Барбара Росса

ШОУ

Версия реальных событий

Тащиться с тяжелой сумкой по перрону ей, конечно, не впервой. Ладно, попутчики помогли вынести из вагона вещи. Один даже сам подхватил поклажу еще до того, как его об этом попросили. Ну, не удивительное ли совпадение, что два парня оказались сотрудниками «органов» – так многозначительно они ей представились в качестве соседей по купе. Сразу же попросили – нет, не документы предъявить, просто полюбопытствовали, какую книгу она читает. Книгу – черт знает почему – Виэра положила вниз заголовком. Вроде не запретная книжка, однако не из тех, что распродают, как горячие пирожки…

Соревнуясь в применении только что полученных знаний по распознаванию врага еще до выстрела – по одному только жесту или слову, Серж, тот, что помоложе (зато отличник!), самонадеянно изрек: «Ну, я так сразу и подумал…»

Книжка как книжка – про национализм…

Из-под колпака вырваться непросто, поэтому Виэра и воспользовалась приглашением старого приятеля – прикатила в незнакомый город. Хотя «приятель» – слово здесь неподходящее – не такими уж и приятельскими были отношения, скорее служебными. Вместе работали, тогда им это нравилось. Еще было взаимное влечение и то, чем оно в некоторых случаях заканчивается. Ну и закончилось

Теперь он (как, впрочем, и предполагалось) стал большим человеком, хозяином собственного прибыльного дела. И какого! Он был владельцем собственного Шоу. И, возможно, гением.

Шоу было международным, сборная труппа, гастроли 12 месяцев в году. И гоняло оно по миру, роняя свои шелестящие золотки, обменивая их на неравноценные затратам шейкели, рубли и евры…

Ее пригласили поработать на Шоу в небольшом курортном городе.

Политическим обозревателям не пристало окунаться в шоу-бизнес с головой, однако выбирать не приходилось. Газету, в которой она работала, закрыли, с любимым ничего не вышло – испугался, как обычно с ними и бывает. Испугался, что она все-таки сильней, а они, любимые, этого ох как не любят… Борис неоднократно выражал желание взять ее к себе на телеканал и выдать за харизматичную ведущую очередного безголового ток-шоу. Нужно было только делать вид, что ей с ним ужасно интересно, внимательно слушать его рассказы о прошлых достижениях, которые привели к весомым карьерным победам… Виэра статусных успехов никогда не понимала и, к сожалению, больше любила поговорить о том, что ее действительно волновало… Однажды она не на шутку напугала Бориса, когда после особенно удачной ночи любви начала проповедовать свое понятие Рая, а также углубляться в собственную философию Уровней… В нем, по-видимому, сработал тот же алгоритм, что у одного ее знакомого, который женился на девственнице. По его признанию, когда она начала в первую брачную ночь стихи читать, он тут же развелся… Стихов не любил?

Есть, есть отличие между мужчиной и женщиной даже в самых простых и естественных проявлениях…

Вот поэтому и бредешь одна по этой южной ночи… Темно и непонятно, в какую сторону идти… Виэра вздохнула. Заночевать придется в ближайшем отеле. Потому что Шоу еще не приехало. Его надо ждать месяца два или три. Одной в незнакомом городе. И постараться сделать так, чтоб его здесь полюбили – так, как любит его она.

Вывеска на отеле впечатляла – Nuclear Hotel. «Новый чистый» или «ядерный» отель? Отдав должное остроумию владельца, она решила зайти внутрь. Сонной мухой встретил ночной портье – после фильма Лилианы Кавани это звание предполагает самое странное времяпрепровождение… Далекие ассоциации не завели Виэру вглубь подсознания: номер был оформлен довольно быстро и без взаимного кокетства с неохотно оторвавшимся от глубоко личного разговора по телефону портье. В конце процедуры он вежливо спросил:

– Вы к нам ненадолго?

– Пока на два дня.

Потом приедет Лего, и начнется Другая Жизнь.

На втором этаже, пока она возилась с карточкой-ключом, свет успел тихо погаснуть, пришлось шарить по стене в поисках плашки выключателя.

Номер оказался действительно, как после ядерного взрыва: плоский шкаф состоял из узких полок, и его дизайн не предполагал дверцы; весь стол с огромным зеркалом над ним занимал плазменный экран. «И как при этом смотреться в зеркало?» – подумала Виэра, пытаясь разглядеть свое отражение в полный рост.

