Эмилия Галаган
C Новым годом, Сrazy Frog!

Куда ты больше всего хочешь попасть, там и есть твой дом. Только на небеса мало кто рвется. И правильно: глаза от сини беспредельной режет, ветер до костей продувает, тучи-кучи летать мешают и музычка так себе…

Но он давно в ангелах, привык, уже и не помнит, кем был раньше и как сюда попал…

Лиза стояла у зеркала в прихожей и выбирала, какой из двух шарфов надеть: зеленый, эффектно контрастирующий с ее медно-рыжими волосами, или алый, который будет горячо пламенеть на фоне засыпавших город снегов. Помимо этой дилеммы, ей предстояло решить еще один вопрос: что делать с внезапно нагрянувшей в гости Танькой?

– Вот куда тебя теперь?

Танька вздохнула и виновато повела плечами:

– Я это… В городе остаться хочу… Типа квартиру снять, может…

– Не знаю, чем тебе и помочь… Я бы предложила у нас пожить, но как раз на праздники должны приехать родичи Вадика… Мать, тетка, племянник – толпа народа…

– Да я это…

– Ты ж мне не чужая… Просто положить тебя сейчас некуда…

Серьги в Лизиных ушах качнулись, как и те внутренние весы, на которых она всегда взвешивала каждое решение: алый или зеленый? Положить Таньку на раскладушке в кухне или все-таки отправить восвояси? И принесло же ее не вовремя. Танька – юное создание с коротко стриженными огненными волосами и тоннелями в ушах – была дальней родственницей Лизы. Родом они обе из маленького городка, зависшего между двумя областями. Летом Танька приезжала подавать документы в институт, но не прошла по конкурсу и теперь вот валяла дурака (искала себя) и ругалась с родителями.

– Тань, может, ты бы ехала домой, а? А после праздников приезжай – примем как родную… Я тебе на билет дам…

– Ну… Даже не знаю… Может, типа к кому на хату можно? У меня деньги есть… Заработала, соседке помогала, с малыми сидела…

– В гостиницу попробуй, если тебе так уж приперло, но мне кажется, там цены космические…

– Слушай, а че там с этим… С Олегом?

Лиза поежилась: к душе прикоснулась память, а руки у нее, как у покойника.

– Что-что… Ничего… По-прежнему. Бизнес свой ведет. Если, конечно, будка, где технику ремонтируют, это бизнес… «У Паши», при входе на рынок привокзальный…

Они встречались три года. Все так красивенько было: они друг у друга первые, цветы, прогулки по городу. Лиза думала, что они поженятся после института (он учился в политехе, она – в педе, классическая пара). Немножко нелепо, но она даже переживала, что у их дочери будет такое неудачное отчество – Олеговна. Оле-чего-чего? – говна! Задразнят же! Лиза даже мысленно проводила с ней, с дочерью, разъяснительные беседы, чуткие, доверительные: «Доченька, у тебя чудесный папа и прекрасное отчество!»

Но все пошло не так. Когда Лиза и Олег учились на третьем курсе, зимой, только снег выпал, случилась беда – машина, в которой ехали родители Олега и его маленький брат Гоша, попала в аварию. Погибли все.

Лиза понимала, что любимому тяжело. Немножко стыдно: лелеяла надежды, что именно она своей заботой и любовью отогреет его сердце, замерзшее мгновенно до самого дна. Она старалась, старалась изо всех сил! Но Олег ушел в себя, стал резок, как нашатырь. Она так хотела спасти отношения, но… Он просто наплевал на все! Бросил институт, отслужил в армии, вернулся. Устроился работать в эту будку на рынке: в технике разбирался.

Олег не бросал Лизу, но и предложения не делал. А она познакомилась с Вадимом, тот начал ухаживать… Лизка какое-то время встречалась параллельно с обоими (немножко некрасиво, но что поделать: как выбрать, не сравнив?). Вадик нравился ей куда меньше Олега, но… Вадик сделал предложение! И Лиза согласилась.

