Читать книгу «Война над бездной» онлайн полностью📖 — Баира Владимировича Жамбалова — MyBook.
image
cover







На плоскостном плазменном экране, что было, не сказать, уж настолько старинным, архаичным, но, всё ж, столь непривычным для антарианина, Учитель наглядно показывал вершинные глубины пространства, бездны Вселенной, на экране, в котором просто, наглядно отобразились не звёзды, галактики.

– Во многих ваших книгах показывают Солнце диаметром в три, четыре сантиметра, а восемь планет, ну и Плутон вдобавок, такими маленькими точками разной величины, – начинал Учитель как-то вовсе не со звёзд, и не с галактик, а с их родной звёздной системы.

– Да, мы видели, – чуть ли не хором выпалили вместе Джэбе и Диана.

– Но давай представим немножко по-другому, – мановением руки Учителя исчезли с плоскостного экрана мириады галактик, запечатлённых одним из телескопов-рефракторов. – Вашу родную звезду, которую ваши астрономы именуют как жёлтый карлик, и они правы в такой классификации, так вот ваше Солнце на экране обозначим примерно размером с яблоко…

На экране ярко обозначилось такое румяное, наливное яблоко из родного мира, и, скорей всего, в ожидании планет, которых Учитель выставит по своему разумению.

– Диаметр вашего Солнца один миллион триста девяносто две тысячи километров, – говорил тем временем Учитель, указывая на яблоко. – Поперечник Солнца примерно равна сто девяти диаметрам Земли. Ну, а теперь выставим планеты вашей звёздной системы в отношении к вашему светилу…

На экране рядом с яблоком обозначилась довольно таки крупная ягода виктория, таким образом, явившая собой Юпитер – самую крупную планету солнечной системы. Далее появилась малина, обозначая Сатурн, вторую по величине планету родной звёздной системы. Уран и Нептун предстали в виде смородины, тогда как другие планеты и должны представиться чуть более точек, крапинок. Однако, в такой соотнесённости они оказались, всё-таки, покрупнее размерами. Так родная Земля на плазменном экране выставилась такой вот четвертинкой от зёрнышка пшеницы.

– Ваша планета Земля, единственная из вашей звёздной системы, вписывается в вожделенную зону Златовласки, где единственно выгодное благоприятствование для развития жизни, и даже для разума. Да, выгодное расстояние от звезды имеет значение, – при этих словах тихая завораживающая речь Учителя стала как-то торжественной. – А расстояние Земли от Солнца примерно равно в сто пятьдесят миллионов километров, хотя могу привести и точное число расстояния (и немного перехватив дыханием, после недолгой паузы Учитель привёл точную цифру расстояния Земли от Солнца, равно 149597870 километров). Ваши астрономы, астрофизики обозначают это расстояние одной астрономической единицей. Это расстояние пригодится нам, когда я буду приводить в пример размер других звёзд только и именно из вашей Галактики «Млечный Путь».

Учитель далее приводил расстояния других внешних планет от Солнца (планеты, отстоящие за Землёй от Солнца), кроме внутренних планет Меркурий и Венера (ближние от Земли планеты к Солнцу): Марс – 227900000 километров, Юпитер – 778 миллионов 300000 километров в средней удалённости, Сатурн – 1 миллиард 427 миллионов километров, Уран – 2 миллиарда 870 миллионов километров, Нептун 4 миллиарда 497 миллионов километров. Ну, а Плутон, которого Международный астрономический союз астрономов Земли исключил из числа планет, вращается от Солнца на расстоянии 5 миллиардов 913 миллионов 500 тысяч километров.

И далее Учитель обратился к другим звёздам Галактики «Млечный Путь», и первым привёл в пример знаменитую Полярную звезду: её диаметр в 120 раз превосходит диаметр Солнца. И если Полярную гипотетическим образом поместить вместо Солнца, то внутри неё окажутся и Меркурий, и Венера. Таким образом, расстояние от Земли до Полярной звезды составило бы всего лишь 25 миллионов километров. И такое «солнце» собой закрыло бы полнеба.

