Глава 2. Мститель

Уже не первый день в Изборске моросил дождь холодный и промозглый. На улице было зябко, солнце не выглядывало даже по утрам. Долгожданное лето словно отвернулось от города, а за его спиной резвились ветра, со свистом пронизывающие до самых костей. В домах топили печи, чтобы прогнать сырость и неприютную грусть, подкрадывающуюся к понурым жителям, уставшим от непогоды.

Ненастье порой успокаивает и располагает к размышлениям. Вот и Вешняк сегодня был задумчив. Он почти не замечал собственной жены, которая сидела напротив него за столом и вышивала, что-то рассказывая ему. Иногда он отвечал ей, но чаще молчал. Она давно привыкла к тому, что ее супруг много времени посвящает делам родного города. Что и понятно. Ведь глава вече Барма не отличается особенным рвением. Он старается нравиться новому правлению, порой в ущерб интересов земляков. Была же год назад история с варягом Торваром, который убил на рынке продавца за то, что тот продал коня не ему. Кроме торговца пострадало еще несколько человек. А когда приспели за помощью к Барме, он всячески отлынивал от решительных действий. Тогда воззвали к Вешняку. И он не отказал. Пошел с народом за правдой к наместнику, коим в те дни был Годфред. На деле выходит, что главный среди бояр и пользующийся доверием не Барма, а Вешняк.

Глухой стук в дверь едва пробился через гул дождя и ветра, нарушив покой дремлющей горницы. В этом доме вообще всегда было тихо – ни детских криков, ни беготни, ни суеты.

– Кто же это? – озадаченная жена Вешняка отложила рукоделие, собираясь двинуться в сени. В такую погоду никто на улицу не выходит.

– Я сам, – остановил Вешняк супругу. На его высоком лбу прошла борозда, вызванная сосредоточенностью.

– Ты ждешь кого-то? – сдвинула брови женщина, наконец, догадавшись, отчего ее муж серьезнее обычного.

Вешняк не удостоил жену ответом. Вероятно, он просто не расслышал ее слов. А может, не хотел, чтобы за первым вопросом последовали другие. Ведь так часто бывает. И лучше иногда промолчать, чтобы позже не пришлось ничего объяснять.

На крыльце стояло двое мужчин, изрядно промокших под дождем. Благо, на них были широкие плащи, защищающие остальной костюм от сырости. Одного из них Вешняк знал – сосед и друг по имени Буян. Второй, одетый неприметно, был Вешняку незнаком. Обычно боярин не впускал в дом чужих, но Буян не приведет к этому порогу дурного человека.

Отряхнувшись в сенях от капель дождя, вечерние гости проследовали в избу. Вешняк запер дверь, предварительно оглядев улицу. Войдя в горницу, он также затворил и ставни, словно желая, чтобы никто не помешал этой встрече.

– Голодны? – перво-наперво спросил хозяин дома, а его жена застыла в ожидании ответа. В печи томился горшок с гороховой похлебкой, приготовленной старой служанкой. Горох давно разварился, мясо стало мягким, а коренья отдали свои ароматы – получился сытный и вкусный ужин.

– Нет, – Буян отрицательно мотнул головой. После чего указал на своего спутника, представив его Вешняку. – Это и есть Водим, про которого я рассказывал тебе. Прибыл сегодня…

– Рад знакомству, – тот, кого назвали Водимом, снял капюшон со своей курчавой головы.

– Ступай и отдохни в клети, – повелел Вешняк жене.

Хоромы боярина был просторными. К теплой горнице примыкали разные пристройки. В клети располагались светлые летние спальни, в подклети – полные кладовые и комнаты для прислуги. В нарядно отделанной повалуше, увенчанной затейливым восьмискатным шатром, принимали гостей и обедали. В этом доме даже сени, отделявшие крыльцо от жилых помещений, были значительных размеров – в них стояли бочки, сундуки и корзины с добром и припасами. Широкое крыльцо переходило в навесы, под которыми кучковались столы и лавки для посиделок на свежем воздухе. Облик жилища говорил о зажиточности хозяина. Кажется, такой человек должен быть доволен своей судьбиной, не испытывая в чем-то недостатка и не ощущая тревог.

