Параноики

Света Кудрякова

vk.com/s_kudry

Анна стояла у плиты. Ее светлые волосы были собраны в тугой пучок, а челка назойливо лезла в глаза. В кастрюле медленно закипала вода, и женщина приготовилась закинуть туда гречку. Последние триста грамм.

Рано или поздно это должно было случиться. Когда Анна закупалась, в спешке и суматохе, продуктами, она и представить не могла, что карантин затянется так надолго. Поэтому и хватило продуктов только до 24 апреля.

И вот теперь она ссыпала гречку в воду, поджав губы, и понимала, что важный день пришел.

В кухню зашел муж, он подошел к окну и посмотрел на улицу. Там гуляла мама с ребенком, мимо проходили люди. Было тепло и солнечно.

– Идиоты, – сквозь зубы процедил Николай, и еще плотнее закрыл окно.

На кухне было душно, вентиляцию Страховы тоже закрыли (ну а вдруг?), поэтому стоять у плиты было неприятно и тяжело.

Николай перевел взгляд с окна на Анну, по ее лицу он понял: час настал. Вздохнул и быстро вышел.

Сели обедать. За столом собрались все: Анна, ее муж Николай, дедушка, отец Анны, и дети – двенадцатилетняя Катюша да пятнадцатилетний Микола.

За едой царило молчание. Дети пытались баловаться и шутить, но, увидев мамино выражение лица, притихли. Напряжение витало в воздухе.

Анна спросила, все ли хорошо себя чувствуют, кому что снилось и кто видел последнюю сводку по зараженным. Смотреть сводку по миру, стране и городу было обязательной обязанностью в семье Страховых, каждый день назначался дежурный. На специальной доске он выписывал статистику заболевших в целом, заболевших за день, погибших и выздоровевших. Потом нужно было посчитать разницу с предыдущем днем и тоже записать. Цифра по городу была самой важной, ее обводили в кружок.

Да, была она небольшой, все же глубокая провинция, но и она неуклонно росла, приводя Страховых в еще больший ужас.

Сегодня за сводку отвечал дед. Своим скрипучим голосом он озвучил пугающие цифры. Анна побледнела и уронила ложку. Хорошо хоть пустую, гречка была единственным блюдом для обеда.

Тут Николай не выдержал. Он вскочил, вышел в коридор и начал искать вещи.

– Нет, только не ты! – взмолилась Анна. – Без тебя в семье не будет денег, мы точно погибнем, если не от вируса, то от голода.

– Тогда я пойду, – сказал дед и решительно встал.

– А ты куда пойдешь? Да и сколько ты принесешь? Только заразы больше нацепляешь, сиди уж, – отозвался Николай.

– Что же тогда делать? Кто-то должен выйти за продуктами.

– Может, закажем через интернет? – робко предложил Микола и тут же был вознагражден взглядом отца, полным гнева.

– Ты что, хочешь, чтобы ЕГО нам точно притащили? Они же там и смотреть не будут, насобирают самого заразного, чтобы больше… – отец закашлялся и замолчал.

Страховы вжали головы в плечи еще сильнее. Кашель… Они знали этот симптом. Кашель… Николай прочитал ужас на лицах родных и поспешно объяснил:

– Да я просто подавился!

Прошло двадцать минут, решение ситуации не приходило. Для каждого Страхова находилось какое-то «но». Тогда Катюша сказала:

– А что, если жребий?

Это было выходом, потому что другого варианта все равно не было. Сделали пять бумажек, на одной поставили черную метку и опустили в шапку.

Первым тянул Микола. И сразу же вытянул ЕЕ.

Анна вздохнула и заплакала. Микола. Ее сыночек. Первенец. Она как сейчас помнила эти тяжелые роды, его первый крик, шаги и смех.

Но другого пути не было.

Миколу собирали всей семьей. Как на войну. Да, собственно, почему «как». Для Страховых это и была война. Самая суровая и изматывающая.