Красная звезда Бетельгейзе (а ведь красные звёзды обычно малы размером) в созвездии Ориона диаметром превосходит Солнце в 450 раз. И если поместить эту красную звезду вместо Солнца, то внутри неё окажутся Меркурий, Венера, Земля и Марс. До поверхности Юпитера останется чуть более 200 миллионов километров.

Двойная звезда Эпсилон в созвездии Возничего. Учитель на этот раз приводил в пример не первую звезду Эпсилон А, что немного уступает размером красной звезде Бетельгейзе, а вторую звезду Эпсилон В. Окажись она вместо Солнца, то внутри неё окажутся Меркурий, Венера, Земля, Марс, Юпитер, Сатурн и каких-то 245 миллионов километров она диаметром не дотянет до Урана, предпоследней планеты Солнечной системы, что вращается на расстоянии 2 миллиарда 870 миллионов километров. Да, поистине громадный монстр, исполин «Млечного Пути» диаметром примерно в 2700 раз превосходит Солнце – «жёлтый карлик», звезду спектрального класса G, и на планетах у звёзд именно этого класса больше шансов для возникновения «химического бульона», для проявления жизни, и, в конечном счёте, и разума…

Вот и такова данная соотнесённость.

– Но вы понимаете, такие звёзды есть в каждой галактике, в каждой. Ну, раз сказал галактики, значит, вернёмся к галактикам… – продолжал такую лекционную речь Учитель, от мановения руки которого на плоскостном плазменном экране вновь засветились множественные всполохи огней, обозначающих видимые галактики Вселенной. – Ваша Галактика «Млечный Путь», где есть самые разные звёзды самой разной величины, есть звёзды и в десятки, в сотни миллионов раз горячее вашего Солнца, так вот ваша спиралевидная Галактика имеет диаметр, поперечник в сто тысяч световых лет. Это большая галактика, большая…, соседняя галактика «Малые Магеллановы Облака» по размерам в десять раз уступает «Млечному Пути», а «Большие Магеллановы Облака» в три раза. Но в вашей Местной системе галактик ваша Галактика занимает лишь второе место, заметно уступая истинному чемпиону вашей Местной системы галактик, что включает в себя примерно девяносто галактик…

На плазменном экране из мириад всполохов огней более крупным планом выделилась эта самая Местная система галактик. И тут же выделенная стрелка указала на «Млечный Путь», а затем обозначилась и вторая стрелка, что указала на соседствующую галактику, что явно заметно превосходила их Галактику, на краю которой, в одном из рукавов и упряталось их родное Солнце.

– Вот истинный чемпион вашей Местной системы галактик! «Туманность Андромеды»! Диаметр в триста сорок миллиардов световых лет. И звёзд триста миллиардов. Впечатляет?

– Да, конечно, – согласно кивал Джэбе, и вместе с ним тотчас соглашалась Диана, в своё время ни за что не пожелавшая расстаться с Джэбе.

– Но во Вселенной есть монстры и похлеще…, в нашей галактике «Фирэтан», где вы в данное время и находитесь, пятьсот миллиардов звёзд. Я говорил вам про это, и показывал вам это, но повториться следует…

На экране выдвинулась эта самая Галактика «Фирэтан», а затем вернулась обратно в мириад всполохов огней, дабы представили и что-то другое.

Они видели это тогда на Земле, но стоило увидеть ещё раз…

Перед ними вырастала, занимая изрядную часть тёмно звёздного неба, линзовидная галактика, суть которой они тогда узнали и изумились в жуткости духа. То на экране зловеще ли выявлялась одна галактика во Вселенной, названная, обозначенная астрономами Земли «IC 1101», и от Земли на расстоянии в 1 миллиард световых лет, видимой в телескоп через созвездие Девы в скоплении Abell 2029 величаво величественно выявлялась самая огромная галактика во Вселенной с поперечником в 6 миллионов световых лет, вместившая в себя 100 триллионов звёзд.