Жена Вешняка уставила на мужа вопросительный взгляд, исполненный протеста. Однако боярин даже не смотрел на нее.

– Снимите ватолы и повесьте у печи, так быстрее высохнут…– обратился хозяин дома к гостям.

– Я не уразумею…Вешняк, что ты опять вздумал? Ты же обещал…– вдруг неожиданно плаксиво затянула хозяйка дома.

– Я сказал, оставь нас, – уже более сердито повторил боярин.

– Я не хочу, чтобы…– начала женщина, недоверчиво оглядев пришельцев.

Боярин взял жену под локоть и молча повел ее в клеть. Он не любил, когда она прилюдно возражала ему. Но она поступала так всегда. И даже сейчас она продолжала говорить громко, хотя он меньше всего желал, чтобы его перепалка с женой оказалась на виду у чужих глаз. Ведь нет ничего более оскорбительного для делового мужчины, чем непослушание жены.

– Сиди тут и не вздумай выходить, – повторил Вешняк свое указание, проводив супругу в клеть.

– Этот дом не должен стать прибежищем для бродяг, – возразила жена.

– Бояна, если ты высунешь свой нос, то в следующий раз я буду принимать своих гостей в другом доме…– погрозил Вешняк сердито.

– Ты и так все свое время проводишь в «другом» доме, – упрекнула жена. – А сюда приходишь только тогда, когда тебе нужно собрать каких-то проходимцев!

Вешняк ничего не ответил. Потому что она права. Этот дом – его лицо. Здесь степенная жена, известная всему городу. Они вместе с юности. Невесте было двенадцать лет, а жениху пятнадцать, когда родители вздумали их поженить. Бояна происходила из знатной семьи, считалась завидной невестой с изрядным приданым. Правда, в то время она всегда была под замком, и никто не мог видеть ее, тем более жених. После сватов в семью невесты была отправлена смотрительница, в обязанности которой входило вместо жениха познакомиться с будущей женой: поговорить с ней, обнаружить в ней ум, исключить косноязычие и прочие недуги. Смотрительницу приняли со всей широтой, однако невесту звать не захотели: дескать, благородную дочь отдают в жены, а не кобылу на рынке продают. И все-таки смотрительница настояла хоть на мгновение увидеться с девушкой. И получила согласие. Заглянув в светлицу, она увидела прилежную девицу, сидящую на скамеечке и занятую рукоделием. Едва успели они перемолвиться, как встречу объявили оконченной. Но и нескольких слов хватило, чтобы сделать вывод: невеста воспитана, ее речь благоразумна. Жаль только, что лицо ее во время беседы прикрывал полог. И это есмь риск. Была же история, как точно таким же образом сосватали кривую невесту жениху, на один глаз слепую.

При сговоре Бояны также не присутствовало: от ее имени выступали родители, а ее сестра вручила Вешняку подарок от лица его будущей жены. Строгие правила были обусловлены особым положением невестиной семьи, требующей соблюдения приличий. А юному Вешняку уж очень хотелось на невесту поглядеть. Много раз он искал с ней встречи, но не так-то просто было увидеть ту, которая всегда скрыта от глаз посторонних. Упрямый с детства, он никак не хотел заключать союза, не увидев лица своей будущей жены. Обычно желания невесты и жениха не волновали строгих родителей, но на сей раз Вешняк добился своего: ему было обещано, что он увидит свою невесту, когда ее провезут в повозке по дороге мимо окон его дома. Вешняк сидел у окна полдня, чтобы не пропустить долгожданной встречи. И наконец, вдали показалась повозка. Лошади бежали трусцой, оставляя Вешняку мало времени для того, чтобы разглядеть суженую. Но, о чудо, возле дома жениха будто подул ветер, сбросив ненадолго с лица невесты таинственный полог. Вешняк был рад увидеть красивую девушку с голубыми глазами и румяными щечками. Определенно, внешне невеста была пригожа, и Вешняк больше не упрямился.

