Жибек наклонилась вперед и уже было открыла рот, чтобы спросить о вещах, которые так много значили для нее, но гордость помешала ей задать эти вопросы.

– О… да ничего в особенности, – солгала она. «Я хочу знать, являюсь ли я предметом насмешек или осуждения моих подруг, или – что еще хуже – их жалости, – подумала Жибек. – Я хочу знать, распространились ли слухи о моей бедности. Но больше всего я хочу знать, почему никто из них ни разу не потрудился навестить меня или хотя бы написать».

Полтора года назад, когда они с подругами начали посещать светские вечерники, Жибек имела бешенную популярность у противоположного пола, а количество предложений руки и сердца, которые она получала, исчислялось рекордными цифрами. И вот сейчас, в двадцать лет, она оказалась отторгнутой от того же самого общества, которое когда-то обласкивало и восхвалило ее и даже старалось ей подражать. Жибек стала центральной фигурой скандала, слух о котором распространился в свете, как пожар.

Глядя на Анару с чувством неловкости, Жибек спрашивала себя, знают ли они всю историю целиком или только о самом скандале и говорят ли еще об этом или наконец предали инцидент забвению.

Анар переехала жить в Италию, после замужества, как раз перед тем, как этому случиться, и Жибек гадала, успела она услышать подробности об этом после возвращения или нет.

Эти вопросы стучали у нее в мозгу, но задавать их было слишком рискованно. Ее удерживали от этого две причины: во-первых, Жибек боялась, что, услышав ответы, Анар расплачется, а она сама не собиралась плакать. А во-вторых, чтобы задать Анар вопросы, ответы на которые ей так хотелось получить, нужно было сначала рассказать подруге обо всем, что случилось. А простая правда заключалась в том, что Жибек чувствовала себя слишком одиноко и сиротливо, чтобы так рисковать, – кто знает, может, узнав обо всем, и Анар откажется от нее.

– Так что же конкретно тебе хотелось бы узнать? – повторила Жибек все с той же жизнерадостной, не ведающей улыбкой, которую она надела себе на лицо, улыбкой, за которой прятала от своей гордой подруги печаль и сострадание.

– Все! – мгновенно ответила Жибек.

– Ну тогда, – сказала Анар, мысленно выталкивая из комнаты облако невысказанных вопросов Жибек, –Серик так и засватал Лаурку!

– Как хорошо, – ответила Жибек, тихо и ласково улыбнувшись, в голосе ее звучала искренняя радость. – Он очень хорош собой и из богатой семьи.

– Он неисправимый бабник и заведет себе токал не позже, чем через месяц после того, как пройдет той, – высказалась Анар со свойственной ей прямотой, которая всегда шокировала и одновременно привлекала Жибек.

– Надеюсь, что ты ошибаешься.

– Я не ошибаюсь. Но если ты так думаешь, может быть, заключим пари? – предложила Анар, так обрадовавшись, что в глазах подруги снова заискрился смех, что не подумала о том, как бестактно ее предложение. – Скажем, тысяч на тридцать?

Внезапно Жибек почувствовала, что больше не может выносить этой неизвестности. Ей надо было знать, привела к ней Анар верность их дружбе, или она оказалась здесь, ошибочно полагая, что Жибек все еще самая популярная девушка Казахстана. Встретившись взглядом с зелеными глазами, Анар, Жибек произнесла со спокойным достоинством:

– У меня нет тридцати тысячь, Анар. Анар ответила ей таким же прямым взглядом, сморгнув навернувшиеся слезы жалости.

– Я знаю.

Жибек научилась встречать невзгоды с высоко поднятой головой, загнав страх поглубже. Но теперь, столкнувшись с добротой и преданностью подруги, она чуть не расплакалась столь ненавистными ей слезами, которых никто не смог из нее выжать даже в то время, когда разразилась трагедия. Сдавившие горло слезы мешали ей говорить, и Жибек с трудом пробормотала:

– Спасибо.

– Тебе не за что меня благодарить. Мне пересказали всю эту грязную историю, и я не верю ни единому слову! Больше того, я хочу, чтобы ты приехала в Алматы и пожила у нас. – Наклонившись вперед, Анара взяла ее за руку. – Ради твоей же собственной гордости ты должна поставить их всех на место. Я помогу тебе. Даже больше: я уговорю свою мать воспользоваться для тебя своим влиянием. Верь мне, – закончила Анар с любящей улыбкой, – никто не посмеет пройти мимо тебя, если за тобой будет стоять моя мама.

