Глава 4. Труппы лунных фаз

На следующий день я снова пошла в Театральный Кружок, встретившись с Кэт. Приятельница была в полном восхищении:

– Вчера я там сидела до вечера! Мне так понравилось!

– И чем же ты занималась? – спросила я.

– Просто общалась. Мы обсуждали сценарий пьесы, которую там скоро будем ставить, – похвалилась Кэт.

– Что за пьеса? – спросила я.

Мы как раз во время этой беседы шли по дороге к Сэкон. Кэт накануне призналась, что все её мысли заняты только этим Детским Театральным Кружком. Столько впечатлений сразу не каждый смог бы выдержать.

– О, она по сценарию очень малоизвестного спектакля, – ответила уклончиво Кэт.

– Кэт, а тебя подвергали там испытанию, прежде чем зачислить в так называемую Группу Первой Четверти? – задала я вопрос, который хотела задать вчера.

– Испытанию? – задумалась Кэт. – Ну… не уверена, просто со мной долго общалась Мата, потом Теслиция. И они сказали, что я подхожу. Это вполне нормальная процедура, если учесть, что в этом Театре далеко не простые люди занимаются.

– О чём они тебя спрашивали?

Ответ Кэт меня несколько обескуражил:

– Ой, а я уже не помню.

– Но ведь это было вчера! – напомнила я.

– Клот, разве это так важно? Главное – нас приняли как своих! – беспечно заявила Кэт.

Когда мы подошли к 67-му дому, нас также встретил мрачный подсобный подъезд и крутая ниспадающая лестница. А за заветной металлической дверью – свет и уют. Я отметила, что замок на двери самый заурядный – в случае чего можно легко вскрыть.

Маты Сонко не было. Зато за её столом сидела моя вчерашняя знакомая, Мари. Она улыбнулась нам, поздоровалась и обратилась к Кэт:

– Тебя уже ждут в костюмерной!

– Да, Клот, я побежала к своим! Пока, желаю приятно повеселиться! – довольная Кэт умчалась через прямую дверь.

– Что тут намечается за постановка? – спросила я у Мари.

– Это у группы Маты, – пояснила она. – Тебя закрепили за Теслицией.

– Кто закрепил? – не поняла я.

– У нас три группы. Группа Новолуния, за неё отвечает Теслиция, Группа Первой Четверти – это группа Маты, и Группа Полнолуния – за неё отвечает Айзек Никома.

– А есть группа Третьей Четверти? – поинтересовалась я.

Мари долго и пристально посмотрела на меня и произнесла тихо:

– Есть. Это группа Учителей. Тебе лучше поскорее присоединиться к своей группе, стать с ней единой. Потому что тот, кого ни к кому не присоединили, может назначаться Зрителем.

– Зрителем? Если б я хоть чуть-чуть понимала, что это значит, – призналась я, не решившись задавать вопрос. Ведь чем больше я задаю вопросов, тем больше их возникает.

Я направилась в левую дверь, где располагалась комната с роялем. Там я рассчитывала застать Мирабеллу и поговорить с ней. Но девушки там не было. Из туалета вышли вчерашние знакомые пареньки, Тед и Бенедетто, они поздоровались со мной. Атмосфера здесь отличалась размеренностью, неспешностью, никто никуда не торопился, не нервничал и получал удовольствие от такого «отдыха», совмещённого с творчеством. Лица Теда и Бенедетто сегодня мне показались вообще осоловелыми.

Я зашла в туалет. Меня манила та самая кабинка, где я вчера обнаружила дверь. Поскольку в туалете никого не было, я приступила к более дерзкому домогательству этой двери. Принялась сильно дёргать за ручку, пытаясь открыть. Дверь заперта и открывалась «на себя».

Но я скоро оставила своё хулиганское занятие – ведь могло оказаться, что дверь я выломаю, и мне придётся кому-то объяснять, для чего я это сделала. Ответ мой был бы банальнее некуда: мне хотелось посмотреть, что там за ней. Я вышла из туалета и наткнулась на старика.