– Бери то, что подальше лежит.

– Маску не снимай.

– Надень очки.

– Перчатки эти возьми, они покрепче.

– Ни с кем не болтай.

– Кнопки нажимай вот этой палочкой, потом выбросишь.

– Все брызгай антисептиком.

– Дыши через раз.

– Туда и обратно беги бегом.

– В дверь стукнешь четыре раза…

И Микола ушел. Ему было поручено приобрести внушительный список продуктов. Он нес его в руках, затянутых в перчатки, и прикидывал в голове план магазина, как побыстрее все взять и вернуться, ведь ему дали только пятнадцать минут.

К счастью мальчика, в торговом зале почти никого не было. Он воровато оглянулся и побежал наполнять корзину. Справился быстро и выдохнул с облегчением.

На кассе сидела тетя Лиза, мама Миколиного одноклассника. Она была без маски и весело улыбалась.

– Привет, Микола, как поживаете?

– Ничего-ничего, – пробубнил мальчик, быстро расплатился и направился домой.

Антисептик, ключи, палочка, перчатки, открыть двери, нажать лифт, антисептик, палочка, выбросить, четыре удара в дверь.

– А, ловко ты, – папа приоткрыл дверь и вытянул руку в перчатке, в руке был антисептик. – Где пакет?

Микола протянул. Николай брызнул спасительной жидкостью. Забрал продукты и закрыл дверь.

Парень растеряно постоял, снова постучал, но никто не подошел. И только тут он увидел, что на полу у двери были сложены небольшой матрас, подушка и тапочки. А рядом записка:

«Микола, прости, мы не можем так рисковать».

Мальчик горько вздохнул и сел на новую постель. Тут ему предстояло провести ближайшие четырнадцать дней.

Как я стал суперменом

Юлиана Еленина

Меня разбудил настойчивый стук в дверь. Долбились так, будто случился пожар.

– Да иду, иду! – ворчал я себе под нос, пробираясь по коридору, заваленному старыми шмотками.

Вчера моя девушка ушла от меня к другому, торжественно сообщив, что больше не намерена жить с таким овощем, как я.

Ушла днем, а вечером меня накрыло… Я достал из закромов бутылку рома и решил устроить дестрой. Поэтому вытряхнул из всех шкафов свои старые вещи, чтоб освободиться от прошлого.

Честно, планировал сжечь все к чертям еще ночью, но, похоже, вырубился раньше, чем рассчитывал.

Под эти развеселые мысли я прошлепал к двери и посмотрел в глазок. Три незнакомца, упакованные в белые комбинезоны и респираторы, стояли на лестничной площадке.

– Кто?

– Берсенев Александр Владимирович?

– Да.

– Скорая. Вызывали?

Никого я не вызывал. Хотя…

Память услужливо подкинула воспоминания о том, как я набирал 112 и орал, что мне трудно дышать. Идиот! Ладно, люди примчались, надо хоть в дом пустить.

Интересно, они теперь все в этом маскараде выезжают? Надеюсь, это не психбригада.

Старый замок хрустел, пока я откупоривал засовы. Бывшая же говорила, что смазать надо, твою ж медь! Может и правильно сделала, что смылась от меня.

Похмелье долбило в виски тупой болью. После бутылки рома чувствовал я себя отвратно.

Трое молча вошли в квартиру, осмотрелись, бросив заинтересованный взгляд на разбросанную одежду.

– Давно вернулись из поездки?

– Из какой?

И тут до меня дошло, чего они там надумали.

– Я никуда не ездил, просто гардероб перебрать решил к лету, – шутка получилась невеселой.

– Ну как это? Вот запись. Берсенев Александр Владимирович, возвращенец. Недавно посетил Таиланд. Надо взять мазок на коронавирус.

– Да никуда я не ездил!

Это что, блин, за божественная комедия? Чего я им там наплел спьяну? И как теперь доказать, что я не верблюд?