Постель была твердой и холодной, душевая кабина – узкой, как поставленный на попа гроб. Прямо над ее окном издевательски мигала та самая вывеска – Nuclear, слоги читались наоборот – rael cuN…

Наскоро побросав вещи в шкаф и подключив лэп-топ к wi-fi, она устремилась в бездны Интернета. Господи, как много людей пишут всякие глупости!.. Вообще, с появлением всемирной паутины оказалось, что каждый второй – обладатель уверенности в собственном писательском предназначении. Они выкладывают свои стихи и литературные поделки на всеобщее рассмотрение. То ли разгул графоманства, то ли на самом деле все живущие юзеры – писатели и поэты… ах да, еще блогеры! Пользователи оказались поделенными на два практически равных лагеря: тех, кто пишет, и тех, кто читает их глупости. Иногда они меняются местами.

Ей как служительнице слова было обидно, что оно теперь скомпрометировано: над ним издеваются, его склоняют, его презирают, его коверкают и – им же продолжают вышивать, как крестиком, плетя интриги и провокации, розыгрыши и манипуляции. С другой стороны, повышается значение слова – от него теперь могут случаться экономические и политические кризисы, его трансляция через информационные ресурсы приводит к изменению судеб… В родном профильном вузе их все пять лет учили только одному – ответственности за написанное слово. Иначе оно, как та бабочка у Брэдбери – улетит, и не поймаешь.

А видео! Что делается с почтенными отцами семейств! Да то же самое, что с тинейджерами и обеспокоенными половозрелыми девчушками. Одна 12– летняя особа разослала через Интернет свои «ню», и за это была не только оштрафована, но даже посажена в детскую тюрьму (такие есть) – за распространение порнографии!

Всё это лезло ей в голову, пока она открывала нужные сайты и читала почту.

Прогуляться, что ли, по берегу моря? Виэре не терпелось дождаться Лего, чтобы, как она мечтала в поезде, бесконечно бродить по солнечным улицам и песчаному берегу, наслаждаясь коротким подглядыванием друг за другом, как бы случайными прикосновениями, полетом его исчерна-черных легких волос, да и своим грациозным шагом и его удовольствием от того, как все вокруг смотрят на нее. Борис обычно комментировал это так: «Все женщины завидуют, все мужчины хотят!»

Влюбленности Бориса хватило больше, чем на год, хотя, если посчитать, то и месяца встреч не наберется за всё время их знакомства, плюс страстные письма. Которые даже и сейчас читать не хотелось – чересчур откровенны.

«Очень хорошо и славно, что будешь рада, когда я буду звонить, потому что тебе, как выяснилось, не хватает моего чириканья в твое правое ухо.

Вот уж по поводу чего никак и ни за что нельзя тебе виниться, что Бог тебя создал такой чувственной и страстной. Не надо никаких оправдательных формулировок типа того, что зачем-то Ему это было надо. Ну, а то, что из-за этого ты иногда, как ты выразилась, даже «попадаешь», то это неизбежный побочный эффект.

Последний фуршет – это особая история, поскольку я не мог сказать оказавшимся искренне благодарным мне людям, что я демонстративно снимаю аккредитацию официального лица, и более не мешайте мне жить сугубо частной жизнью, когда всё сосредоточено на волнующей меня женщине. Ибо мне частенько в жизни пеняли, что я прежде всего мужчина, и лишь только потом – начальник, лидер, специалист и пр.

Виэра, вовсе не надо себя оговаривать! Ты вносишь оттенок греховной самооценки собственной чувственной и страстной природы. Вот этого делать никак нельзя, ибо достигают настоящих творческих и профессиональных успехов только люди с нормальным и не придавленным раскрытым либидо. Мне так созвучно по мужскому естеству и темпераменту то, что тебе очень-очень нравится, как именно я комментирую наши свершившиеся телодвижения. Почему же, если тебя всегда-всегда это возбуждало, то так и не нашлось тех, которые смогли бы на самые естественные и сущностные темы с тобой общаться, но не уВИЭРОвать? Так чего же ты недоумеваешь, что, мол, на самом деле это так, что ты всегда ждала такого, как я, чтобы он понимал в тебе то, что понимаешь только ты сама?