– И эта галактика территорией, пространством своим проглотит и вашу Местную систему галактик, и нашу… – как-то выдохнул Учитель голосом, тоном трепетного уважения то ль к галактике чудовищного размера, то ль к изощрённости игр Природы Вселенной, уняв едва ль уловимую взволнованность, а затем и продолжил, выговорив слова, смыслом схожие, как и тогда. – Но главная суть этой галактики не в том, что она самая огромная во Вселенной. Главная, уникальная суть в том, что там резвится, развивается разум. Там живёт наш враг…

4

Два дня он провалялся дома на диване, не считая того, что съездил с родственником по одному важному, сверхважному для него делу. Он так и возлежал на диване, телевизор не смотрел, слишком много развлечений, жизнерадостности текло потоком с экрана, что с его участью-то обречённости вот так и возлежать в ожидании. Утром, третьего дня, однако, решил немного прогуляться, может быть, в последний раз.

Осенний день был под стать его состоянию, настроению, участи – пасмурным, серым, тёмные тучи нависли над городом. Но горожанам это было нипочём, ибо та же жизнерадостность, веселье, оптимизм источались от них: что им погода, не они, а погода должна подстраиваться под них.

Шёл, долго ли, недолго, ноги сами как-то привели на эту тихую, унылую улицу под стать погоде, но, конечно не та улица, не та, где и произошло то самое событие, что не раз вспоминал…

На противоположной стороне тихой узкой улицы стоял кто-то, но острым зрением глаз, что остались единственно здоровой частью тела, организма приметил, что этот кто-то является девушкой. Ну, да ладно, ссутулившись, отвернувшись, дабы не показывать, не демонстрировать свой болезненный вид, решил пройтись, а, то и прошмыгнуть этакой мышью серо незаметной. И пройдёт мимо, и уйдёт, навсегда прихватив свои проблемы, свою историю, биографию, но что-то помимо ль воли иль просто из любопытства заставило его обернуться. И первым делом обратишь внимание, как и каждый юноша, мужчина…

Изумительное, феноменальное изобретение Природы и есть красота…

То был рассвет, расцвет красоты…

Глаза её ясно карие, казалось, источали и задумчивость серьёзно философскую, но и любопытство в то же время. Искренняя свежесть притягательной, обворожительной красоты над всей светлой белизне румяно здоровой кожи идеально оттенённой лёгко бронзовым налетом солнечного загара, ох как высоко возвеличивала и без того совершенную в правильности, геометрическую пропорцию ох красивого девичьего лика, на что ж изобильно и расщедрится природа. Да, природная красота, и есть природная, а косметика лишь скромная прислужница…

И неужели на исходе никчёмно постылой жизни в далёкой глубине унылого сердца у него начинаются едва колыхаться ростки такой влюблённости, такой любви с первого взгляда, суть, значение которой уж давно позабыл, потерял, растерял.

– Здравствуй, – вдруг понеслось с той стороны узкой неказистой улочки, что предназначалось ему, именно ему таким мелодично красивым тоном женского голоса, и что явилось для него полной неожиданностью.

– Здравствуйте, – кивнул, едва ль промямлил он, остановив свой шаткий, валкий ход просто так, и остановился в неведении, чего же делать дальше-то, иль лучше уйти, уволочь ноги, может это и послышалось на жизненном исходе.

Но никак не послышалось, эта спортивным видом стройная девушка уже переходила узкую улицу, направилась к нему. Вгляделся ещё раз и, готов был ахнуть вслух, но сдержался. Он узнал, и это была она, та самая девушка, что была рядом с тем его спасителем, с тем феноменальным мастером единоборств.

Она стояла уже рядом, так и стояли бы, он и шелохнуться не мог от неожиданности, как она первой сделала движение, сделала шаг в ту сторону, куда он и направлялся без всякой цели просто так. И он сделал шаг, ничего не оставалось, да и надо же было идти, хотя бы делать вид, что идёшь куда-то. Хотя, куда?

Шли молча. Он и не знал, что сказать-то, а дух перехватило, ещё как. Когда ж рядом с ним, с самого детства болезненным, тщедушным, шла рядом девушка, да ещё красавица! Некоторые прохожие оглядывались, но не на них как на пару, а на неё, именно на неё. И в основном прохожие противоположного пола.

– Ты идёшь по каким-то своим делам, – первой, нарушив молчание, говорила, спрашивала она.