– Пожалуйста, Анар, перестань. Ты сама не знаешь, что говоришь. Даже если бы я захотела, а я этого не хочу. Я уверена, что она знает обо мне все. Я имею в виду то, что обо мне говорят. Анар не смутили ее возражения.

– Ты права только в одном – она действительно слышала эти сплетни. Но после того, как я поговорила с ней, она захотела встретиться с тобой и составить собственное мнение.

Жибек покачала головой, сглотнув комок в горле. Она была благодарна подруге, но страдала от унизительности своего положения.

– Я очень признательна тебе, правда, но я просто не вынесу этого.

– Я уже приняла решение, – мягко предупредила ее Анар. – Мой муж уважает мое мнение, поэтому я не сомневаюсь, что он тоже согласится. А что касается платьев, то у меня их множество, почти совсем новых. Я одолжу их тебе…

– Ни в коем случае! – вспыхнула Жибек. – Пожалуйста, Анар, – умоляюще сказала она, испугавшись, что может показаться неблагодарной. – Оставь мне хоть немного гордости. И кроме того, – добавила она с легкой улыбкой, – я вовсе не так уж несчастна, как ты, кажется, думаешь. У меня есть ты. И у меня есть свой дом.

– Я знаю, – сказала Анар. – Но я также знаю, что ты не можешь оставаться здесь всю свою жизнь. Тебе необходимо строить свою личную жизнь, не хорони себя в этих четырех стенах! Когда ты приедешь ко мне в Алматы, тебе вовсе нам обязательно будет куда-то выезжать, если ты этого не хочешь. Мы просто будем все время вместе. Я так соскучилась по тебе.

– Ты будешь слишком занята, чтобы уделять мне внимание, – сказала Жибек, вспомнив круговорот развлечений, которыми были отмечены их когда-то веселые выходные проведенные вместе с Анар в Алматы.

– Я не буду так уж занята, – сказала Анар, и глаза ее загадочно заблестели. – Я жду ребенка.

Жибек обняла подругу.

– Я приеду! – согласилась она прежде, чем успела как следует обдумать свое решение. – Но я ведь могу остановиться в доме своего дяди, если его в это время не будет в городе.

– У нас, – упрямо сказала Анара.

– Посмотрим, – так же упрямо проговорила Жибек и тут же восторженно рассмеялась. – Ребенок!

– Извините, – прервала их Айман апа , входя в гостиную. – Только что прибыл ваш дядя, – с огорчением в голосе доложила она. – Он хочет видеть вас немедленно в кабинете.

Когда Айман апа ушла, Анар вопросительно посмотрела на Жибек.

– Зачем Ильясу няня, и кто это женщина, которая представилась как Арайлым, и молодая девушка, правда я не запомнила ее имя… Ты распустила всю обслугу?

– Они моя семья, – ответила Жибек. – Пока не пропал Марат, мы сократили их, оставив только водителя и садовника и няню, но мой дядя всех их уволил. Он сказал, что они не нужны нам, изучив состояние наших дел, он разъяснил мне, что мы не в состоянии платить им заработную плату. Тем не менее, Айман апа все же осталась, – добавила она, улыбнувшись. – Она прожила в этом доме всю свою молодость. Затем мы решили перевезти с Алматы ее дочь. Для них это такой же дом, как и для меня.

Встав на ноги, Жибек подавила в себе всплеск страха, который был не более чем обычным рефлексом на дядю.

– Это не займет много времени. Бекжан ага не любит оставаться здесь дольше, чем того требует крайняя необходимость.

Айман апа зашла под предлогом того, что ей нужно захватить поднос с чаем, и дождалась ухода Жибек. Когда она удалилась на достаточное расстояние, чтобы не слышать их, она обратилась к Анар, которую помнила еще взъерошенной девочкой, носившейся по комнатам в мальчиковых бриджах.

– Прошу простить меня, – она говорила официальным тоном, но на ее добром старом лице была написана искренняя озабоченность, – Айналайын, как я рада, что ты здесь, особенно сейчас, когда сюда приехал Бекжан?

