пока шла к стойке. Она не привыкла, чтобы ее так разглядывали. Фактически Уоррен был первым, кто уделил ей хоть какое-то внимание. И посмотрите, во что это вылилось? Нервы Эбби были на пределе. То, что со стороны Хантера это было не более чем сочувственное любопытство, делало ситуацию только хуже и заставляло Эбби чувствовать себя раненым зверем. Уголком глаза она поймала свое отражение на стальной поверхности. Мягкие, непослушные волосы, бледная кожа. Да уж, будто она может привлечь чье-то внимание. Страшно было подумать, что Уоррен окажется прав и это лучшее, что она когда-либо получит от жизни.

Натянув рукав до самых пальцев, Эбби отправилась к столу Хантера.

– Вы собираетесь окончательно растянуть свой рукав? – заметил он.

Это ее свитер. Если она хотела его растянуть, то имела полное право это сделать.

– Вам нужны сливки?

– Только не говорите, что вы уже забыли!

– Простите, пожалуйста. Видимо, вы все-таки не такой незабываемый. – Эбби потянулась в карман своего фартука за порционными сливками, которые она прихватила с собой, когда забирала кофе. Рукав кофты задрался. Не важно, смотрел Хантер на ее повязку или нет – не имело значения.

– Я знаю, что вы думаете, – сказала она вдруг.

– Вы знаете?

– Да. Вы ошибаетесь. Я не такая.

– Не какая?

– Я не… – Эбби подняла перевязанную руку. – Больше такого не повторится. Я ушла от Уоррена.

– О…

И это все? Просто «о»? Эбби смотрела, как Хантер подул на чашку, его губы слегка сжались – единственное, что изменилось в выражении его лица.

– Похоже, он не слишком хорошо воспринимает ваш разрыв, – сказал он в конце концов.

– Ничего, привыкнет. Вчера был… – Не было необходимости вдаваться в подробности. – Послушайте, я рассказываю это только потому, что вы….

– Увидел синяки?

– Почему бы вам не покричать об этом? Еще не во всех районах города вас услышали. – Прикрывая повязку, Эбби посмотрела на соседние столы. К счастью, никто ничего не услышал. А если и услышал, то предпочел не показывать этого. – Я просто хотела, чтобы вы поняли. Из-за вчерашнего. Не то чтобы я не оценила ваш поступок и все такое…

– Всегда пожалуйста.

– Но дело в том, что мне не нужна была помощь. Ситуация была под контролем.

– Да уж, я заметил.

– Серьезно, так и было. – Эбби не понравилось, как фальшиво прозвучал ее ответ. От этого она еще больше начала защищаться. Может, она и не контролировала ситуацию в тот конкретный момент, но она разобралась бы с этим потом. – Так что вам не придется повторять этот подвиг.

– Другими словами, занимайся своими делами?

– Я просто говорю, что в этом нет необходимости.

Хантер кивнул:

– Рад слышать. Я вообще не из разряда спасателей, начнем с этого.

– Разве?

– Не-а. Как вы сказали? Меня это не касается.

– Но тогда почему?..

– Почему я вмешался вчера? – Он пожал плечами. – Ну что я могу сказать? Моя мама была южанкой и учила меня быть джентльменом.

Значит, он защищал ее честь. Желудок Эбби сжался.

– Что ж, вы можете сказать своей маме, что ее уроки не прошли даром.

– Я бы сказал, но она умерла.

– О, мне очень жаль…

– Не стоит. Это было двадцать лет назад.

Когда он еще был ребенком. Значит, у ее героя было печальное прошлое. Человеческая сторона, которая уравновешивала его внешность кинозвезды.

– Эбби! Клиенты! – Голос Гая перекрыл звон тарелок и вилок. – Давай-ка шевелись!

– Долг зовет. – Все остальные разговоры могут подождать. – Я принесу вашу яичницу, как только она будет готова.

Под контролем, конечно же! Хантер наблюдал, как Эбби поспешила к двум бизнесменам, сидящим через два стола. Ее хвост подскакивал в такт шагам. Повязка на запястье сверкнула белизной, когда Эбби подняла блокнот. Кого она пыталась убедить? Его или себя?

Это не его дело. Раз леди сказала, что держит ситуацию под контролем, то дальнейшее его совершенно не касается. Хантера это абсолютно устраивает.

Он потянулся за своей сумкой и достал бумажную папку. Внутри находилось фото Эбби. После долгих размышлений Хантер все же решил, что черно-белый снимок более выразительно подчеркивает тени на ее щеках.

Хантер всмотрелся в глаза Эбби. Да, все очевидно. Печаль. Говорят, что глаза – зеркало души, а эта фотография смогла запечатлеть ее настроение. В случае с Эбби это был настоящий калейдоскоп эмоций. И что это за эмоции? Фотография, как и любой вид искусства, всегда оставляла пространство для нескольких интерпретаций.

Обслужив бизнесменов, Эбби вернулась к окну заказов и попыталась разойтись с другой официанткой, руки которой были заняты тарелками. Хантер позволил себе рассмотреть фигуру Эбби. Бесформенный кардиган, который она надевала каждый день, совершенно ее не красил. У Эбби были великолепные ноги, которые выглядели чудесно даже в страшной обуви. Хантер попытался представить, как бы они выглядели, надень она юбку покороче и туфли на высоком каблуке.

Он все еще рассматривал Эбби, когда она поставила тарелку с заказом на стол перед ним.

– Что это? – спросила она, увидев фотографию.

