Глава 8

Jackson Breit – 679 & No Diggity

Оливия

Я никогда не была на свиданиях. На нормальных свиданиях. Ну, что-то вроде ужина при свечах, поцелуев под луной у костра на берегу океана или даже просто похода в кино.

С Шоном… мы обжимались в машине, проводили время у него дома с его друзьями, ходили на вечеринки. Но никогда не были где-то вдвоем.

Неудивительно, что он так поступил со мной: ему не хотелось заморачиваться по поводу отношений. Он никогда не знал, что такое «ухаживать» за любимой девушкой, водить на свидания и делать сюрпризы.

Да и зачем ему заморачиваться? Ведь когда пред тобой преклоняется весь университет, над такими мелочами можно и вовсе не париться. Особенно если речь идет обо мне. Ведь я для него лишь пустышка, игрушка, красивая кукла.

Можно ли как-то вызвать деменцию только по отношению к мудакам? Потому что мне нужно перестать вспоминать о нем, отпустить прошлое…

Но я не могу.

Слишком мало времени прошло, рана в сердце до сих пор кровоточит. Внутри меня все болит. Воспоминания свежи, словно все это произошло вчера, а не больше месяца назад.

Я совершенно не готова к новым отношениям. Даже фальшивым.

Безусловно, Остин кажется… хорошим парнем. Но ситуация с Шоном явно говорит о том, что я совершенно не умею разбираться в людях. Я ищу подвох в каждом.

Да и как вообще изображать чью-то девушку, когда сторонишься прикосновений противоположного пола? А самое главное, как избежать всеобщего внимания, если тебе нужно изображать девушку самого популярного парня университета?

– Лив, я жду тебя уже двадцать минут. Все в порядке? – отвлекает меня от тревожных мыслей взволнованный голос Остина, доносящийся из коридора.

Двадцать минут?! Я сижу на кровати уже двадцать минут?

Господи, все плохо.

На мне по-прежнему пижама, и я не уверена, что готова сейчас куда-то идти. Вытираю слезы, скатившиеся по щекам, и подхожу к двери. Когда я открываю ее, то встречаюсь взглядом с обеспокоенными глазами Остина.

– Почему ты еще не одета? – хмурится он.

Молчу.

– Иди ко мне, – спокойно произносит Стоун, раскрывая передо мной свои большие руки для объятий.

Я делаю шаг к нему и прижимаюсь к широкой груди. Слезы снова начинают течь из глаз, и я даже не пытаюсь остановить их. Мысли о том, как это жалко – вот так плакаться едва знакомому парню, напрочь вылетают из моей головы, и я просто позволяю себе это. Одной рукой Остин гладит меня по волосам, пока другой крепко обнимает за талию. И это все, что на данный момент мне так жизненно необходимо.

– Я не могу поехать с тобой, Остин, – сквозь всхлипы произношу я.

– Можешь. – Чувствую прикосновение его теплых губ к своему лбу. – Ты сильная.

– Ты меня даже не знаешь.

– Я знаю достаточно.

Резко отстраняюсь от его груди и запрокидываю голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Он тяжело сглатывает и отводит взгляд.

– Так… ты… Что именно ты знаешь? – взволнованно спрашиваю я.

– Я знаю достаточно, – снова тихо произносит он, встретившись своими бездонными голубыми глазами с моими.

Испуганно смотрю на него, пытаясь не забывать при этом дышать.

Господи, нет! НЕТ!

Откуда? Как? Зачем? Почему?

– Остин! Объяснись! – раздается рассерженный голос Кейти, направляющейся к нам по коридору.

– Черт, – выдыхает Остин, запрокинув голову к потолку.

– Я тебе не черт. – Кейти подходит вплотную к нам. – Почему Лив плачет?! Отвечай.

Остин смотрит на меня с мольбой о помощи, и я решаю спасти его задницу:

– Все в порядке, просто Себастьян умер.

– Кто? – хмурится соседка.

– Себастьян Вальмонт.

– Он студент нашего университета или кто?