Все должно происходить вовремя: образование, замужество, дети. Упустишь что-то – и все, жизнь расшаталась, как та старая табуретка, на которую недавно Вадик встал, чтобы надеть на верхушку елки звезду. Хрясь – и лежишь на полу, смешно и больно.

Да, муж гораздо старше нее, некрасив, неуклюж, и эта мерзкая привычка повторять все по триста раз…

…а у Олега и чувство юмора, и ямочка на подбородке, и глаза зелено-голубые, весенние…

Те-ле-фон. Резкая танцевальная мелодия, мысли разрезаны, как шредером. Выброшены в мусорку. Туда им и дорога.

– Лиз, ты это… Выходишь или нет?

– Я иду.

– Лиз, поезд в шесть. Уже выходить бы надо.

– Я иду, иду.

– Лиз, в шесть прибытие. Все-таки уже пять тридцать. А они ж не местные… Еще уйдут с платформы, потом ищи их…

– Иду уже! Таню еще подкинем.

– А успеем? В шесть же…

– Успеем. Ей тоже на вокзал. Тань, слушай, а хочешь шарф? Смотри, тебе как пойдет… Бери, бери, это тебе на Новый год… Мы уже идем, Вадь, спускаемся…

Пока Танька что-то там запиналась про то, что она-то без подарка, Лизка быстро обмоталась алым шарфом и утащила Таньку за собой. Смешная она, конечно: тощая, долговязая, рукава куртки ей, кажется, коротковаты, а неловкие красные руки не с первого раза умудряются ухватиться за собачку молнии… Но зеленый шарф с ее оранжевыми волосами сочетается замечательно!

Комната казалась большой из-за того, что была полупустая – как кажется огромной жизнь, когда тебе лет десять и ты еще не думаешь про деньги, работу и прочее, а просто тусуешься целыми днями на улице с друзьями. Из мебели тут присутствовал только здоровенный диван, как будто вросший в стену. В углу валялось несколько коробок и сумок – постояльцы забыли. Олег сказал, что сдавал комнату в основном торгашам, которые останавливались ненадолго, распродавали товар на рынке и отчаливали. В соседней комнате жил он сам, а точнее – просто ночевал посреди завалов всяких запчастей от телефонов и ноутов.

Танька считала, что ей дико повезло. Она ж неспроста спросила Лизку об Олеге: кто-то из их, райцентровских, напел, что Олег вроде как сдает комнату в городе. Вот Танька и хотела прощупать почву… А Лизка тут же решила, что Таньке интересно, как он там и чего (нет, ну конечно, интересно, все знали про то, что они с Лизкой мутили, а потом разбежались, но сейчас Таньку волновало другое). В общем, хитрый маневр завести разговор об Олеге, а затем невзначай перевести тему на аренду жилья не сработал, и Таньке пришлось идти на рынок наудачу. Все-таки тут не их городишко, где нужного человека найти – дело плевое, а го-о-ород – народу тыщ сто, огромное многообразие Олегов, ищи-свищи нужного. Но судьба была на ее, Танькиной, стороне: у входа на рынок ей сразу попалась на глаза будка с вывеской «У Паши». Сидевший внутри мужик на вопрос, можно ли позвать Олега, просто крикнул: «Оле-е-ег!» – и чудо свершилось.

Лизкиного бывшего Танька раньше видела несколько раз, но запомнила другим: нагловатым, как все городские. Глаза у него были какие-то насмешливые, с подколкой. Вот бывают глаза с поволокой (что это такое, Танька не знала, но фразу слышала), а бывают – с подколкой. Сейчас Олег стал как-то попроще: куртка на нем потертая, шапочка на глаза надвинута. Смотрит тяжеловато, не с подколкой уже, а даже с наездом. Но Танька не стушевалась, спросила о комнате – и выяснилось, что как раз сейчас она свободна.

