II. Кархародон

Дорога оказалась длинной – более двух с половиной часов в один конец. Мы решили ехать сегодня же, не откладывая. Если бедную девушку убили, расследование должно проходить в ускоренном темпе, каждая минута на счету. Ведь тот, кто лишил её жизни, также с каждой минутой всё чище затирает следы. Мы с Питом остро почувствовали, что вступили в битву с преступником, с его умом и хитростью.

В электричке я ещё раз просматривала распечатки, которые агент 003 выкачал из Сети. Сам Сыщик подытоживал:

– Вилла Рискони – очень старый дом, построен на холме в 1888 году. То есть ему больше века! Стоит особняком к городку элиты и богачей Карридена. Почти со всех сторон окружён дремучим лесом. Этот же лес через два километра к северу примыкает к кладбищу. И в этом же лесу берёт начало речка Карри.

– Да, и вилла перестраивалась, меняла владельцев. Сначала это был маленький домик, но к концу двадцатого века, она разрослась чуть ли не в замок, – дополнила я. – Последняя владелица виллы, давшая ей имя – Лизавьетт Рискони, авангардная художница и маньячка. В 1988 году она совершила двойное убийство своей лучшей подруги Герании Шлейн и её мужа Нормана, утопив их в речке Карри. Она хотела сделать из их смерти шедевр, мистерию-буф, квинтэссенцию своего творчества. Но не успела скрыть улики, и спалилась: полицейские уже пустились по её душу. Она бросила дом и скрылась. По одной из версий уехала за границу, у неё было много любовников-иностранцев, которые спонсировали её работы.

– Ага, а по другой версии совершила ритуальное авангардное самоубийство в своём доме, где-нибудь в тайных комнатах, и её призрак там обитает вот уже четырнадцать лет. А ещё там же обитают призраки Герании и Нормана, неупокоившиеся, потому что художница хотела написать их портреты. Она была сумасшедшей, почище, чем иные сумасшедшие, с кем мы сталкивались на нашей практике! С тех пор, как она исчезла, и копы опечатали её дом, там никого не было. За невозможностью разыскать убийцу дело закрыли, оно превратилось в висяк. А дом стали бояться даже отпетые любители экстрима. Я читал на одном из форумов, что туда лучше не ходить, дом словно живой, и были случаи, когда на заходивших туда что-то нападало.

– Разумеется, мы должны проверить факты! – заявила я. – Факт – самая упрямая вещь на свете. Элиза фотографировала этот дом и рассматривала фотографии за несколько мгновений, как её якобы хватил инфаркт. С чего молодой преуспевающей девушке лазать по лесам и кладбищам и снимать старую развалину, где жила полоумная малярка?

– Маляркой я бы госпожу Рискони не назвал, – покачал головой Пит, не соглашаясь. – Ты же сама видела её репродукции. Хоть её никто не признал, она по-своему гениальна. В своих картинах и скульптурах она сочетала несочетаемое, изображала неизобразимое. Во всех красках, видах, ракурсах, позах и цветах, мыслимых и немыслимых. Она изобрела свой собственный стиль, смесь сюрреализма, авангардизма, андерграунда. Я думаю, что она пошла на убийство ради того, чтобы её заметили, чтобы стать знаменитой.

Я изогнула бровь:

– Что-то ты неровно дышишь в одинаковой степени и к мёртвым прекрасным двадцатилетним старухам, и к талантливым живописующим монстрюхам. Ты уж определись, кому отдаёшь предпочтение!

– О, конечно же, жизни! И нахождению разгадки! – поднял вверх указательный палец 003 и улыбнулся. – Кстати, маньячку звали Лизавьетт, а нашу жертву – Элиза. Возможно, тут что-то есть.

– Возможно. Нашу остановку объявили, Пит, выходим на следующей.

Дальше нам предстояло полчаса трястись в автобусе до самого Карридена, а потом – пешая дорога до этой самой виллы. Мы были не против прогуляться. Места настолько колоритные, радующие глаз пейзажи, пышущие зеленью, что в такой атмосфере даже дождевой червь может стать великим художником. Между кустарниками и деревьями притаились аккуратненькие домики почти как пряничные, церквушки, уютные магазинчики. Из шумного огромного мегаполиса мы попали в параллельный мир фэнтези. Так выглядел сказочный городок богачей Карриден.

