– Мой славный, что ты приуныл? – Велемира подсела к Трувору, ласково оглядев его. – Разве тебя не радует все это? – княжна теперь во всех приглашенных гостях видела своих подданных, и это тешило ее.

– Ну все не так, как кажется, – ответил Трувор, бросив взгляд на Рёрика.

А князь тем временем слушал речи бояр и раздавал предписания, даже не смотря в сторону «брата», будто рядом с ним никого не было. Не поддерживая общего разговора за столом, Трувор запивал каждое слово Рёрика щедрым глотком пива. На этом его участие в застолье исчерпывалось.

– Ты здесь, у тебя важное назначение, все идет как надо…– утешила Велемира, подкладывая паровую щуку в пустующую миску нового наместника Изборска.

– Князь наш и благодетель! – с кубком в руке поднялся с места Барма. – Дозволь слово молвить…

– Дозволяю…– кивнул Рёрик. Уже много дней он пребывал в скверном расположении духа, был напряжен и недоволен всем, что происходит вокруг него. Не сказать, что сегодня многое поменялось. Но это застолье отвлекало его от собственных мыслей, которые огорчали даже больше всего происходящего во внешнем мире.

– В сей день было произнесено множество слов в честь нашего защитника и его любимого брата, – Барма почтительным жестом указал на Трувора. – А я хочу пожелать лишь одного. Пусть будет правление князя Рюрика долгим и радостным. Ведь ничто в мире для нас не столь отрадно, как опека милостивейшего из государей…– Барма вдруг смолк. И это было воспринято, как окончание речи. В конце концов, в любой здравице важна не ее длина, а содержание. Кубки взмыли вверх. А Барма лишь чуть пригубил напиток, не сводя глаз с той части стола, где восседали Рёрик и Трувор.

Причиной рассеянности Бармы явилось появление возле князя знакомого лица. К Рёрику подошла девушка. Миловидная и скромная. По ее одеждам становилось сразу ясно, что она не служанка и, скорее всего, принадлежит к высшему сословию. И все же в ее руках застыл кувшин, который она то и дело прижимала к себе. Это была Услада.

– Вода…– негромко доложила Услада, не зная как лучше поступить: отдать Рёрику весь кувшин или только наполнить его кубок.

Решение пришло само: Рёрик молча забрал из рук племянницы Бармы сосуд и поставил на стол возле себя, даже не удостоив взглядом девушку.

Велемира видела все происходящее и была недовольна нерасторопностью Услады. Видя, что та немотствует, Велемира подала красноречивый знак, настаивая не отступаться: Услада должна добиться своего.

– Что-то еще, княже? – спросила Услада, перехватив взгляд Велемиры.

Рёрик отрицательно кивнул. Он давно заметил эту девушку. Сначала он не придавал значения ее присутствию, но потом обратил на нее внимание. Она постоянно крутилась возле него со всякой мелочевкой вроде потиралец и кувшинов с водой. В обычное время такое угодничество пришлось бы ему по душе, как и сама девушка.

– Услада! – цыкнула Велемира на свою подопечную из-за плеча Трувора. Княжна пока не позволяла себе расслабиться и беззаботно вкушать яства. – Разуй глаза! – продолжала Велемира шепотом, когда племянница Бармы приблизилась к ней. – Ты все делаешь не так. Твоя задача – способствовать лучшему расположению князя. А не наоборот!

– Ну так я же…– заблеяла Услада неуверенно.

– Налей ему вина…– зашипела княжна, полагающая, что для наилучшего настроения князю достаточно лишь только вина. – И больше не плошай.

В этот момент Трувор шмякнул на стол свой опустевший кубок. Велемира бросила встревоженный взор на любимого. Он хранил молчание, с неохотой отвечая только на те вопросы окружающих, которые были направлены лично ему. Он не пытался заговорить с Рёриком или кем-то еще. И это обстоятельство беспокоило княжну. Ведь сделаться наместником – это еще полдела. Главное, суметь сохранить сей пост за собой. Для этого требуются усердие и хитрость. И, конечно, дружба князя.

– Ты не должен все время молчать, произнеси речь в честь своего великого брата, – на ухо Трувору трындела Велемира.