Старик первым заметил меня, он вперился в мою физиономию огромными серыми глазищами. Был он лысым, щуплым и весь в морщинах, сгорбившимся, и носил пиджак и брюки, в чём-то замызганные – то ли в краске, то ли в еде. Столь колоритный персонаж поверг меня в ступор от неожиданности, и я остановилась как вкопанная. Более того, гипнотический взгляд старика внушал, что я что-то натворила, и мне полагалось наказание. Я стала судорожно придумывать про скрытые камеры в туалете, которые зафиксировали мои попытки открыть дверь.

– Ты, девочка, откуда? – спросил старик требовательным скрипучим высокомерным голосом. Слово «девочка» в его интонации звучало равнозначно слову «козявка».

– Я… – начала я.

– Почему ты шатаешься по нашей территории? Кто тебя сюда пустил? Кто разрешил тебе шляться где попало? Ты сюда с кем пришла? – старик медленно двинулся на меня.

– Я… это… в группе…

– В какой группе? – спросил старик, остановившись.

Вдруг сзади него открылась дверь, и в комнату с пианино вошёл мальчик, которого я, кажется, уже видела вчера.

– Она в группе Новолуния. Сама Учитель Хануа зачислила её вчера. Её зовут Клот, – внезапно вступился за меня мальчик.

Я растерялась полностью. Но постаралась собраться, подумав о том, насколько чудные эти «театралы», весёлый люд со своими прибамбасами.

Старик кинул уничтожающий взгляд на мальчика, никому ничего не сказал, прошёл, горбатясь, мимо меня в туалет, и с грохотом закрыл за собой дверь.

– Это господин Дублин, он поддерживает здесь порядок и отвечает за хозяйство, – пояснил мальчик. – Вообще, старик с приколами, но иногда его заносит. Чем-то ты ему не угодила. Меня зовут Стив, если помнишь, я был вчера на занятии с Учителем Хануа.

И тут я вспомнила. Этот кудрявый светловолосый высокий мальчик сидел на первой парте и громче всех смеялся надо мной вчера. Он примерно мой ровесник.

– Чем же я ему не угодила? – потребовала я объяснений.

– Он иногда устраивает некоторые испытания для тех новичков, которые, по его мнению, их не пройдут, – ответил Стив. И тут же сменил тему: – Пойдём, я познакомлю тебя со сценарием, который мы будем ставить тридцатого августа перед Ночью Синей Луны.

– Ночь Синей Луны? – удивилась я.

– Если ты перейдёшь в Группу Первой Четверти, а затем – в Группу Полнолуния, тебе всё объяснят более подробно, – пообещал мой новый товарищ.

– Так чем отличается Группа Первой Четверти от Группы Новолуния? – спросила я, помня, что Кэт зачислили в другую группу. – Они что, соревнуются между собой, кто лучше проявит себя в постановке, кто лучше сценарий поставит и сыграет?

– Нет, – покачал головой Стив. – В чём-то ты права – разные способности и предназначения определяют, в какую группу тебя зачислят изначально. Тех, о ком ничего не ясно, зачисляют в группу Новолуния. Тех, кто точно станет одним из нас, – в группу Первой Четверти. Но все они должны рано или поздно попасть в группу Полнолуния.

Наверно, у них тут такая система градации мастерства, что-то вроде разноцветных поясов в каратэ.

Стив охотно взял надо мною шефство. Мы пришли с ним в одну из комнат, как я выяснила, в комнату Шитья. Она небольшая, тут стояло много шкафов, имелась примерочная за ширмой, в одном углу манекен, в другом – стол со швейной машинкой.

– Я сам состою в группе Первой Четверти, и Учитель Хануа поручила мне рассказать тебе некоторые вещи. Это наши правила. Прежде всего ты должна поклясться, что никому никогда не расскажешь про то, что ходишь сюда.

Ну и просьба. Очень странная!

– А почему? – удивилась я.

– Есть правила. И они не предполагают задавания вопросов. Они подразумевают их выполнение, – отрезал Стив тоном, в котором проскользнул металл.

– Но мне казалось, Театр Синей Луны ничего противозаконного не несёт, и… – я была в замешательстве, хотела возразить ещё какими-то доводами, но Стив быстро свернул эту тему:

– Никто, начиная с сегодняшнего дня, не должен знать про Театр Синей Луны. Это наша тайна. Это замысел Учителей. Никто не должен знать извне, что здесь находится, чем мы тут занимаемся, какие ставим спектакли и пьесы. Что рисуем, что шьём, что мастерим своими руками – всё это остаётся здесь и является нашим общим продуктом. Ничто отсюда нельзя выносить. Есть ещё правило, обязательное к выполнению: всё, что даёт любой из трёх Учителей, нужно брать. Отказываться нельзя. Того, кто нарушает это правило и не только это, а также и все остальные, ждёт наказание.