Чтобы у тебя не возникало ненужных сумлительных вопросов по поводу реальности происходящего, могу сказать, что моя бывшая жена, оказавшаяся на деле скрытой лесбой, определяла меня «озабоченным», и сразу после свадьбы выдвинула вердикт умерить мой мужской аппетит до одного эпизода в неделю…

Не стоит противоречить самой себе. Просто ты перестала приглушать в себе самку, для которой основной посыл заключается в необоримом желании отдаваться, открывая навстречу мужчине абсолютно всё, с посылом заполниться различными отростками из подаренных анатомией. В направлении конвульсий.

Спасибо, что с письменной символизацией настойчивого желания настоящих, отдающихся мне поцелуев ты вспоминаешь все мои слова, которые сугубо для тебя обладают волшебством и магией моего тела.

Очень проникающе в тебя целую».

Это она нашла в своем неработающем почтовом ящике на yandex, и даже не стала читать – нажала на клавишу «Del». Зачем вспоминать о том, что перестало иметь смысл… Да и можно ли было больше не понимать ее, как это удалось Борису?

В зрелом возрасте уже следует понять, что один только секс не устраивает: чтобы жить – нужно общаться. Причем с человеком, максимально близким по Уровню. В идеале – высшим. О! Высшим Существом?

Ну, пусть будет еще одна попытка реально поменять полюсы жизни. Выкинуть из головы всю политику, проблемы профессии, взаимоотношения с властями, любовную неустроенность…

Так Виэра рассуждала сама с собой, все-таки выбравшись из отеля и слоняясь по оживленной набережной. Слушала прибой, дышала теплым ветерком, распуская волосы и легкий шарф ему навстречу, наслаждаясь чужими подслушанными разговорами…

Особое внимание обращала на афиши – они сами лезли в глаза. Концерты и ночные клубы, дискотеки и фильмы… Всё то, что они вместе – она и Шоу – должны победить!

А Шоу в это самое время величаво роняло свое ванильное достоинство, завершив очередные гастроли. Купол быстро, как майский тюльпан, терял свои лепестки. Они медленно кружились и скручивались, опадая по очереди и обнажая металлические стебли. С шершавым шипением скользили жгуты и веревки, мелодично позванивали цепи и карабины. Складывались в аккуратные поленницы штанги и мачты. Порхали друг за другом пергаментные фигурки, летали вдогонку за ними белоснежные пачки, розовейшие шубки, пушистые перья и пенные хлопья. Всё бесформенное – потому что не одушевленное своим содержанием – имело намерение принять первозданный, то есть квадратный вид, отправлялось в контейнеры, чемоданы и вагоны, втискивалось в сумки, пакеты и рюкзаки всевозможных размеров. Шоу стремилось вперед – навстречу своему всегда прекрасному будущему.

ЛЕГО

Лего прилетел днем, встретил ее кислой улыбкой и дежурным поцелуем – подумал, ну вот, навязалась на мою голову. Конечно, дополнительный груз к тем 50-ти душам, которыми он управляет и за которые несет ответственность. Впрочем, ему не привыкать, так было всегда, менялось только количество подопечных. Главное – убедиться, что она всё та же: работоспособная, верная и честная. Все-таки прошло немало лет с тех пор, как они расстались.

Она стояла у входа в отель, курила и спешно погасила сигарету, завидев его. Ну вот, всё то же. Это и насмешило, и разозлило Лего: «ведь знает, что я против курения. Нетерпеливая, как и раньше. А так… даже, пожалуй, лучше стала, такая… самодостаточная что ли. Но ведь попросит денег, они, журналисты, привыкли к высоким гонорарам. А платить много не смогу, пусть не надеется». Но эта циничная мысль не отразилась на его лице. Впрочем, Виэра слишком хорошо его знала, и заострившийся взгляд, буквально поцарапавший ее, был понятен без комментариев. Неловкость оба попытались скрыть за диалогом ни о чем.

– Ты надолго?

– Пока дня на два.

– А где остановишься?

– У меня заказан номер. Пойдем, пообедаем?

Заказывать еду он умел и любил. Если бы у Лего был свой ресторан – ему не было бы равных в любой точке мира, всегда говорила Виэра. Впрочем, она частенько его переоценивала. Вот и сейчас не хотелось замечать ни морщин, перерезавших лоб, ни ухудшившегося зрения, из-за которого ей пришлось читать ему меню вслух.