– Я не хочу ничего говорить, – ответил Трувор угрюмо.

– Надо. Ты должен, – настаивала Велемира. Она постоянно пыталась принудить его к чему-то. Иногда успешно, иногда безрезультатно.

– Государь, ты прибыл в добрый час! – речь взял волхв. Когда этот уважаемый человек поднялся, остальные гости смолки. – Вскорости мы отпразднуем Ярилу Вешнего. Присутствие в городе нашего заступника – добрый знак в Ярилин день! Ведь Ярило не только Победитель Скверны и Солнце, согревающее землю, но и покровитель всех воинов-защитников, то есть тех, кто бережет родные просторы от супостата. И нам отрадно, что с нами в этот день будешь ты вместе со своим братом и храброй дружиной, государь…Надеемся, ты не отвернешься от участия в празднике…Начнем мы со встречи утренней Зари и купания в целебной росе, благословленной Ярилой…Если есть у тебя какие-то печали и хвори, государь, то они мигом отступят после Ярилы Вешнего…

– Уповаю на это…– Рёрик сказал правду. Он был бы не против того, чтоб его печаль отступила. Весной обычно легко и радостно на сердце. Но только не ему и только не этой черной весной, отнявшей у него племянника и Диву. О последней он вспоминал все чаще даже против своей воли. – Я с радостью приму участие в этом важном празднике, посвященном Яриле, от которого, как я слышал, зависит урожай и сохранность скота…– согласился Рёрик.

– Какая распрекрасная весть. Нет ничего важнее единения князя с народом в молитве и святых обрядах, – восхитился волхв.

– Трувор, – прошипела Велемира на ухо любимому. – Ты слышал? Волхв упомянул и тебя. Что ты сидишь столь безучастно? Скажи же что-то…

– Я не знаю, что это за праздник…– ответил Трувор равнодушно.

– Он же объяснил – это мужской праздник: пастухов, землепашцев и защитников земли родной! – Велемира хотела, чтобы Трувор принимал участие в общей беседе, потому и взялась пояснить ему суть вопроса. – После купания в росе кто-то отправится в поля, кто-то за скотом ходить. В этот день надо будет обязательно поработать, не только плясать и веселиться. Пастухи будут обходить поля и читать заговоры перед первым продолжительным выгоном скота…Коров прежде, чем на луг выпустить, покормят хлебом, огладят зелеными и красными яйцами…Затем обвяжут пряжей и нитками. Потом проведут рогатых через ворота, где сперва бросят пояс…Коровы переступят через пояс и окажутся защищены Ярилой от волков…– по умению нагнать на человека тоску Велемира могла превзойти кого угодно.

– Государь, позволь слово молвить! – поднялся один из бояр. – Но не все праздники да песни. Есть у нас некая тревога…Избавил ты нас от разбойника Емельяна, да не один он пугает жителей. Боимся мы набегов с запада…

Боярин говорил много и долго, многие поддерживали его речь. Велемира слушала вполуха и лишь тогда вышла из задумчивости, когда услышала громкий голос Рёрика.

– Трувор займется этим в первую очередь…Так ведь? – вопросил князь.

– Да…– подтвердил Трувор, отказываясь давать более подробные ответы.

– О чем он спросил тебя? – Велемира накренилась над ухом любимого.

– Сказал стену вокруг города надобно построить новую, имеющиеся укрепления уже обветшали, – ответил Трувор, вздохнув.

– А эту стену, которая есть – рушить? – не поняла Велемира, не сведущая в войне и укреплениях.

– Нет, конечно. Зачем?..

Велемира хотела еще что-то спросить у Трувора, но тут Рёрик снова обратился к нему.

– Пойдем-ка…На березы поглядим, – неожиданно предложил Рёрик Трувору. За столом как раз поднялся гам, кто-то спорил о чем-то.

– Иду, – Трувор с готовностью последовал за князем.

На дворище было прохладно и свежо. Хоть Трувор и выпил много, но был по-прежнему трезв и грустен. Видимо, хмель не шел на забитую думами голову. Что до Рёрика, то он имел схожий настрой, хотя это было и незаметно для окружающих.