– Нет, нету делов у меня. Вышел так, погулять… – отвечал он откровенно, не стал строить из себя кого-то, да и чего строить, когда осталось жить-то с неделю на этом белом свете, не более.

– Ну, тогда можем прогуляться вдоволь, это даже лучше… – нотки радости будто проявились в мелодичном голосе красавицы.

– Конечно… – оставалось, лишь кивнуть согласно, едва промямлив в ответ на такое, опять же, неожиданное предложение, от которого ох как молчаливо бурно и возрадовалась душа на последнем отрезке жизни.

Да, она шла рядом с ним также неспешно под его темп, ритм, и какое ж неслыханное, невиданное счастье свалилось на его голову, на сердце его в самом конце жизни, когда и выписан из больницы умирать. И если минуты назад шаги по родному городу давались с трудом, то сейчас, в миг этот трепетно взволнованный и радостный, он будто и не чуял ног, будто и готов взлететь, воспарить над городом, над степью, над долинами всего мира.

– Как тебя зовут? Как твоё имя? – опять же неожиданно для него спрашивала девушка тоном голоса красиво бархатным, что так и вспрыгнуло сердце его.

– Баир. Это распространённое имя.

– На все языки мира переводится как радость. Так будь же радостным Баир… – в конце фразы возглас её был как-то звонко торжественен.

Он быстро, не задумываясь, закивал согласно головой. И всё же он так и не посмел спросить её имя, однако ж, смелости не хватило.

Так и шли дальше, пока молча, а в голове у него закрутилось, что бы сказать, о чём поговорить, но ничего такого не навёртывалось, мысли так и могли отобразиться какой-либо чёткой линией, а тишина продолжалась.

Навстречу попалась такая троица из молодых парней, что шли, прогуливались раздольно, болтая при этом громко на всю улицу, вовсю кидаясь словечками, жаргонами, от которых у культурного человека, однако ж, уши-то и свернутся, увянут непременно.

Он почувствовал, почуял такое недоброе, и как три назад, приготовился к худшему. Нет, он просто так не отдаст вот это своё короткое, мимолётное, но счастье. Он умрёт, погибнет за это, ведь всё равно помирать. Ну что ж, помирать, так помирать с музыкой.

И на самом деле произошло это недоброе, нехорошее.

– О-о, какая девушка… – смачно протягивал один из них, самодовольным видом остановившись перед ними.

– А куда идём? А может нам по пути? – таким же гнусно слащавым тоном подытоживал другой, стараясь в таком плане не отстать от первого.

– Может, первым делом сразу в ресторан, а там видно будет… – и третий в гнусности тона старался не отстать от первых двоих.

На него же эти трое и вовсе не обращали никакого внимания. Кто ж обратит на букашку, по их мнению.

Его спутница, красавица, ничего не говорила, не пыталась возмутиться, просто посмотрела, на краткий миг обвела всех троих внимательным взглядом и отвернула.

И опять же неожиданно для него, уже готового умереть, погибнуть за такое кратко мимолётное счастье своё, эти трое, молча, упрятав, заглотив языки паршивости, поворачивались боком, затем ступали прочь, шли, переходили неширокую улицу, и дальше, дальше по другой мостовой в ту сторону туда, куда и направились заведомо.

И стоило взглянуть на красавицу…

Он не стал спрашивать спутницу, что это было, хотя мысли уже завихрились…

И первым делом стоило подумать о том, почему ж она оказалась на этой неказистой улочке, такая красавица и вроде бы из аристократов и притом пешком. И остановилась, увидев его, и окликнула приветствием. И пошла вместе в ним. А что случилось с этими троими? Мгновенный гипноз?! Так она владеет, так она невероятна…?

Они пройдутся по городу, прогуляются таким образом и она уйдёт, уйдёт навсегда из его жизни, и всё же есть ему в последние дни о чём вспоминать, и это воспоминание будет тешить его душу, всегда израненную всегда сопутствующими болезнями, что преследуют его всю его постылую жизнь. И в вот в эти секунды, когда он вот так, просто так шёл рядом с ней, так захотелось ему жить, жить и радоваться жизни, что проступили слёзы, глаза увлажнились…

Он начинал задыхаться, шаги давались ему с трудом, но старался, как никогда в жизни, старался терпеть, не выказывать свою слабость от болезни, свою слабость перед неминуемо надвигающейся, ничуть не отложенной смертью, а девушка, красавица, похоже, никуда не спешила, пристроившись под темп, под ритм его шагов, когда он едва ль шаркая ногами, старался выглядеть как-то бодрее, хотя, вряд ли получалось у него это.