Значит, судьба Таньке остаться в городе. А то она уже думала, что придется тащиться обратно с позором. Уж дорогие родственнички позлорадствовали бы! Известное дело: как родичей ни корми, а лучший десерт для них всегда – Танька. Ну а кого еще жрать, как не ее: в универ не поступила, выглядит как пугало. Танька огрызалась-огрызалась, а потом психанула и дверью хлопнула. Хорошо хоть заначку с собой взяла.

Сейчас гнев на родичей начал подостывать, к тому же Таньке было как-то стыдно перед человеком, у которого вообще никакой родни не осталось. Танька ворочалась на неудобном диване, пересчитывая ребрами пружины, и думала о том, что подарков в этом году она никому дарить не будет. Ну их всех! Эта свобода показалась ей такой же блаженной пустотой, как и сон, в который она провалилась.

Утром, однако ж, все тело болело. Ступив с дивана на пол, Танька ощутила всю прелесть соприкосновения с грубой действительностью в виде давно немытого пола. Может, прибраться тут? Домовитостью Танюха не отличалась, но когда заняться особо нечем, как говорится, почему бы и не?

Выпив пару кружек чая на кухне (там тоже был бардак), попялившись какое-то время в пыльное окно и погладив дремавшую на подоконнике бело-рыжую кошку (той, похоже, как и Олегу, все было до фонаря), Танька взялась за дело. Сумки и коробки из угла она вынесла в коридор: спросит у Олега, может, он разрешит их выбросить. В комнате они ее нервировали, как случайно запавшие в голову фразочки родственников, которые перебирали все ее косяки и подрывали самооценку. Затем она подмела пол, поднимая клубы пыли истрепанным веником, нашла какое-то ведро и тряпку и принялась за уборку.

Разбуженная тяга к чистоте внезапно столкнулась с препятствием – под диван не пролезали ни веник, ни рука с тряпкой. Танька преисполнилась решимости отодвинуть от стены этот предмет давно не мягкой мебели. Однако пенсионер стоял на своем, как ее дед, когда в споре величие СССР отстаивал. Танька поднажала. «Обои обдеру, пол поцарапаю – все разворочу, но тебя, гад, сдвину», – думала она. Все ее упорство и желание изменить свою жизнь почему-то сосредоточились на этом огромном старом диване. Еще, еще чуток! И вот он наконец-то сдвинулся, открыв Танькиному взору суверенное государство пыли и мусора. Какие-то бумажки, фантики от конфет, ссохшийся, как мумия, огрызок яблока, несколько ручек и мобильник. Серебристый «Самсунг», старенькая модель. Похожий был у Таньки классе в пятом, может, дома до сих пор где валяется. Вроде хрень, а в помойное ведро не отправишь.

Танька в задумчивости вертела телефон в руках.

В замке щелкнуло, открылась дверь.

– Это я, не боись, надо взять кой-чего…

Дверь в комнату была как раз напротив входной, поэтому Олег сразу заметил и оценил Танькин подвиг:

– Фигасе, ты Халк!

Танька хотела пошутить, что это она еще не завтракала, как Олег заметил в ее руке телефон.

– Нашла. За диваном, – пояснила она.

Все-таки какой неприятный у него взгляд! Танька почувствовала себя виноватой, как будто она этот телефон стырила.

Олег взял телефон, повертел в руках.

– Не может быть!

Нажал на кнопку включения. Телефон не отреагировал.

– Сейчас…

Олег ушел в свою комнату и вернулся с зарядным устройством. Тут же, за диваном, нашлась розетка, в которую он воткнул шнур зарядки. Телефончик начал заряжаться.

– Если это он… Десять лет за диваном пролежал, по ходу. Я думал, он его с собой взял. Это брата моего. – Олег поднял глаза на Таню. – Мелкого.

Таня кивнула. Телефон его брата. Который того… погиб. Жуть, блин. Ну и находочка…

– Я мебель и вещи раздал и распродал. Стенку всю. Стол письменный. Игрушки. А диван хотел вынести на помойку, но прикинул, что он в дверной проем не пройдет, надо наличник снимать. На хрен этот геморрой? Пусть стоит, думаю. Этим, с рынка, спать сойдет.

– Жестковато вообще-то.