Она вернулась. Раньше, чем велено было оставаться. Лейсан не выдержала больше ни дня семейной жизни Айши. Она знала, что это несчастливый брак, знала, что между сестрой и её мужем нет любви, но даже представить не могла, насколько тягостно живется Айше.
Анвар Шахир-эфенди запер сестру в доме, осаждая агрессивной ревностью. Может, Айша и была хранительницей очага, но больше походила на цепную собаку, которую заставляли служить, развлекать, которую дрессировали и пинали, когда надоедало.
Айша терпела. У нее просто не было выбора. Её отдали Анвару навсегда.
– А ты не думала, что он может изменять тебе? – допытывалась Лейсан.
– Пусть. Пусть делает это с другими, чем со мной… Не говори мне ничего, Лейсан. Я не люблю его, поэтому мне всё равно. Не попадись в те же сети! Не продавай жизнь за деньги – они ничего не стоят.
Лейсан много размышляла. Про деньги и про чувства. Просто так размышлять не получалось – за Анвара она бы никогда не пошла замуж. А за Эмира?
Вот тут её раздирали сомнения. Кадир был её чувствами, а Эмир – деньгами, богатством. Ни тот, ни другой еще ничего не предлагали девушке, возможно, забыли её, зато для Лейсан оба мужчины оказались хорошей иллюстрацией, как выбирать, если этот выбор настанет.
Только Лейсан терялась.
Кадир – это счастье в семье, любовь, радость, смех. Он не станут ругаться из-за одной горбушки хлеба на ужин, они не будут спорить, кому купать детей, он не ударит кулаком по столу, а она не будет плакать каждый вечер перед тем, как идти к мужу в постель.
Эмир – это свобода, положение, власть. Пусть Лейсан не станет хозяйкой особняка, зато сможет через Эмира и с помощью его денег решать вопросы. Выкупит сестру, выберет большой дом на юге для мамы, соберет там всех, сможет вкусно накормить, заплатить все долги, вылечить все болезни.
Свобода была так же притягательна, как и любовь… Жаль, нельзя получить богатство Эмира и выйти замуж за Кадира одновременно.
Лейсан грустила. А после очередного скандала в доме сестры, когда та проскулила всю ночь, но запретила даже подходить к ней, Лейсан уехала.
Не потому что на юге ее ждал выбор и мужчины, а потому что там был третий вариант – работа в доме у тётушки. Деньги, свобода, независимость и возможность когда-нибудь обрести семью, любовь и счастье.
Пример тёти Зифы, так и оставшейся к старости одинокой, для Лейсан был неубедителен. Значит, тётя сама не хотела менять жизнь, иметь свой дом и найти себе мужа. А у Лейсан такое желание имеется. К тому же в доме тётушки она может снова встретить Кадира, или так часто попадаться на глаза Эмира, что её судьба снова изменится.
Когда Лейсан открывала калитку в их маленький домик на юге, она для себя все решила. Её устроит любой исход: хоть внимание господина, или любовь Кадира, или служба в богатом доме за деньги. Она не будет отказываться ни от чего, что поможет ей подняться, выручить сестру, вылечить мать, купить большой дом для всех. Лейсан этого желала даже больше личного счастья, хотя мысли о Кадире тревожили её…
– Мам? – Лейсан осмотрела первый этаж, кухня и кладовка были пустыми.
Она поднялась на второй, положив сумку с вещами на кровать в своей комнате, постучала в дверь в спальню родителей:
– Мам?
Через минуту тишины она отворила дверь и убедилась, что спальня пуста. Отец на плантациях, а мама могла пойти на базар.
Лейсан спустилась вниз, разожгла плиту, сунув в топку пару поленьев, поставила чайник и набрала по телефону тётушку.
– Я вернулась, – радостно начала она.
– Рановато, – как всегда грубовато ответила тётя Зифа.
– У Айши и без меня проблем много. Нечего мне там делать, тётушка. Я уже приняла решение, чего хочу.
– Чего она хочет! – передразнила тётя Зифа. – От твоего «хочу» ничего не меняется деточка.
– Но вы же обещали!..
– Чего я тебе обещала?
– Взять помощницей в дом. Пожалуйста, тётушка!
– Мать твоя уже согласна? – вдруг сбавила оборот тётя Зифа.
– Мама? – удивилась Лейсан. – Конечно, согласна. Как она может быть против, если я деньги ей приносить буду?
Тётушка только фыркнула в трубку:
– Ладно. На этой неделе поговорю с хозяйкой, а в субботу жди с новостями в гости.
Тётя отключилась, а Лейсан подпрыгивая от радости, сбегала в сарайку, набрала охапку дров для печи и вернулась в кухню. Пока мама с отцом отсутствуют, она может что-нибудь приготовить.
До субботы Лейсан усердно вспоминала, в чем она может помочь в богатом доме. Шить умела, но ей никогда не нравилось торчать с иголкой, готовила посредственно, разве что чай собирала и заваривала искусно. Уборку, глажку ненавидела всей душой, обычно всё доставалось старшей Айше, а Лейсан брала метлу и поднимала пыль столбом, за что получала от матери.
Еще Лейсан любила стирать и развешивать чистое, благоухающее бельё. В развевающихся на ветру простынях, платках было что-то магическое. Но, опять же, постоянно стирать в богатом доме – руки сотрешь до дыр.
Ходить на базар – это рисковать своей репутацией, хотя, возможно, в фартуке служанки дома Киликов её не посмеют тронуть.
Всё сводилось к тому, что решать, чем Лейсан заниматься, будет тётушка Зифа. Но девушка отлынивать не станет. Ради своего будущего она полюбит и убираться, и стирать, научится готовить.