– А как зовут Вас? – неожиданно для себя, обращаясь на Вы, спросил он её тихим голосом, и откуда ж на него нахлынула такая смелость.

– Зови меня Ариндалия, – тем же красиво мелодичным голосом отвечала, называла своё имя красавица.

– О, какое имя, никогда не слышал, – искренне удивившись такому имени, каковое и впрямь никогда не слышал ни по жизни, ни по телевизору, спрашивал далее, что и могло прийти в голову в первую очередь. – А как переводится…, Ваше имя?

– Надежда, надеяться, верить…

«Красивое имя, как и она сама. Надежда, надеяться, верить. Да, было бы во что…», – сразу так подумал было, но вовремя заглушил такую мысль, решив твёрдо предаться настоящему мигу, настоящему истечению времени, что на исходе жизни казалось уж истинно сказочно волшебным, счастливым непомерно, уж не во сне ли, но нет, нет, никак не во сне. А какое ж счастье – чувствовать, ощущать дыхание ли, её ауру чистоты искренней, ореол присутствия! Ох, какая явь мгновения!

И жаль, что жизни исход, конец…

– А мой спаситель, он где? – и опять задавал вопрос, что также так и засел в голове.

– Мой старший товарищ на данное время находится дома, – отвечала красавица, и потому всё ясно, понятно, и потому оставалось идти рядом с ней, молча, наслаждаясь вот этим радостно счастливым мигом, что так нежданно свалилось на исходе жизни короткой.

Так они и подошли к небольшой площади одного из крупных универсамов города, по большей части такого гастронома, где рядками припарковались дорогие, недорогие иномарки различных марок.

– Наверное, мы с тобой прокатимся, – говорила она, обводя взглядом ряд иномарок перед универсамом.

Да, конечно же, конечно! И почему такая красавица и должна пешком…, а он подумал…

Они пошли вдоль ряда иномарок, что были по цене и дорогими, и недорогими, видом, дизайном, качеством, мотором такими крутыми, навороченными и не очень. «А какая ж у неё иномарка, какая?» – эта мысль успела дважды прокрутиться в его голове, когда вот и прохаживались…

Они прошли вдоль ряда и остановились перед самой последним автомобилем в самом краю, даже в стороне от ряда, что так притулился, именно так, ибо таковым автомобилем оказалась такая обшарпанная краской, да всем видом своим легковушка, однако, отечественной марки, что у него как-то и отвисла челюсть. Так это ж был старый, старый, невзрачный жигулёнок самого первого выпуска, ещё с начала семидесятых прошлого века, что в простонародье обзывали небрежно «копейкой», как бы указывая её место в иерархии автомобилей различных марок. У его одного знакомого, такого же невзрачного дедушки, была вот такая «копейка», потому он и знает такой отрезок истории отечественного автопрома.

А тем временем красавица плавным движение руки обводила в воздухе полукругом, и жест прямо у него на глаза имел значение, ибо и стало происходить невероятное…

Обшарпанный временем, замызганный автомобиль отечественной марки «жигули», такой потёртый, протёртый временем прямо на глазах его деформировался, трансформировался, превращаясь из гадко гадкого утёнка в грациозно стройного, прекрасного лебедя, что у него и дух захватило от такого ох сказочного чуда. Но как объяснить всё это?!

Отныне перед его глазами шикарно красовался роскошнейший «селф-драйвинг» кар, этакой высоко премьерной новинкой научно-технических, лабораторно-технологических изысканий, как мустанг, что сразу и рванётся в галоп, в карьер, иль гепард, что в первые пятьдесят метров и даст фору любому болиду стремительности, а затем уж как парящим полётом орла, беркута, кондора над степью…













...
6