– Штаны снимайте.

– Ч-чего? Мазок же из зева и носа берут.

– Угу, – невнятно вякнул тот, что был ближе. И повторил:

– Ты что, не понял? Штаны снимай, живо.

Тут во мне проснулась ярая жажда справедливости, поэтому с криком «Да вы охренели?» я поскакал вглубь квартиры. Бригада ринулась за мной, запинаясь о разбросанные штаны и футболки. Я чувствовал их приближение по шуршанию бахил.

Бог знает, на что я надеялся, формируя траекторию побега, но поймали меня довольно быстро. Заломали руки за спину, как настоящие профессионалы. Видимо, все-таки психбригада.

– Александр Владимирович, мы вынуждены настоять на том, чтобы вы проехали с нами, – учтиво сообщил тот, что стоял справа. Не в моем положении было спорить. Ладно хоть трусы не стянули.

Спустя полчаса меня привезли в отделение для коронавирусных больных.

– А доки где, Анатольченко? Ты чего мне его в одних трусах притащил? Что я с ним делать должна? – орала медсестра приемного покоя.

– Да не до документов было, Оль, – виновато ответил скоряк.

Оля тихо ворчала в маску, натягивая вторую пару перчаток.

А подойдя ко мне, встала, как вкопанная, и, медленно свирепея, произнесла:

– Анатольченко, ты охренел? Ты кого притащил?

– Берсенев же.

Я машинально кивнул, подтверждая информацию.

– Тот Берсенев семидесятого года рождения. А этому от силы лет двадцать пять!

Я судорожно переводил взгляд с медсестры на скоряка и неистово кивал, соглашаясь со словами мудрой женщины.

– Ну а я почем знаю? – осознав ошибку, промямлил мужик. – Он мне свой возраст не называл!

– Анатольченко! – взревела медсестра.

– Ну, Оль, ну что начинаешь?

– Дома поговорим! Иди, вертай его назад! И чтоб до завтра я тебя не видела!

– Ну Оль… – начал было скоряк.

– Анатольченко, не беси меня!

Мужик подхватил меня под локоть и поспешил ретироваться.

– Да, неудобно вышло, – крякнув в кулак, сказал мне скоряк у выхода. – Ты это, за штаны прости. Прикол у нас такой.

Честно говоря, я был настолько офигевший от всей этой ситуевины, что даже не нашел, что ответить.

– Домой-то хоть подкинете или так прикажете идти?

– Ты прости еще раз, но у нас уже следующий вызов, – опустил вгляд Анатольченко. – Оль, есть у тебя во что одеть его?

Ольга глазами метнула в мужа молнии и полезла куда-то вглубь высокого шкафа. Выудила оттуда пару синих штанов и синюю же футболку со знаком Супермена.

– Держите, только с возвратом!

– Чего смотришь? – обратилась она уже к мужу. – Такси хоть парню вызови!

И добавила, снова мне:

– Смотри, одежду вернуть не забудь!

А что я, собственно, мог? Ее муж знает мой адрес. Поблагодарив медсестру, наскоро оделся и вышел прочь.

Машина уже ожидала. Я плюхнулся на заднее сиденье старенькой десятки и сразу начал с козырей:

– Здравствуйте. У меня налички нет, но домой надо срочно!

Подняв глаза, заметил, что с водительского кресла на меня глядит симпатичная девушка.

– Ого! Супермен что ли?

Я неслабо смутился, вспомнив свое веселое утро. А девушка продолжила:

– Ладно, погнали, заявок все равно нет.

Спустя год мы сидели на нашей кухне и весело болтали.

– Нет, ну я тогда решила, что ты псих, сбежавший с больнички! – весело хохотала Аленка. – А ты такими глазами на меня посмотрел, будто тебя там пытали!

– Почти так и было!

– Вот! Ну и как я могла тебя бросить?! Супермен ты мой.

Я приобнял Аленку и нежно чмокнул в макушку.