Поскольку эта тема требовала объяснений, Хантер сначала проглотил кусок яичницы.

– Вы, – кратко произнес он.

– Я знаю, что я. Когда вы это сняли?

– Вчера. Прямо здесь, на тротуаре.

Ее брови сошлись на переносице.

– Как? Вы что, преследовали меня?

– Не говорите ерунду. – Хотя, принимая во внимание случившееся, он понимал, как ей в голову могла прийти такая мысль. – Я живу на той стороне улицы. Этот кадр я снял, когда возвращался домой.

– Не сказав ни слова?

– Не хотел портить кадр.

– Вместо этого вы решили подкрасться.

Хантер положил вилку на стол:

– Я был осторожен. Так поступает хороший фотограф.

– Можно? – Нерешительно посмотрев на него, Эбби вытерла руки о свой фартук и взяла фотографию. – Ух ты… – произнесла она через минуту.

Точно такой же была и его реакция, когда Хантер закончил цифровую обработку. Обычно его не интересовали комплименты, он был достаточно уверен в своих способностях, чтобы мнение других не влияло на него. Но удивленный шепот Эбби и искреннее восхищение на ее лице наполнили его удовлетворением.

– Я выгляжу… – Подыскивая подходящее слово, она прикусила верхнюю губу.

Это был такой выразительный жест, что Хантер с трудом удержался, чтобы не схватить камеру и не снять это. Наконец она положила фотографию на стол.

– Уставшей, – сказала она. – Я выгляжу уставшей.

– Да, это так. – Не было никакого смысла врать ей. – Но я думаю, вы не видите главного. – Усталость была лишь частью того, что делало ее – точнее, ее изображение – таким пленительным. – Эта фотография рассказывает целую историю.

– Что? Историю о том, как тяжело женщине заработать денег? Как ни печально, но это, должно быть, самый лучший снимок, который у меня когда-либо был. – Она стала серьезной, пробежавшись кончиками пальцев по глянцевой бумаге.

– Неудивительно. Вероятно, это первый раз, когда вас снимал хороший фотограф.

Эбби засмеялась. Короткий, мягкий смех, от которого черты ее лица засияли. К удивлению Хантера, вид ее сияющего лица зажег огонь где-то глубоко внутри его.

– Жаль, что я не знала. Могла бы избежать кучи ужасных снимков с праздников за последние годы. Уоррен говорил, что я выгляжу как олень под дулом ружья.

– А на самом деле? – спросил Хантер. – У вас было чувство, что вас сейчас пристрелят?

Она подняла взгляд карих глаза и посмотрела прямо на него:

– Я думала, вы сказали, что дело в фотографе.

– Фотографы еще и показывают реальность.

– Разве это не подтверждает, что я правда выгляжу ужасно?

– Ну, если только вы действительно выглядите ужасно, начнем с этого.

– Да, конечно. – Ее щеки окрасились в розовый цвет, и она уставилась в пол.

Это заставило Хантера задуматься, как часто она вообще слышала комплименты.

Хантер передал ей фотографию:

– Вот.

– Вы отдаете это мне?

– Почему нет? Это ваша фотография.

– Да, но… – Что бы она ни собиралась сказать, все слова испарились, когда ее рука случайно прикоснулась к его.

Хантер заметил, как ее зрачки расширились. Она боится мужчин? Ее зрачки стали широкими и темными, превратив радужную оболочку в тонкую коричневую полоску.

Вопреки всем доводам разума ему хотелось продлить этот контакт, поэтому он аккуратно провел указательным пальцем по тыльной стороне ее ладони. Эбби отдернула руку. Хантер почувствовал, как горит ее кожа.

– Спасибо вам, – прошептала она.

– Пожалуйста.

– Так вот как ты заботишься о своих клиентах?

Уоррен. Эбби вздрогнула, уронив фотографию на пол. Прежде чем она или Хантер успели пошевелиться, ее бывший бойфренд наклонился и подобрал снимок. Эбби попыталась отобрать его, но Уоррен крепко держал добычу.

– Красивая картинка. Ты выглядишь… хорошо.

Эбби не могла ответить. Все внутри ее сжалось. В противоположном конце зала она видела Гая, который смотрел на них. Лишь бы не было проблем!

– Я ясно вчера сказала, что не хочу тебя больше видеть.

– Так это было вчера. Я решил, что у тебя было время все обдумать и изменить свое мнение. Конечно, это было еще до того, как я понял, почему ты не хотела меня больше видеть.

Взгляд Уоррена был тяжелым. Эбби знала такой взгляд очень хорошо. Его спокойствие было напускным, это было затишье перед бурей.

Но разве она не сказала Хантеру, что контролирует ситуацию? Она расправила плечи:

– Уоррен, тебе нужно уйти.

– Я не уйду, пока мы не поговорим. Ты поменяла номер телефона.

– Это должно было послужить намеком, что я не хочу разговаривать с тобой.

– Ну перестань, малышка! Хватит упрямиться! Я знаю, что все испортил, но это не значит, что надо убегать. Давай выйдем отсюда и поговорим. Ты увидишь, как я сожалею, и передумаешь.

Ни за что!

– Я никуда с тобой не пойду.

– Ну вот, опять ты упрямишься.

Уоррен попытался схватить ее за руку, но Эбби дернулась и увернулась.

– Ну да, конечно! Мне нельзя и притронуться к тебе, зато ему вон позволено лапать тебя сколько влезет! – зарычал он.