– Это главный герой романа «Опасные связи», Китти Кэт, – неожиданно произносит Остин. Он что, читает? Надо же, какой нетипичный спортсмен. – Не пробовала читать что-нибудь помимо новостей о слиянии компаний или эволюции валютно-кредитных отношений?

Кейти показывает брату средний палец и проходит мимо нас в комнату.

– Очень по-взрослому! – кричит ей Остин, а затем снова устремляет взгляд своих голубых глаз на меня и шепчет: – Собирайся, Мышонок. И поехали.

Прикусываю губу и отвожу взгляд, намереваясь отказать ему. Я и так однажды вышла из зоны комфорта, перешагнула через Оливию-интроверта и попыталась быть той, кем я не являюсь. Не уверена, что готова повторно выполнить подобный трюк. Ну какая из меня фальшивая девушка капитана «Непобедимых дьяволов»?

– Не думай ни о чем, – будто прочитав мои мысли, продолжает он. – Пожалуйста, Лив. Просто собирайся. Я буду ждать тебя здесь.

Я смотрю в его кристально чистые голубые глаза, в которых буквально читается мольба пойти с ним.

Может быть, нужно попробовать перестать искать подвох?

Что, если его нет?

Да, Остин добр ко мне. И он появился рядом, когда был нужен мне. В самом деле спас меня от этого придурковатого Кристофера.

Но… мне страшно.

Что, если подвох все же есть?

Слишком сложно доверять. Вдруг и он обидит меня?

Мне хочется отказать ему и оставить эту глупую затею. Но когда я встречаюсь с ним взглядом, то понимаю, что я как минимум должна попробовать отплатить ему той же добротой. Хотя бы попробовать.

Медленно киваю и замечаю, как с губ Остина тут же срывается едва слышный вздох.

Захожу в комнату, закрывая за собой дверь, несусь к шкафу и достаю черные зауженные джинсы и широкий темно-синий свитер, который накануне купила в торговом центре, быстро переодеваюсь и подхожу к зеркалу, чтобы попытаться сделать что-то со своим опухшим лицом. Наношу тонкий слой увлажняющего крема и тянусь к кисточке, чтобы завершить все это матовой пудрой. Достаю из косметички тушь, но тут же кладу обратно, решив, что не хочу выглядеть как кукла. Хочу быть с Остином самой собой. Обуваю черные ботинки, надеваю пальто и беру со стола свой телефон и кредитку.

Когда я смотрюсь в зеркало и поворачиваюсь к двери, то наконец замечаю пристально следящую за мной Кейти. Она сидит на своей кровати, скрестив руки на груди, и прожигает меня взглядом.

– Какого черта, Лив?

Поджимаю губы, но тщетно, смешок срывается с них.

– Ты изверг, знаешь? Я схожу с ума от любопытства, что происходит между тобой и моим братом, а ты еще и смеешься надо мной. Ничего смешного во всем этом нет!

– Я… поговорим потом, ладно?

– Ловлю на слове. И возьми зонтик, обещали дождь!

Кейти кивает в сторону зонта в плетеной корзинке в углу комнаты, и я тут же беру его, с благодарностью глядя на нее.

– Спасибо, – шумно выдыхаю, нервничая.

– Иди уже к своему Ромео! – негодует Кейти, когда я, коротко улыбнувшись, открываю дверь.

– Китти Кэт, Ромео был влюблен в Розалину, причем безответно, – произносит стоящий в дверях Остин. – После знакомства с Джульеттой прошло не больше суток, прежде чем он решил обвенчаться с ней, чтобы забыться. Так что, как по мне, Ромео был придурком. И никогда не любил Джульетту. А потому не называй меня так. И молю: ознакомься с классикой школьной программы.

Мои губы невольно расплываются в улыбке, когда Кейт снова показывает брату средний палец.

Кажется, Кейти не лгала, когда сказала, что Остин меня удивит.

– Ты готова? – интересуется он, протягивая мне ладонь.

Пристально смотрю ему прямо в глаза, ощущая странную уверенность в правильности происходящего. Делаю глубокий вдох, а затем вкладываю в его руку свою.