И все же не зря ее столь усердно скрывали: имелся у нее серьезный недуг – она хромала от рождения. И хромала сильно. Опечалился тогда молодой муж, почувствовав себя обманутым. В мыслях он уже похоронил свою дальнейшую семейную жизнь. Однако хоть и кривы сани, да едут прямо. Молодая жена оказалась добра, смышлена и терпелива. И однажды Вешняк обнаружил, что влюблен в свою супругу, обладающую множеством достоинств. Так они и прожили немало лет в согласии и любви. Вот только не обзавелись детьми: болезнь жены не позволяла ей выносить плод, поскольку искривление костей, видимо, присутствовало не только в хворой конечности. И как-то так сложилось, что со временем у Вешняка появилась вторая женщина, не менее ему необходимая, чем первая. У них теперь и дети совместные имеются, которых он любит. Не такая уж это редкая история. Ведь случается, что один человек не в силах дать другому все, что тому нужно. Кто-то может жить, довольствуясь имеющимся, но кому-то всегда нужно больше. Больше внимания, больше любви, больше красоты, больше хлопот.

Захлопнув за собой дверь, Вешняк оказался вновь вместе со своими гостями.

– Твоя жена беспокоится, как бы ты ни влез в какое-нибудь мутное дельце, – усмехнулся Буян, развешивая промокший плащ на протянутую от стены к стене пеньку у печи.

– Я не ввязываюсь ни во что недостойное…– ответил Вешняк.

– Однако то, что мы пришли обсудить, иначе, как заговором, не назовешь, – пожал плечами Буян, усаживаясь на лавку.

– Теперь спасение родного города граничит с преступлением? – задался вопросом строгий хозяин дома.

– Мы вынуждены встречаться по темноте, словно разбойники, – заметил Буян. – Но вернемся к главному. Это Водим, и он с нами, – Буян указал на своего молчаливого спутника. – И кстати, он уже немало потрудился для нашего общего дела.

– Буян рассказывал о тебе, Водим. Он восхищен твоей храбростью и предприимчивостью, – Вешняк протянул загадочному гостю ладонь в знак знакомства. – Рад, что наша встреча, наконец, состоялась.

– Я тоже рад, – Водим пожал руку боярина. Открытая длань – признак доброхотных намерений. Ладонь, в которой нет оружия, благожелательна. Что до руки Вешняка – она крепка и уважительна. Ему можно доверять. Он, кажется, не размазня и не отступит в решающий момент. – Скажу без обиняков. Я, истинно, с вами и всеми теми, кто недоволен Рюриком. Но я не люблю пустых бесед. Ежели что не по мне, то я привык действовать.

– Наши ряды ширятся, – заметил Вешняк довольно. – Я всегда служил собственному народу, заботился о городе и не помышлял ни о чем ином. Но вот как повернулось.

– Я и сам не помышлял, доколе варяг не убил моего брата, – раскрыл Водим. – Вороги заполонили наши земли, привезли сюда семьи и живут здесь, как хозяева, забыв о наших слезах. И я вздохну спокойно лишь тогда, когда отомщу за Пересвета и всех тех, кто пал от их рук.

– У вас с Буяном много общего. Он такожде потерял родного брата по вине варяга…– Вешняк устроился на лавке и предложил гостям расположиться напротив себя.

– Не только у нас двоих много общего…– Водим уселся на скамью рядом с Буяном. – Ведь если недовольных было бы всего двое, то я бы не сумел собрать множество людей, готовых нас поддержать. Я знаю, что Буян пытался убить подлого чужака, но у него ничего не вышло. Ведь так, Буян? – Водим оглядел друга.

– Так. Пытался, – согласился Буян. – Но меня преследовали неудачи. Сперва я много дней выслеживал его. Все хотел подстеречь где-нибудь одного. Но он всегда с гридями. Они не оставляют его ни на миг. Тогда я вспомнил о том, как избавились от Годфреда, – на этих словах Буян оглядел Вешняка. Кто именно злоумышлял против племенника Рёрика, было до сих пор неизвестно. Многие думали, что женщина, которая убила его, имела на то собственные причины. Но некоторые считали иначе – она лишь убийца, кем-то подосланная. – Но из задуманного мне не удалось ничего. Я не смог подобраться к нему.