– Через несколько дней я покину Изборск. А за это время сделаю все, чтобы твою волю никто здесь сомнению не подвергал, – начал Рёрик неспешно. – Без меня ты должен быть внимателен. Я не хочу, чтобы история Годфреда повторилась с тобой.

– Я так виноват…– Трувор не думал сейчас о назначении. Он корил себя за то, что произошло с Годфредом, его угнетала былая размолвка с Рёриком, он скучал по Росе, которую никогда не увидит. Все было ужасно, несмотря на внешний успех.

– Да, – кивнул Рёрик, не глядя на Трувора. Он наблюдал за костром вдалеке, вокруг которого на бревнышках расселась дворовая ребятня. Наслаждаясь угощением и нежданной свободой, дети перешептывались, рассказывая истории про лешего, живущего в бору, обступившем детинец. Несмотря на поздний час, они не готовились ко сну – родители были заняты в связи с приездом важного гостя – так что можно и погулять.

– Но сегодня ты назвал меня братом, – Трувора не радовали почести без благоволения князя.

– Мы прошли немалый путь вместе. И я не сомневаюсь в тебе, Трувор, – Рёрик перевел взгляд с костра на своего нового наместника в Изборске.

– Но я не уберег Годфреда, – Трувор был очень расстроен.

– Это не только твоя вина, – покачал головой князь. Орм рассказал ему в подробностях, как и что происходило в те дни. Рёрик также знал о том, что некоторые гриди из тех, которые охраняли Годфреда в его последний день, в том числе и Альв, покинули Изборск, устрашившись наказания. А Трувор остался.

– Я постоянно находился с ним, как до этого с тобой, – сокрушался Трувор. – И только один раз я оставил его.

– Не сомневаюсь в этом, – Рёрик оглядел расстроенного Трувора. – Знаешь, я недавно понял, что больше всего прочего ценю в своих другах верность. Но не все оказались достойны моего доверия…– Рёрик не объяснил, кто подразумевается. Но у Трувора уже были догадки. – И все-таки я уверен, что ты мне предан.

– Клянусь, это так, – Трувор был счастлив слышать, что князь не разочарован в нем до конца.

– А я клянусь, что дорожу этим…– Рёрик разделял соратников на тех, кто помогает ему достичь его целей и на тех, от кого он ничего не желает получить, но может им многое дать.

– Ты же знаешь, я готов за тебя жизнь положить! – слова Трувора не были пустой бравадой. Он действительно восхищался своим грозным предводителем.

– И однажды ты уже спас мою собственную, тогда в Ютландии. Я об этом не забыл, – Рёрик посмотрел на Трувора по-доброму. Приятно, когда есть друг, с которым легко даже через время.

– Да я сам не понял, как получилось! Еле ноги унесли, хвала богам! – Трувор украсился своей открытой мальчишеской улыбкой. После этого он добавил более тихо, – Нег, если тогда я взболтнул лишнее о Вольне – не держи зла. Я не ради обиды…– Трувор помнил, что началом раздора послужили его слова о любимице князя.

– Да знаю я, – махнул рукой Рёрик. Речи Трувора вначале разозли его. И злился он долго. Но теперь они почему-то не вызывали у него переживаний. Впрочем, как и сама Вольна.

– Нег, я хотел спросить…А с Ладогой ты что-то думаешь? Может, пора нам уже валить Миронега…– Трувор не был кровожадным, он лишь напомнил, каким был изначальный план.

– Я тут подумал…Славный он паренек…Послушный вроде…Жалко что-то его стало…– Рёрик потёр нос, чтобы скрыть очередную улыбку.

– Ага, мне тоже…– признался Трувор. – Может, женить его на ком-то?

– Да на ком же? У меня не осталось ни одной княжны, – пошутил Рёрик.