Остин отворачивается от меня, смотря прямо перед собой, но я успеваю заметить, как уголок его губ дергается в подобии улыбки, и тоже невольно улыбаюсь, предвкушая то, что будет с нами дальше.

Глава 9

Simple Plan – I don’t wanna be sad

Оливия

Это. Просто. Восхитительно.

Зачарованно осматриваюсь вокруг, пытаясь не сойти с ума от эстетического великолепия, окружающего меня со всех сторон.

Остин привел меня в маленький книжный магазинчик, подобный одной из декораций к американским фильмам про Великобританию.

Несмотря на непрекращающийся отвратительный дождь (хотя я уже успела убедиться, что иного в Манчестере ожидать нет никакого смысла), мы пешком добрели до Манчестерского собора, что заняло у нас порядка двадцати пяти минут. Все это время Остин интересовался, не замерзла ли я, и держал над нами зонт, пока я шла с ним под руку. Он рассказывал мне о том, что город возник на месте кельтского поселения Мансенион, о восстановлении города после военных бомбардировок, о местном населении и, конечно же, о футболе. Мне, на удивление, было так спокойно, что я не заметила, как мы подошли туда, где, собственно, сейчас и стоим. Я – с открытым ртом, а Остин – с улыбкой.

Большие книжные стеллажи из темного дерева с резным орнаментом по краям полностью заполнены самыми разными книгами. Внимательно осматриваю их корешки и читаю названия. Нахожу «Гордость и предубеждение», «Грозовой перевал», «Джейн Эйр»…

Глаза разбегаются, а руки так и чешутся прикоснуться к этим произведениям искусства, но я представляю, сколько труда ушло на их реставрацию, поэтому изо всех сил сдерживаю свой порыв и жадно пожираю их лишь пристальным взглядом.

Это невероятно.

Джо Голдберг ^[20], не ты ли приложил к этому месту свою руку?

– Нравится? – интересуется Остин, дождавшийся, пока я пройду все стеллажи туда-сюда несколько раз подряд.

Мне нравится, что он не давит на меня и не торопит. Что дает мне личное пространство, находясь близко, но при этом далеко.

– Очень. – Поворачиваюсь к нему с диким восторгом в глазах и с широкой улыбкой на губах. – Как ты нашел это место?

– Моя мама любила книги. Она собирала их по всему миру и привозила сюда.

– Так это… магазин твоей мамы?

– Был. Отец продал его после ее смерти.

– Извини, я не знала. Как давно она умерла?

– Все в порядке. Прошло уже три года. И отец продал этот магазин практически на следующий день после этого.

Между нами повисает неловкое молчание. Остин отводит взгляд, и я тяжело сглатываю, пытаясь подобрать слова. Его откровенность меня… удивляет.

– Это место напоминает тебе о ней?

– Да. Она вложила в него маленькую частичку своего большого сердца.

– А с отцом у тебя… натянутые отношения?

Остин грустно усмехается.

– Боюсь, что «натянутые» – слишком мягкое слово для тех отношений, что есть между нами. – Он делает шаг ко мне навстречу и произносит: – Прости, я привел тебя сюда не для того, чтобы рассказывать тебе о нашей семейной драме. Можешь взять любую книгу, какую захочешь. Или даже все.

– А владелец не будет против?

Отрицательно качает головой.

– Даже не будешь его спрашивать об этом?

– Я не привык разговаривать сам с собой.

Мои губы приоткрываются в беззвучном «о».

– Что? – Смущенная улыбка появляется на его губах.

– И как же ты это провернул?

– Бенефициар ^[21] в договоре.

– Ну конечно, – улыбаюсь и я. – А… прости за любопытство, но где ты взял столько денег?

– Я потратил на него почти весь гонорар за футбольный контракт.

Это удивляет меня, ведь в моем представлении футболисты тратят деньги на «Бентли» или дорогие шмотки, но никак не на то, что напоминает о маме.

– Я не могу взять эти книги, Остин, – шепчу, все еще восхищаясь его поступком.

– Почему?

– Это память о твоей матери.

– Нет, Мышонок. Память о ней здесь. – Показывает на сердце, а затем на голову: – И здесь.