Мать, выспросив Лейсан о поездке и жизни старшей дочери, замолчала. Настроение у нее было угнетенное, она не замечала радостного возбуждения Лейсан, погруженная в чувство вины и страха за Айшу. Поэтому очень удивилась, когда пришла её сестра Зифа.
Лейсан к приходу тётушки заварила северного чая из разнотравья, испекла печенье и купила в ближайшей лавке восточные сладости на сэкономленные от поездки деньги. Встретила тётку с нетерпением, усаживая на лучшее место, предлагая укрыться пледом, чтобы прохладный с утра ветерок не тревожил.
На удивленный взгляд матери ответила сама тётя Зифа:
– Не ждала меня? Зря я хлопотала за Лейсан перед хозяйкой?
Вот тут и понеслось. Лейсан еще повезло, что отца не было дома, он еще до рассвета ушел на плантации, на самый напряженный сезон сбора «урожая» и нового «посева» жемчужин.
Мать категорически отказалась отдавать вторую дочь. Зифа убеждала, что это единственно верное будущее, Лейсан перекрикивала обеих женщин, доказывая, что ее жизнь – ей и принимать решение.
– Что тебе в большом доме делать? Повторять судьбу Зифы? – кричала мать, на что Зифа фыркала.
– Думаешь, моя судьба печальнее твоей? Я не прогибаюсь под нищего мужика, не плачу ночами, что дети мои повторят мою судьбу. Это плохо?
Мать закусила удила:
– Я прогибаюсь под одного, а ты гнешь спину перед каждым хозяином и хозяйкой того дома! Мне есть о ком беспокоиться, а кто побеспокоится о тебе, когда сляжешь с температурой в своем закутке?
Лейсан отступила на второй план, пока сестры мерялись, кому из них досталась доля тяжелее и хуже. Но даже этот нескончаемый спор вымотал женщин, и пришло время чая.
– Как же вкусно. Какой душистый! – нахваливала Зифа, а мать только кивала, прихлёбывая из чашки. – Однозначно поставлю тебя готовить чай и кофе господам. Они будут в восторге.
Лейсан затаила дыхание, страшась поверить.
Мать промолчала. Неужели согласилась?
– Ночевать будет в особняке, а на выходные стану отпускать её домой, – добавила тётка, цепко всматриваясь в мать.
– Понимаешь ли ты, сестра, что, случись чего с моей дочкой, я с тебя спрошу, старая ведьма?
– Спросишь-спросишь, – закивала Зифа. – А я тебе напомню, какая судьба ждала бы ее, не отпусти ты её в богатый дом. Вот, возьми.
В Лейсан полетел свернутый плотный платок, который она поймала.
– Наденешь на голову и в понедельник придешь с вещами в особняк. Платок не снимай. Фартук выдам, как придешь. Спать будешь в моей комнате.
Лейсан согласно закивала, прижимая платок, новый пока еще хрупкий мостик к своему будущему.
– Вещей много не бери. Первая неделя может оказаться с сюрпризами и капризами. Если хозяйка примет, то останешься и обживешься. А пока не расслабляйся.
– Спасибо, тётушка!
Лейсан на радостях кинулась обнимать Зифу, игнорируя поджатые губы матери. Ничего, с ней она вечером поговорит. Разложит все варианты. Надавит на жалость к Айше. Расскажет о знакомстве с господином. Намекнет на то, что встретила молодого человека, вхожего в богатый дом. Мать поймет, что все варианты судьбы дочери связаны с этим домом. Она благословит и отпустит.
До понедельника Лейсан пару раз сбегала к берегу. Матери ее выводы не понравились, ни вариант с молодым господином, ни с замужеством по любви с пловцом, ни даже вариант жить при богатой семье и честно на них работать.
– Ну почему? А что ты для меня хочешь, если ни один выход тебе не мил? – рассердилась Лейсан.
– Не знаю, доченька, просто сердце ноет и не хочет отпускать тебя в тот дом. Словно беду чует, – мать тихо заплакала.
Она вообще всегда тихо плакала, боясь потревожить своими чувствами мужа и дочек. Но от этого её горе не становилось менее надрывным. Вот и сейчас заплакала мать и тут же заплакала Лейсан, а ведь всего лишь какое-то глупое предчувствие.
– Мам, ну, мам, успокойся. Что там может быть для меня страшного, сама подумай? Что хозяин совратит? Так я тебе о том сказала, не такой уж он противный и не суровый, обижать меня не станет, может, еще и подарки даст.
– Дурочка, – всхлипывала мать, – какая же ты у меня еще дурочка… Думаешь, все так просто, только от ваших желаний зависит? Ан нет, моя милая. Есть еще его семья, твоя. Есть еще судьба, которая тоже может обставить тебя, дурочку, чтобы научить уму-разуму.
– Что может пойти не так? – нахмурилась Лейсан.
– Многое… Вот ты думаешь только о подарочках, которыми тебя молодой господин наградит, а о другом подарочке не думала?
– О каком? Разве не все равно, что он подарит?
– Нет, доченька. Некоторые подарки не хотят видеть, прячут с глаз долой, стыдятся всю жизнь…
Мать говорила загадками, отчего Лейсан злилась только сильнее.
– Скажи уже.
– Дитём одарит и выставит из дома, бросив на откуп монету. Куда пойдешь? Отец дверь не откроет. Ни один мужчина не примет бесполезную дочь с еще одним голодным ртом. А ребенок – то не тряпка, его не бросишь, не оставишь, не забудешь. Последнее отдашь, чтобы выкормить…
О проекте
О подписке