– Ха-ха, теперь видишь, девицы тоже иногда могут быть полезны, – рассмеялся Трувор. – А впрочем, Ладога на что нам сдалась? Ладно еще тогда, егда надо было где-то залечь, а теперича…Волочить ее за собой…Защищать…

– Важна не столько сама Ладога, похожая больше на груду обугленных бревен, чем на город, сколько Волхов, – задумался князь. Он всю свою жизнь провел в море. И теперь ему была важна близость воды. К примеру, в Изборске он бы умер от тоски. Но дело не только в тоске. А в том, что Волхов был особой тропой, ведущей сквозь заболоченные леса и непроходимые чащи от самого Ильменя до Ладожского озера. – По сути, Ладога – это единственная возможная гавань, где могут останавливаться морские суда в начале речного пути к Византии…И потом, там много наших…Будет неразумно не воспользоваться этим обстоятельством. Хоть где-то у нас есть сторонники, – оскалился князь. – Я не хочу терять связи без особой причины.

– Может, там столицу этих земель устроить? – озарился идеей Трувор.

– Нет, Ладога не годится. Часто нападают на нее…Я не хочу каждую ночь готовиться к обороне…Какие бы стены мы ни строили, потери при защите все равно будут. Не нужно нам этого. Пора поберечь людей…

– А как же тогда поход на Белое озеро? Если беречь людей…– запутался Трувор.

– Ну…Я пока в раздумьях, – Рёрик загадочно улыбнулся. Дива еще вначале их совместного жития каким-то чудесным образом за невероятно короткий срок растратила огромные суммы из казны. И это заставило его задуматься над другим возможным способом получения понравившихся земель. – Знаешь, я тут поразмыслил…Необязательно приходить в город и громить его вместе с жителями и постройками. Можно сочинить более дешевый и милосердный способ…– усмехнулся Рёрик шутливо.

– Я что-то не узнаю тебя, мой князь, – улыбнулся и Трувор. – Такой добрый стал.

– Да ладно, – махнул рукой Рёрик, который и сам себя порой не узнавал.

– Они с Ладогой рядом…Может, одной Ладоги достаточно нам? Или нет?!

– Сам не знаю. Но думаю, что Белое озеро запрет дорогу на Итиль, то есть в хазары…Но главное сейчас не это. Мне нужно, чтобы ты был внимателен здесь – Изборск важен для нас. Отсель мы можем наблюдать дороги с запада…А также водный путь через Чудское озеро и Великую…

– Не переживай, мой князь, я тут глаз не сомкну, – кивнул Трувор. – Я тут кое-что слышал…Оскольд и Дир собираются на Царьград…От твоего имени…

– Не совсем так. Они идут в Киев. О Царьграде объявили нарочно.

– Ужели ты их отпустишь? Они ведь заберут с собой часть людей! Да к тому же не верю я им что-то…Как хочешь это назови, чутье…

– И я им не верю, – кивнул Рёрик. – Но многие поддерживают их начинание. Не хочу раскалывать знать на два враждующих стана. Пусть идут.

– Да как ты можешь их отпускать? – вознегодовал Трувор.

– Не всегда мы можем удержать людей возле себя. И не всегда можем заставить любить нас…

– Ты сейчас про Оскольда и Дира?!

– Ахаха…– Рёрик не ответил на вопрос Трувора.

****

Велемира доедала щучью голову, когда к ней неожиданно подсел Барма. Глава вече был чем-то очевидно озабочен. Он начал негромким голосом, дабы никто не услышал их беседы.

– Я вижу, что опасения наши были напрасны…– вступительное слово Бармы выражало радость оттого, что Трувор не только не был разжалован, а даже, наоборот, занял ответственный пост.

– Боги заступились за нас, – кивнула Велемира, укладывая рыбные хрящи и косточки на край миски.

– Однако…Как же наш уговор?.. – напомнил Барма.

– Уговор? – на лице Велемиры выразилось недоумение, которое она запила водой с медом.

– Я сделал так, как мы условились. От лица вече я похвалил Трувора и его умелое руководство дружиной. Вероятно, именно мое слово способствовало выбору князя…– заострил внимание Барма.