Пытаюсь перебороть свое желание и вести себя благоразумно, но все же больше не могу сдерживать порыв. Тяжело выдыхаю и снова поворачиваюсь к книжным стеллажам.

– Я буду обращаться с ними как с самыми ценными вещами в целой Вселенной, – с горящими глазами произношу я.

– Знаю, Мышонок. – Остин протягивает мне ключ. – Было бы здорово, если бы ты позволила мне привозить тебя сюда или хотя бы забирать тебя отсюда, чтобы тебе не пришлось ходить в ночи одной. Но если ты захочешь провести здесь время одна или с отцом, то пусть у тебя будет дубликат ключа.

– С отцом?

– Он преподает у меня литературу. Мы… уже успели познакомиться.

Беру протянутый ключ и удивленно смотрю на него.

– Обсудим это потом, – с удивлением произношу. – Но почему ты делаешь это для меня?

– Потому что думаю, что тебе это нужно.

– А что нужно тебе, Остин?

– Скажу, когда сам буду знать ответ на этот вопрос. – Он улыбается своей милой улыбочкой и направляется к двери. – Я буду в основном зале.

– Разве мы не должны провести этот вечер вдвоем? У нас же… свидание?

Теперь Остин улыбается во все тридцать два зуба.

– Не хочу отвлекать тебя от книг своим шармом, – бросает он с ухмылкой и выходит из комнаты.

Закатываю глаза, но все же глупо улыбаюсь, сама не зная почему.

Остин

Когда час спустя я спускаюсь к Лив, то замечаю ее сидящей в гобеленовом кресле у маленького приоткрытого окошка, сквозь которое в пространство доносится шум ливня. Лив сняла конверсы и подогнула ноги под себя. Она сосредоточенно водит пальцем по тексту, а затем прикусывает губу и перелистывает страницу.

Прислоняюсь к дверному проему и улыбаюсь оттого, как все книголюбы похожи. И мне прекрасно известно, что не нужно сравнивать свою девушку, пусть даже фальшивую, с мамой, но моя мама тоже очень любила тактильность книг. Ей нравилось гладить текстурные обложки, проводить подушечками пальцев по бумаге, а еще – жадно вдыхать их аромат. Всякий раз, когда она делала это, ее веки прикрывались от удовольствия. Так вот, Оливия только что сделала то же самое: прикрыла глаза, наслаждаясь книгой.

– Остин Стоун, вы пойманы с поличным, – вдруг доносится ее голос.

Вскидываю руки, заметив пристальный взгляд ее изумрудных глаз.

– Виновен.

– Ты не говорил, что собираешься вести себя как сталкер. – Усмехнувшись, Лив закрывает книгу и притягивает ее к груди.

– Я… не собирался тебе мешать.

– Но помешал.

– Да… Прости, не хотел отвлекать.

– Поэтому наблюдал за мной?

– Наблюдать за тобой во время чтения… очень даже… – пытаюсь подобрать слово, – увлекательно.

Лив поджимает губы, чтобы не расхохотаться, и опускает взгляд. Я тоже смущенно отвожу свой, чувствуя неловкость. И это странно. Девушкам редко удавалось вызвать у меня именно такие эмоции.

– Так и почему ты решил меня отвлечь? Нам уже пора?

– Пять часов.

– Пять часов? – Меж ее бровей появляется складка.

– Время пить чай.

Она все еще непонимающе смотрит на меня.

– У моей мамы был свой книжный клуб. Каждую пятницу они собирались здесь ровно в пять часов вечера и, как и положено англичанам, обсуждали книгу недели за чашечкой чая. Все уже в сборе. Мы ждем только тебя.

– Книжный… клуб? – Ее глаза загораются, как яркие светодиоды.

Киваю.

– Но… ведь… я не подготовилась! – Она вдруг подскакивает на ноги и начинает надевать конверсы. – Как же я буду участвовать в дискуссии, если не читала книгу? Почему ты не сказал мне заранее? – К концу пламенной речи ее голос срывается.

Вновь поджимаю губы, чтобы не начать улыбаться.

– Как я должен был сказать тебе заранее, если ты стала моей девушкой позавчера?