– Случай еще, может, и представится, – кивнул Вешняк. – Но не так просто сокрушить этого злодея, даже подступившись к нему. Я не заблуждаюсь во мнении, что он обычный человек, которого можно одолеть с наскока. Этот лиходей слывет искусным воином. Я не предпринимал бы подобных попыток, почти обреченных. Наш замысел еще опаснее. Но в трудном деле нет легких путей.

– Не будем пускаться в бесцельные рассуждения, – предложил Водим, который избегал праздной болтовни. – Ясно, что он не какой-то чахлый паренек. К тому же он под охраной, и добраться до него непросто.

– Ты прав, – согласился Вешняк. – Водим, я долго ждал нашего знакомства. И теперича хочу знать, чего ты успел добиться за все это время. Поведай нам.

– Я побывал в Новгороде, у Белого озера, а также в землях далекой Фризии. Везде я встретил единодушие, сплачивающее против пришельца, – повествовал Водим. – И знаете почему?

– Почему? – одновременно задались вопросом Вешняк и Буян.

– Потому что он везде чужак. Пришедший из неоткуда, – ответил Водим. И правда, никто не мог утверждать доподлинно о происхождении князя Новгорода, окутанного пеленой тайны. – Он хочет найти себе дом. Но пусть не ищет его в наших землях.

– Буян сказал, у тебя есть замысел, равного которому никогда не звучало, – напомнил Вешняк. – В чем он заключается?

– Он заключается в том, что мы поднимем народ и свергнем Рюрика, – коротко ответил Водим.

Воцарилась тишина. На лице Вешняка проступило разочарование. Он ждал большего от прославленного Водима, о котором давно наслышан от своего соседа.

– Это не все, – усмехнулся Водим, прочтя мысли хозяина в его глазах. -Одновременно с этим взбунтует и Изборск, где княжит его брат – Трувор. Убьем Трувора! – решительно обозначил Водим. – Пусть князь Рюрик почувствует то же, что пришлось однажды испытать мне…– взгляд Водима застыл на бревенчатой стене избенки. И лишь когда в углу зажужжала муха, он вышел из задумчивости. – У Белого озера оставлен наместник – его мы такожде свергнем. Таким образом, варяг лишится всех своих владений и собственной жизни в одночасье.

– Речь идет о чем-то повсеместном, охватывающем все земли, подвластные Рюрику, – пояснил Буян, видя, что слова Водима остались непонятыми.

– Что ж, все вроде ясно, – отозвался Вешняк шутливо. – Как, собственно, ты себе все это воображаешь, Водим? Возможно ли провернуть все это да к тому же в «одночасье»?

– Есть определенные люди, которые готовы выступить со мной в означенный день, – ответил Водим.

– И что за люди? Сколько их? Кто они, вообще, такие? Есть ли среди них воины? – Вешняк недоверчиво заложил руку за руку. Отчего-то гость пока не внушал ему доверия, видясь поверхностным.

– Не стану перечислять тебе поименно каждого. Среди них горожане, купцы и даже волхвы…

– Волхвы? – удивился Вешняк. – Не могу представить себе, чтобы хитрые ведуны поддержали нас…

– А тебе и не нужно. Придет день, и ты увидишь все сам, – пообещал Водим. Его речь была скупой, но выражала уверенность. И эта уверенность вне зависимости от желания окружающих постепенно передавалась и им.

– Купцы, горожане, воины – возможно. Но волхвы…Нет. Они всегда пасутся вдали от неприятностей. А наша задумка граничит с оными весьма тесно…– засомневался Вешняк.

– Сам я родом из Новгорода…– начал Водим. – Имеется там пара ревнителей, истовых и смелых. Ягила и Умён. Они знают, кто есмь князь Рюрик и как он оказался во главе семьи, зовущейся Новгородом. Кроме того, Ягила не простой какой-то служитель Велеса, коим кажется неопытному взгляду. Яркие одежды, упитанность и улыбка делают его с виду безобидным и забавным. Но на самом деле он все равно что отец всех верующих…

– Если память не изменяет мне, самый старший и умудренный из всех волхвов в Новгороде – Веда. И таким образом, твоего Ягилу с трудом можно назвать отцом всех верующих, – вывел Вешняк.

– Веда – трус и приспособленец, – отрубил Водим, желая прекратить обсуждения того, что казалось ему очевидным.