Мы обошли его по нужной нам дороге и, сверившись с картой, устремились в сторону страшного холма.

Вначале мы прошли мимо магазина с товарами для дома и ремонта, потом очутились на маленьком мосту, переброшенном через речку Карри, узкую здесь. Солнце ещё высоко стояло над горизонтом, было жарко, но ветрено. Нам было приятно идти по таким замечательным местам, и не будь наши обстоятельства сопряжены с расследованием загадочного преступления, мы бы даже замедлили шаг, чтобы понаслаждаться вдоволь.

– Вот с этого моста Лизавьетт скинула их в воду. Геранию и Нормана Шлейнов. В полицейском рапорте значилось, что это было ночью и что она споила их вином со снотворным. Они были не в себе, вялые, и она их в таком состоянии уронила, а потом спустилась и держала их головы под водой, пока они не захлебнулись, находясь в полусне, – рассказывал Пит.

– Отсюда мораль: не пей вино с лучшей подругой, – заявила я поучительным голосом. – Я подозреваю, что Лизавьетт была либо влюблена в мужа Герании, либо завидовала её молодости. Самой Лизавьетт было тридцать лет, Герании двадцать, а Норману тридцать три.

– Как бы там ни было, прошло четырнадцать лет, и мы вряд ли тут сможем что-то расследовать, – вздохнул Пит.

Небольшая речка выглядела мирно. Я представила детишек-херувимчиков, играющих на мостике, пускающих кораблики. Совсем не вязалось, что здесь могло произойти столь жуткое коварное убийство. Пит добавил:

– Кстати, ещё. Про снотворное, или яд. Он воздействовал таким образом, что не должен был оставлять следов. Полностью выводился из организма, растворялся.

– А каким образом тогда детективы раскрыли это? – задалась я вопросом.

– Лизавьетт описала всё в своём дневнике. Она написала даже формулу этого снотворного. Дневник нашли в доме, как главную улику. Но Лизавьетт к этому времени исчезла. Я вот думаю, может, она даже провалилась в портал в параллельном измерении.

– Ага, села на метлу и улетела. Такое мы тоже видали в нашей практике, – заметила я полушутя-полувсерьёз.

Поёжилась. Тот яд-снотворное, который не оставляет следов в теле жертвы, который невозможно обнаружить при вскрытии. Как это похоже на историю с Элизой Силлин! Уже что-то нащупывается.

А вот и холм. Он напоминал покатую горку, хорошо просматривающуюся со всех сторон, обдуваемую четырьмя ветрами. Интересно происхождение этого холма. Землетрясение? Карстовые отложения? Прохождение ледника? Или искусственно созданный в древности громадный курган, либо насыпь, где планировалась ритуальная постройка? При случае нужно покопаться в краеведении. Я на ходу достала блокнот и сделала пометку.

Вилла вблизи была гораздо больше, чем я предполагала. Серые, где-то коричневые стены из камня, бетонных блоков, перемежались с более старинной кладкой. Сразу можно отличить, что центральная часть более древняя, а правое и левое крыло – новые пристройки. Вид где-то целых, где-то разбитых окон соответствовал фотографии. Дверь заколочена наглухо. Кое-где сохранились оборванные ленты полицейских заграждений. Во многих местах часть стены и черепицы с кровли осыпалась и покрылась мхом. Вилла выглядела внушительно и давяще.

Мы негласно разделились, став обходить виллу по периметру, чтобы хорошенько рассмотреть снаружи. Я почти сразу нашла место, где могла стоять Элиза, чтобы сделать фотографию за сутки до смерти. Первое фото показывало виллу с угла левого крыла, второе – только правое крыло. Я дотрагивалась до стен, вглядывалась в валяющийся мусор. Эх, даже если что-то и было, за четырнадцать лет наверняка ничего не осталось.

Я предположила, что вилла изнутри разграблена, испачкана похабными надписями, граффити и что там много мусора. И даже что мы там можем встретить местных бомжей. Но вспомнила, что рядом элитный городок, где живут люди, имеющие по три-пять машин. Вряд ли бродяги сюда рискуют захаживать. Интересно, Элиза заходила в виллу или просто щёлкала её?