– Ну что вы, Рахмет, Айман апа. Я тоже рада снова увидеть вас. А что, с Бекжан ага связано что-нибудь неприятное?

– Похоже, что на этот раз да.

Она замолчала, чтобы подойти к дверям и выглянуть украдкой в коридор, затем вернулась к Анаре и доверительно сообщила:

– Нам с Гулдерай – это моя дочка – что-то не понравилось, как он сегодня выглядит. И еще, – заявила она, взяв в руки чайный поднос, – Я осталась здесь не ради личной выгоды. – На бледных щеках Айман апа выступила краска смущения, и голос стал хриплым от обуревавших ее чувств. – Я осталась ради нашей Жибек. Бабушка очень стара и уже совершенно не понимает того, что происходит вокруг. Жибек рано лишилась матери. Она выросла на моих глазах. Понимаешь, ведь я – все, что у нее осталось.

Это изъявление преданности вызвало на глазах Анар слезы еще прежде, чем она добавила:

– Мы не должны позволить этому дяде испортить ей настроение, как он всегда делает.

– А вы знаете способ помешать ему? – спросила Анара, через силу улыбаясь.

Айман апа выпрямилась, кивнула и со значением и важностью сказала:

– Ну, я, например, предлагаю спихнуть его с моста или добавить яд в его чай.

В ее словах звучали ярость и злость, но в них не чувствовалось по – настоящему злого умысла, поэтому Анара с заговорщическим видом лукаво улыбнулась:

– Думаю, способ с ядом лучше, – он как-то чище. На шутливое замечание Анар, Айман апа ответила, как ей казалось загадочной, но в действительности смешной и доброй ухмылкой, но когда они снова взглянули друг на друга, то словно заключили негласный договор. Айман апа дала ей понять, ее беспокоит нынешнее состояние Жибек, и что она рассчитывает на ее помощь.

Бекжан Устемиров увидел входящую в кабинет племянницу, и глаза его сузились от раздражения: даже теперь, когда она была не более чем обедневшей сиротой, ее осанка не утратила

царственной грации, а маленький подбородок был по-прежнему упрямо вздернут вверх. Она была по уши в долгах, в которых запутывалась все сильнее с каждым месяцем, но она продолжала ходить с высоко поднятой головой, в точности как ее самонадеянный, пренебрегающий опасностями отец. В пятьдесят лет, катаясь на яхте, со своей очередной любовницей утонул. К тому времени он уже проиграл значительную часть своего состояния, оставленного ему отцом, и тайно заложил свой бизнес. Это не помешало ему, однако, расхаживать с высокомерным видом и до последнего дня жить на широкую ногу, как и полагается привилегированному аристократу.

Будучи младшим сыном в семье, Бекжан Устемиров не унаследовал, ни денег, ни бизнеса, однако беспримерным трудом и постоянной умеренностью сумел сколотить себе значительное состояние. Он ушел из дома ни с чем, кроме самого необходимого, но неустанно трудился, чтобы улучшить долю, доставшуюся ему, он сторонился чар и соблазнов светской жизни не только из-за непомерных трат, но также из-за того, что не хотел находиться на задворках общества.

И несмотря на все эти жертвы, на то, что они с женой столько лет вели спартанский образ жизни, судьба не стала к нему благосклоннее. Отсутствие наследника было вечной печалью Бекжана, ему некому было оставить свое состояние и бизнес – Своим племянником Ильяса, внебрачного сына Абая, он не считал, так как мать его была из категорий женщин легкого поведения, да и вообще, не исключено, что он ни коим образом не является ему кровным родственником. Разве что сыну Жибек, которого она могла родить, выйдя замуж.

Сейчас, когда он смотрел, как она усаживается за стол напротив него, ирония ситуации с новой силой больно поразила его: нет, где же справедливость? Он всю свою жизнь работал, отказывая себе в самом необходимом… и все, что он накопил, достанется будущем внукам его беспутного брата. И вдобавок к этому он еще вынужден расхлебывать кашу, которую заварил брат Жибек, Марат, перед тем как исчезнуть почти два года назад. Все это так надоело ему, что Бекжан решил наконец выполнить изложенную в письменном виде волю отца Жибек, которая заключалась в том, что он хотел выдать свою дочь замуж за человека по возможности знатного и богатого. Месяц назад, когда Бекжан взялся за поиски подходящего мужа для Жибек, он рассчитывал, что эта задача будет легко выполнимой. Ведь в позапрошлом году, ее красота, безупречное происхождение и мнимое богатство девушки покорили всего за короткое время рекордное количество мужчин, и она получила пятнадцать предложений руки и сердца.