После фокаччо, равиолей со шпинатом и кружки нефильтрованного пива он потеплел. И как обычно, вроде бы невзначай, начал прокачку.

– Хорошо устроилась?

– Ну, номер дурацкий… Как тогда в Ницце – прямо над моим окном гостиничная вывеска.

– А ты помнишь, как тот отель назывался?

– Нет. А ты?

– Он назывался «Вердун».

– Ну да, дурацкое название. Зато он был в самом центре.

– Можно переехать в квартиру. Всё равно будем снимать артистам – вот этим мы с тобой и займемся сейчас.

– Всем артистам и работникам офиса снимешь квартиры?

– Ну да, это дешевле, нам здесь месяца четыре жить. Еще фирму здесь откроем, зарегистрируемся, налоги будем платить. Так проще.

Виэра подумала – опыт он накопил. В шоу-бизнесе Лего с самых юных лет. Кажется, чуть ли не под сценой родился… Сначала пел немного в каком-то оркестре, потом стал администратором иллюзионного шоу, потом продюсером. Делал свои проекты.

Лего предложил:

– Хочешь, сделаем тебя директором?

– Нет, я не смогу… Я никогда этим не занималась.

– А чем ты занималась?

– Ну, ты же знаешь – писала статьи.

– Хорошие?

– Некоторым нравилось. А некоторым – нет. Сенаторам разным, политикам.

– Ты всерьез политикой увлеклась?

– Да нет, чем там увлекаться… Просто им место указывала – чтоб не наглели. Людей не надо унижать – последнее дело. Я за них.

Он внимательно взглянул ей в глаза, среагировав на внезапную жесткость голоса. Не говорит, а вещает! Да, пожалуй, она изменилась, появилась харизма, наполнила и лицо, и тело. Раньше была, скорее, робкая, хотя и тогда уже была готова броситься на защиту первого встречного. Высокая, рыжая, худая. Лучше сказать, хрупкая. Нет, она не изменилась.

Ему сразу вспомнилось всё то, что когда-то их связывало. Влечение, усиленное бесконечной потребностью в общении. И тогда ему в ней была важна эта необычайная эмоциональная подвижность. Глаза, губы, руки – всем лицом и всем телом она готова была отвечать на любой его призыв. Учитель мастерства в театральном институте называл это суггестией – управление внушением… Да, многое тогда им удавалось именно вместе.

Виэра тем временем почувствовала, как превращается в маленькую испуганную девочку, которой была в самом начале их общего пути. «Со мной это бывает, – отметила она про себя. – Возвращается состояние. А ведь оно было тревожным тогда. Потому что в Лего всегда была какая-то немыслимая сила, действующая на меня. Мягкая и обволакивающая. Он ненавязчиво, но при этом неминуемо принуждал жить в его собственном ритме, подчинял себе. Что таило опасность. Этакое сладкое рабство».

…Лего познакомил Виэру со своим планом завоевания города: для этого Шоу надо было сделать модным. Апеллировать к молодежной аудитории, раскачивать рекламой, event-политикой. Среди первоочередных задач – срочно адаптировать видеоролики, учтя особенности курортного прозябания и ориентируясь на местные бренды.

Виэра послушно кивала: Шоу должно заполонить собой курорт и поселиться в душах людей. Она нисколько не сомневалась в успехе. Зрелище было таким немыслимым и необычным… Таким похожим на Лего! Непредсказуемым. Чувственным. Нежным. Обладающим тайной властью.

Они наметили список ближайших дел (Виэра всё зафиксировала в своем журналистском блокноте) и пошли в кино.

Лего всё время отвлекался на телефонные переговоры со своими подчиненными, деловыми партнерами, инвесторами. Бесконечные звонки отрывали от общения, которое никак не налаживалось…

Сославшись на деловую встречу, Лего торопливо попрощался и ушел, держа возле уха свой коммуникатор.

А Виэра отправилась к лэп-топу. В почте ее ждало неожиданное письмо: писала какая-то девушка Бориса. Надо же! Почему таким фамильярным тоном? Прислала ссылку на свой пост в Livejournal. Сплошное самолюбование: дескать, вот я какая, умная, пишу стихи в японском стиле, рисую натюрморты… то есть – зафрендите меня, будем дружить и любить Бориса вместе… – примерно это выражало ее послание.