С агентом 003 мы встретились нескоро.

– Она такая огромная! Тут как искажение пространства, пятое измерение. Сразу видно, что дом проектировала истинная сюрреалистка.

– Серийная убийца, Пит, – напомнила я.

Поскольку двойное убийство, совершённое преднамеренно и запланированно, как раз подпадало под категорию серийных.

– Хоть июль и светлый летний месяц, у нас на всё про всё часа максимум два до наступления темноты. Так что, Пит, пойдём, покопаемся там.

– Да, уйдём с линии обзора. Тут всё хорошо просматривается! Если нас увидят какие-нибудь дотошные местные жители, у них возникнет много вопросов, по поводу того, кто мы такие и что тут делаем.

– Не бери в голову. Я уверена, местные уже давно почитают виллу за свою достопримечательность и привыкли ко всяким заезжим фриковатым придуркам, мечтающим о круизе с привидениями. Да-да, ты не ослышался, 003, фриковатые придурки – это мы.

Пит недовольно поморщился. Чувство гордости Сыщика оказалось слегка уязвлено! Я усмехнулась и первая полезла в дом через окно с выбитыми стёклами. Часть осколков в раме ещё оставалась, но у меня хорошие перчатки с кожаными вставками, предохраняющие ладони. Напарник агент 003 полез следом. Мы решили начать исследование с левого крыла.

***

Дамор, как и обещал, заехал за ней на мотороллере, и Синтия сдержанно объяснила, что сейчас вот-вот придёт Марк. А Марк всё не приходил. Что, если он обиделся, когда Синти сказала ему, что ей взбрендило устроить знакомство с приятелем из её школы? Что, если струхнул, услышав слово "Рискони"? И вообще, где его черти носят, чем он занимался с сегодняшнего утра, которое началось с полицейских сирен?

Синтия начинала нервничать. Если Хебб не придёт минут через пять, идти предстояло с одним Родни. Девушку одолевали противоречивые чувства по поводу вернувшегося откуда-то и свалившегося ей на голову друга. Она была и рада продолжению общения с ним, ведь они во многом близки по духу. И между тем, помня, как Родни перед своим отъездом настаивал на интимном сближении, Синти имела все основания сторониться его.

Родни тот ещё типчик. Они с Синти не виделись год, нет бы ему говорить не умолкая. Но не такой он породы. Он загадочно молчал, время от времени улыбаясь чему-то своему. Молчание всё больше становилось для Синти неловким.

– Ты ездил к родственникам, в другой город, да? – вспомнила Синти. Хотя твёрдо знала, что Родни соврал по поводу истинной причины своего затяжного путешествия. Никаких родственников у него не было. – И как, решились там все проблемы?

– Проблемы сами собой не решаются. Но да, кое-что рассосалось, – последовал неопределённый ответ.

– И чем ты планируешь здесь заняться? – полюбопытствовала девушка.

– Рыбалкой, – внезапно ответил тот.

– Ты что это, серьёзно? – захихикала Синтия. – И какую рыбу ты собрался ловить?

– Акулу на живца, – ответил Родни.

– В ручье Карри? Акулу?

Родни выдержал паузу и изрёк:

– В бассейне. Ещё меня пригласили на светский раут, недалеко от Роганс.

– В самом деле? Ты у нас знаменитость? Светский лев, да? Или светская акула? – игриво спрашивала Синти.

Параллельно девушка вспомнила, что Роганс – городок в нескольких километрах от Карридена, ничем не примечательный. Деревня деревней, какой ещё светский приём? Родни прикалывается! Снова со своим не от мира сего юмором. Синти не вникала.

– В каждом из нас живёт зверь, в которого мы можем превращаться, – усмехнулся парень.

Издали послышался звук мотора. Через несколько секунд, изрядно вихляя на поворотах, к парочке подъехал Марк Хебб, обдав их клубами пыли. Да так, что Синтия закашлялась, а Родни вальяжным жестом отмахнулся от дыма. Марк выглядел взъерошенным и нервным. Он удивлённо посмотрел на Родни, потом на Синтию, словно забыл, что в их походе на виллу предполагается третий лишний. Гёрлфренд напомнила:

– Марк, познакомься, это Родни. Родни, познакомься, это Марк.