– Раз государь посчитал Трувора достойным этого высокого поста, то, значит, он достоин…

– Разумеется, достоин, – согласился Барма. – И теперь, егда все уладилось…Я тревожусь за еще одно наше общее дело…– напомнил глава вече. Но Велемира сделала вид, что не понимает, о чем речь. – Услада…

– Ты сдержал слово, – Велемира вытерла рот краем рушника и развернулась к Барме. – Но и я не отказалась от своего. Благодаря моим усилиям, твоя племянница была возле нашего князя. Она встречала его вместе со мной и Трувором. Я доверила ей держать каравай: как ты знаешь, весьма почетное поручение. Я позволила ей сопровождать князя и развлекать его дорогой. И даже теперь я устроила так, что она все время была рядом с ним. И что же? – картинно задалась вопросом Велемира. – Я растолкую. Она его не заинтересовала…

– Но почему? – Барма не сводил глаз с Велемиры, словно она на все знает ответ.

– Причин может быть много. Но одна из них нам уже очевидна – твоя племянница не проявила достаточного рвения. Ей следовало трудиться над тем, чтоб привлечь к себе внимание. А она была незаметна и безучастна. Тебе надлежало объяснить племяннице, что он не станет с ней копаться. И она должна устроить все сама!

– И что же теперь? – Барма был расстроен вконец. – Велемира, что делать?

– Не знаю. По-твоему, дорога к сердцу владыки так проста? – хмыкнула Велемира, невольно вспомнив свои прошлогодние усилия. – Одно явно. Услада все содеяла неправильно. Ей надобно было усердствовать. Быть приветливой и ласковой. А вместо этого она наливала ему вина с таким изнеможенным ликом, как будто совершает подвиг!

– Я поговорю с ней…– постарался все исправить Барма.

– Уже поздно. Подходящие моменты упущены. Не трудись, – теперь, когда Трувор стал наместником, Велемире был больше не нужен Барма и его покровительство. Что теперь этот боярин может такого, чего не сумеет она?

– Княжна…– Барма даже дотронулся до рукава Велемиры.

– О, небо…– нарочито раздраженно вздохнула Велемира. – Боги не дают тебе второго шанса…

****

Велемира вышла на улицу, дабы проследить за тем, как устраиваются спальные для гостей. Завечерело, и скоро многие захотят почивать.

– Горазд, вы подготовили одрины? – позвала приказчика Велемира.

– Я за двором надзираю. Что в избах делается – не моего ума дело… Это надо у Домны запрашивать…– приказчик поспешил скрыться от взыскательного ока княжны.

Велемира недовольно фыркнула и уже собиралась отправиться искать старую строгую домоправительницу, которая еще при Изяславе следила за всеми горничными и прочими домашними слугами. И тут Велемира увидела бредущего неторопливой походкой по дорожке Орма. Тиун до сего момента отсутствовал на празднике.

– Опаздываешь, – ущипнула Велемира, которой так и хотелось сегодня каждого поставить на место. И правда, не явиться на званый пир считалось дерзостью, как и опоздать на него. А тиун запоздал существенно!

– Я не могу опоздать. Мне позволено пребывать в самостоятельности. Хочу иду, хочу не иду, – сообщил Орм заносчиво.

– Пригорок в низине, который возомнил себя высокой горой? – под шутливым соусом Велемира преподнесла истинное оскорбленное. Она не забыла, как была вынуждена унижаться, умоляя его повременить с отправкой кляуз в Новгород. Ей даже пришлось подкупить его, еще и упрашивая принять подарок в обмен на краткосрочную задержку почты.

– Второй человек после князя…– поправил Орм.

– Уже нет, – напомнила Велемира, намекая не превосходство Трувора.

– Я бы на твоем месте сохранял бдительность, – посоветовал Орм, который в действительности задержался не потому, что полагал себя важной персоной, а так как выполнял княжеское поручение. Но дразнить Велемиру да и вообще окружающих ему нравилось. Даже тогда, когда он в целом бывал согласен с общим мнением, то продолжал приводить доводы, лишающие общество единства и сеющие раздор. При этом он был лишен всяческих внутренних противоречий: его ничто не беспокоило, он ничего страстно не желал и ему всего хватало. Просто он был таков: вечно выражал некое неодобрение, замаскированное под заботу или опасения о деле.

– Что это значит? – не поняла Велемира, но тон тиуна ей не понравился.