Но, к удивлению, Бекжана, из этих пятнадцати, всего трое ответили ему согласием, а несколько человек не потрудились даже прислать ответ. Конечно, теперь ни для кого не секрет, что она обеднела, но Бекжан предлагал за племянницей вполне достойное приданое, и конечно же, он не мог не отметить шикарные внешние данные племянницы. По правде говоря, ему лишь бы выгодно сбыть ее с рук. Бекжану, который все рассматривал с позиции денег, казалось, что одного приданого достаточно для того, чтобы девушка считалась завидной невестой. О том скандале, которым было окружено ее имя, Бекжан знал очень мало, а беспокоился об этом еще меньше. Он вообще сторонился социальных сетей, со всеми его сплетнями в комментариях, легкомыслием и бесконечными скандалами.

Вопрос Жибек заставил его очнуться от мрачной задумчивости:

– Что вы хотели обсудить со мной, Бекжан ага? Враждебность и негодование, прозвучавшие в голосе Жибек, грозили обернуться взрывом с ее стороны, поэтому он постарался быть еще более кратким, чем всегда.

– Я приехал сюда сегодня, чтобы обсудить твое предстоящее замужество.

– Мое… мое… что? – ахнула Жибек, настолько потрясенная, что крепкая стена ее невозмутимости рухнула, и на какую-то секунду она почувствовала себя ребенком, – заброшенным, растерянным и загнанным в угол.

– Полагаю, ты меня слышала.

Откинувшись на стуле, Бекжан отрывисто заговорил:

– Я сузил круг предполагаемых женихов до трех человек. Трое из них имеют не плохое состояние. Поскольку для твоего отца деньги имели первостепенное значение, я выберу человека самого высокого ранга из тех, что сделают тебе предложение, тем более что мне есть из кого выбирать.

– Как… – Жибек пришлось сделать паузу, чтобы собраться с мыслями прежде, чем она будет в состоянии заговорить, – …каким образом вы отобрали этих людей?

– Я собрал имена всех тех твоих поклонников, кому мы когда- то имели глупость отказать. Я послал к каждому из них посыльного, чтобы поставить их в известность, что ты и я – как твой дядя– мы оба хотели бы пересмотреть их кандидатуры в качестве претендентов на твою руку.

Жибек вцепилась руками в подлокотники, пытаясь сдержать ужас.

– Вы хотите сказать, – сказала она задыхающимся шепотом, – что вы как бы публично предложили мою руку любому, кто захочет ее принять?

– Да! – отрезал Бекжан, рассвирепев от высказанного ею обвинения, что он вел себя неподобающим образом. – И более того, возможно, тебе будет полезно узнать, что твоя легендарная привлекательность для противоположного пола, судя по всему, осталась в прошлом. Только трое из пятнадцати выразили желание возобновить знакомство с тобой.

Осознав всю глубину своего унижения, Жибек тупо смотрела на стену за его спиной.

– Я не могу поверить, что вы действительно сделали это. На дворе 21 век! Я не бесправное существо! И я не хочу выходить замуж вообще! Удар ладонью по столу прозвучал громовым раскатом.

– Я действовал в пределах своих прав, племянница, и в соответствии со специфическими указаниями твоего отца-расточителя. Позволь тебе напомнить, что, когда я умру, к твоему мужу и впоследствии к вашим детям, перейдут мои деньги. Мои.

Впервые за много месяцев Жибек попыталась понять своего дядю, и где-то в глубине своего сердца она постигла причину его горечи и даже смогла посочувствовать ей.

– Мне очень жаль, что Всевышний не подарил вам собственного ребенка, – произнесла она сдавленным голосом. – Но я в этом не виновата. Я не сделала вам никакого зла, не дала вам никакого повода ненавидеть меня настолько, чтобы так обойтись со мной… – у нее сорвался голос, когда она увидела, как при этих словах ожесточилось его лицо, дядя подумал, что она упрашивает его. Жибек тут же вздернула подбородок и собрала остатки своей гордости. – Кто, эти люди?