Юноши пожали друг другу руки. Марк оглядел Родни оценивающе, а Родни Марка – с затаённым вниманием и вызовом. Синти предстояло выбрать, с кем она поедет на мотороллере. Родни представился ей светским львом и ловцом акул в бассейнах, хоть они и не виделись год. С Марком у неё только-только начался роман, но Марк вчера споил её непонятной бурдой, отшибающей мозги, а сейчас приехал взвинченный.

"Поеду-ка я с Родни", – решила Синтия.

– Мы что, правда поедем на виллу Рискони? – спросил Марк у Синтии.

– Да, и устроим там фотосессию. Ты взял поляроид? Пофотографируемся в непривычной обстановке, – улыбнулась девушка.

– Эм… Хорошо, ладно, ну как, мы поехали, да? – уточнил Марк.

При Родни он решил спрятать все кипевшие в нём эмоции – опять же по поводу возникновения здесь этого самого Родни. Дамор же выглядел слишком спокойным и невозмутимым, и с его лица не сходила лукавенькая, как у сатира, полуулыбка. Будто всё происходило по его устроению. Синтия не могла понять, почему она себя чувствует не в своей тарелке – ведь она же сама инициировала эту нелепую встречу и путешествие на виллу! Толком не зная до конца своих ухажёров, Синтия пустилась на сомнительное предприятие поехать с ними в непонятное, окутанное мрачными трагичными слухами место.

***

Луч фонаря высветил из темноты такое, что мы вздрогнули. Это был макет человека с выпотрошенными внутренностями, точнее с громадной дырой в месте живота, из которого торчали штыри и спицы разной длины с грациозно навешанными на них кишками в форме восьмёрок. Вдобавок, у сего анатомического пособия была непропорционально крошечная голова с большущими шарами-глазами по краям, из стекляруса, глядящими на нас в упор как лягушка.

– Ух, вот это сила искусства! – прошептал изумлённый Ривел. И дополнил: – В Сети писали, что Рискони всю свою виллу превратила в мастерскую, потому что ей это было удобно. Муза могла начать домогаться её прямо в клозете!

– Или когда она ужинала, – кивнула я, завороженно рассматривая кишки.

Я пыталась понять, из чего они сделаны. Явно ненастоящие – иначе бы разложились давным-давно! На ум пришли сцены из фильма ужасов "Восковые фигуры", где жил-был маньяк, который отлавливал людей, убивал и показывал потом их наивным посетителям своей выставки. Пока они не начали удивляться, почему это людей в их городке делается всё меньше и меньше. Должно быть, Лизавьетт, убивая подружку и её мужа, хотела пойти по стопам этого киногероя.

– Её воображение позволяет нарушить все запреты даже в мыслях. Эту композицию она наверняка бы назвала "Человек, который сожрал арматуру".

– Или "Арматура-глист, вырывающаяся из нутра на свободу", – подхватила я.

– Искусство заражает. Подобно тому как убийство тоже заражает. Ох, что ж это я такое несу?

Тем временем, пока агент 003 размышлял по поводу убийственного искусства, я разглядывала другие работы Лизавьетт. Меня потрясало, как за столько лет, пока вилла пустовала, вандалы не растащили эти скульптуры и не разрушили их. Да, местами картины и композиции выглядели потрёпанными. Рядом с выбитым окном, из-за того что в зимнее время туда попадал снег и заливал дождь, изрядно вздулся пол и чернела плесень, но других повреждений не было. Работы Лизавьетт все под стать увиденной нами первой. Жутчайшие и прекраснейшие оторванные руки, выглядели они как обугленные, все переплелись между собой. Огромная в половину человеческого роста голова, с раззявленным ртом, в котором лежал вырванный глаз, а из провалов глазниц торчали извивающиеся черви. Маленький скукожившийся человечек-карлик, у которого из груди рос куст герани – искусственной, с тряпичными листиками. Картины, на которых изображены прокажённые люди и люди, ещё живые, но только что лишившиеся рук, ног, нижней половины тела. Было также несколько нецветных фотографий в рамках – трупы и полуживые тела с мест аварий.