Цитаты из книги «Все мы смертны. Что для нас дорого в самом конце и чем тут может помочь медицина»

если способности человека ограниченны – будь то по старости или из-за болезни, – а мы хотим сделать его жизнь лучше, то, как правило, стоит обуздать свои чисто врачебные порывы и отказаться от попыток во всех случаях вмешиваться, все контролировать и пытаться исправить.

Болезнь и старость пугают нас не только тем, что чреваты неизбежными потерями, но и перспективой оказаться в изоляции. Когда человек осознает, что жизнь его конечна, ему нужно совсем немного. Ему уже ни к чему богатство. Он не стремится к власти. Он просит лишь об одном: дайте мне, пока возможно, самостоятельно писать историю своей жизни в нашем мире, принимать решения и поддерживать связи с окружающими в соответствии со своими собственными приоритетами

Желания, заботы и тревоги у нас все время разные. Но что бы ни случилось, мы хотим сохранить свободу формировать свою жизнь в полном соответствии со своим характером и своими ценностями. Вот почему чуть ли не самая страшная пытка для нас – когда предательство тела и разума грозит стереть нашу память и нашу личность. Все мы смертны, и нам приходится неустанно сражаться за неприкосновенность собственной жизни – за то, чтобы нас не унижали, не пытались подчинить, не размывали наши границы, не лишали нас связи с тем, кто мы есть и кем мы хотим быть. Болезнь и старость и без того сильно осложняют для нас эту битву.

с каждым человеком получается по-другому

Зато здесь были дети. На той же территории, что и “Ньюбридж”, располагалась частная школа (от дошкольного обучения до восьмого класса), и два учреждения установили тесные дружеские отношения. Те из обитателей “Ньюбриджа”, кто сохранил достаточную самостоятельность, работали в школе библиотекарями и репетиторами. Когда в школе проходили Вторую мировую войну, то на уроки приходили ветераны, своими глазами видевшие все то, о чем было написано в учебниках. Школьники тоже каждый день забегали в “Ньюбридж”. Малыши ежемесячно устраивали там какие-нибудь праздники, выставки рисунков или поделок, музыкальные концерты. У пятого и шестого класса здесь проходили уроки физкультуры – совместно с обитателями “Ньюбриджа”. Учеников средних классов учили работать с теми, кто страдает деменцией, и они принимали участие в программе шефства над здешними старичками. Не раз и не два детям и старикам удавалось крепко подружиться. Один мальчик, друживший со стариком, у которого была болезнь Альцгеймера в тяжелой степени, даже выступил с речью на его похоронах.

Она сказала, что в феврале ей исполнится сто. – Это потрясающе! – воскликнул я.– Это старость, – возразила Рода.Я рассказал ей, что мой дед дожил почти до ста десяти.– Боже упаси, – фыркнула Рода.Еще несколько лет назад она жила в своей квартире. “Я была так счастлива. Это была настоящая жизнь. Я жила как полагается нормальному человеку: у меня были друзья, мы играли в игры. Кто-нибудь садился за руль, и мы ехали кататься. Я жила”. А потом – воспаление седалищного нерва, падение, снова падение, постепенно подступающая слепота. Роду отправили в дом престарелых – не в “Ньюбридж”, в другой, – и это был просто кошмар. Ей пришлось отказаться от почти всего своего имущества – и от мебели, и от безделушек, – и она оказалась в двухместной палате со строгим распорядком и распятием над кроватью: “Но я, знаете ли, еврейка и, увы, не смогла оценить этого по достоинству”. Рода провела там год и теперь все повторяла: “Никакого сравнения с тем, что здесь. Никакого сравнения. Полная противоположность”.

Медицина узколоба. Медицинские работники ставят целью восстановить здоровье, а не поддержать душу. И все же – грустный парадокс – мы решили, что именно медики будут во многом определять, как нам прожить последние дни.

человеку лояльность. Она не всегда делает человека счастливым, а иногда даже становится весьма болезненной, но всем нам необходима преданность чему-то большему, чем мы сами, иначе жизнь станет невыносимой. Без этого мы руководствуемся лишь нашими желаниями, а они мимолетны, капризны и неутолимы и, в конце концов, не приносят ничего, кроме мучений.

Попугайчики его вытаскивали. По мнению Билла Томаса, это наглядное подтверждение его гипотезы о том, что могут дать человеку другие живые существа. Вместо скуки – непредсказуемость. Вместо одиночества – компания. Вместо беспомощности – возможность о ком-то заботиться.

Томас заметил, что был какой-то восхитительный парадокс в том, чтобы раздавать сахарные косточки с тележки, на которой когда-то развозили тонны нейролептиков.