–Максат Елеусинов, сын того самого Елеусинова, нефтяного магната, троюродного брата моей супруги – коротко сказал он.

Жибек в изумлении взглянула на него и покачала головой.

– Меня знакомили со многими, но этого имени не помню.

– Второй претендент Торе Салемханов. Он сын Генерального прокурора. Бабушка моей жены, твоей тети- Аяулым и бабушка отца Салемханова двоюродные сестра.

И снова Жибек совсем запутавшись, покачала головой.

– Имя кажется мне знакомым, но лица я не помню.

Явно разочарованный ее ответами, дядя раздраженно закончил:

– У тебя, похоже, слабая память. Если ты не в состоянии запомнить известные на весь Казахстан фамилии, – саркастически добавил он, – то сомневаюсь, что ты вспомнишь третьего.

Уязвленная его незаслуженным упреком, Жибек холодно поинтересовалась:

– И кто же третий?

–Арлан Боранбаев. Он…

Это имя заставило Жибек вскочить на ноги, в голове у нее зашумело, и ужас сковал все ее тело.

–Арлан Боранбаев! – вскрикнула она, ухватившись ладонями за стол, чтобы не упасть. – Арлан! – повторила она высоким голосом, в котором смешались ярость и истерический смех. – Ага, если Арлан Боранбаев и говорил когда-либо Марату, что женится на мне, то только под дулом пистолета! Его интерес ко мне никогда не подразумевал женитьбу, и Марат ранил его из-за меня!

Вместо того, чтобы смягчиться или расстроиться или на худой конец удивиться, дядя встретил это известие с полным равнодушием.

– Вы не понимаете меня? – яростно спросила Жибек.

– Я понимаю то, что он ответил на мое письмо утвердительно, в очень сердечной форме, – закипая, ответил он. – Возможно, он сожалеет о своем поведении в прошлом и теперь хотел бы загладить его.

– Загладить! – вскричала она. – Я понятия не имею, испытывает ли он ко мне ненависть или просто презрение, но, уверяю вас, его интерес ко мне никогда не подразумевал женитьбу. Это из-за него я закрылась от общества!

– На мой взгляд, тебе только на пользу быть вдали от разлагающего влияния, но речь не о том. Он принял мои условия.

– Какие условия?

Уже попривыкший к тревожным вскрикам Жибек, Бекжан ага бесстрастно изложил, что ее ждет в дальнейшем:

– Семья каждой из трех претендентов приглашает тебя погостить, что-то вроде смотрин. Аяулым тате поедет с тобой. Все они ей дальние родственники, кроме Боранбаева. Так что подозрений это не вызовет. И вообще-то, я надеюсь, что ты остановишься где-то на первых двух претендентах. Первым будет Елеусинов, потом – Салимханов, потом – Боранбаев. К последнему может и не поедете …

Комната поплыла перед глазами Жибек.

– Я просто не могу этому поверить! – выкрикнула она и в своем несчастье уцепилась за самую значительную из проблем.

– Но моя репутация будет разорвана в клочья, если я проведу неделю в одном доме с мужчиной.

– Тогда просто не рассказывай никому об этом, – отрезал Бекжан. – Я уже сказал, ты будешь не одна, а со своей тетей. И больше никаких возражений. – Закончил он, – вопрос решен. Пока все. Можешь идти.

– Вопрос не решен! Вы хотите меня опозорить! Я не товар! Вы просто пытаетесь выгоднее меня продать! Говорю вам, это какая-то ужасная ошибка! Арлан Боранбаев никогда не захочет видеть меня, даже в большей степени, чем я хочу его увидеть!

– Никакой ошибки, – сказал Бекжан, завершая беседу. – Боранбаев получил наше письмо и сразу же ответил приглашением. Он даже послал указания, чтобы особняк на территории заповедника Аксу- Джабаглы, приготовили к вашему приезду.

– Ваше письмо, – закричала Жибек, – а не мое!

– Я не буду обсуждать с тобой эти подробности, Жибек. Дискуссия закончена.

Жибек медленно сошла в холл и завернула за угол, намереваясь вернуться к Анаре, но у нее так сильно тряслись колени, что она была вынуждена остановиться и опереться рукой о стену, чтобы удержаться на ногах. Арлан Боранбаев… Пройдет сколько-то дней, и она предстанет перед ним.