– Какое? – удивилась я.

– Исключение из Театра Синей Луны, – Стив представил это так, будто это было самой страшной карой в мире. – Начиная с сегодняшнего дня, наш Кружок закрыт. И мы начинаем тут занятия. Мы должны успеть подготовиться к ночи Синей Луны и помочь нашим учителям.

– Стив, извини за нескромный, может быть, вопрос – это мы сейчас с тобой пьесу какую-то репетируем? – удивилась я.

– Нет. Это я говорю тебе наши правила. Они установлены тут для всех. Сюда отныне никого нельзя приводить. Нельзя приводить родителей, друзей и так далее.

Я так и не уразумела – на каком основании, но спрашивать не стала. Стив сказал:

– Ещё мы должны беспрекословно слушаться Учителей. Дисциплина – прежде всего. Учителя заботятся, чтоб нам тут было комфортно. И я с ними согласен, что мы не должны вмешивать посторонних. Это наша среда, и мы тут сами себе хозяева. А вместе с Учителями мы сможем раскрыть в себе талант. Я говорил тебе о сценарии. Мы будем ставить пьесу. Там есть немало слов и немало ролей. Вот, возьми. Это текст, который к ночи Синей Луны каждый из нас должен знать назубок. Текст можно учить наизусть только здесь. Переписывать и уносить домой воспрещается. И вообще, дома воспрещается говорить о нашем Кружке. Дома можно и нужно только выполнять те задания, которые дают Учителя.

Стив подал мне листок, исписанный мелким почерком от руки. Синие чернила. Вполне разборчивый почерк. Но там была написана сущая бессмыслица!

…Хенема маруксин прао ганне уцфарток щенни хенема ракуп уцракуп…

– Это что? – удивлённо посмотрела я на своего «куратора».

– Слова роли для каждого. Эти слова ты должна выучить очень твёрдо. До автоматизма.

– А про что вообще эта пьеса? – удивилась я.

– Учитель Хануа скажет тебе. Когда ты дойдёшь до группы Первой Четверти. Кстати, можешь побыть с нами на занятиях. Они сейчас начнутся. Учитель Хануа будет вести. Ты пойдёшь?

– Да, конечно. Хотелось бы побывать.

И узнать, что тут такое творится, – договорила я уже про себя.

Окончив со мной конфиденциальный разговор, Стив привёл меня в Серый Класс. Там уже собирались ребята. Некоторых я видела вчера, в частности, я узнала приятеля Кэт – Алена, и ещё пару девчонок. Кэт, кстати, здесь не было. Ещё собрались дети, которых я раньше не видела. На столе лежали листки бумаги, ручки.

Едва мы сели вместе со Стивом за первую парту, вошла Теслиция. Такая же, как и вчера, в том же одеянии цыганки, только серьги другие, тоже из позолоты и крупные.

– Здравствуйте! – улыбнулась она доброжелательно. – Возьмите ваши листочки. И запишите тему по Теории сегодняшнего занятия – «Грим».

Затем началась лекция. Прямо как в школе. Сходство со школой усиливало то, что все покорно записывали то, что она диктовала. Диктовала она самую обычную информацию о том, что такое грим, для чего он применяется, какая косметика используется в театре, и так далее. При этом она внимательно смотрела за каждым из нас. Однако ребята вели себя отнюдь не как в обычной школе. То есть никто не шептался, не хихикал, не бросал друг в друга скомканными бумажками. Все покорно писали. Окончила вещать Теслиция минут через двадцать.

– На сегодня по теме грима всё. Я заберу у вас листочки, – Теслиция быстро прошла меж рядов парт и забрала у всех учеников то, что они писали. Она сложила это всё у себя на столике около доски.

– В конце лекции – традиционное упражнение-игра.

Взгляд Теслиции вдруг стал повелительным, даже демоническим каким-то. Она посмотрела пристально на меня. И хлопнула в ладоши. Потом ещё раз. Потом громко властно произнесла: