Глава 4. Поцелуй

МАНРИ

Непонятный вэнк в плаще на мгновение задерживается на пороге. Я замечаю в нем легкую растерянность, и сама напрягаюсь.

Будто он и хочет войти сюда, и не хочет. Мечется изнутри.

Что-то очень подозрительное. Кончики моих пальцев холодеют.

Но любопытство вэнка перевешивает его сомнения.

Резкие черты его лица похожи на вэнковского господина.

Хотя все вэнки похожи на других вэнков, а большинство тэнхи схожи меж собой, я стараюсь подмечать детали.

Нельзя полагаться только на их головные повязки. Это же одежда. Если что, ее можно вообще снять или подменить.

А кровь с лица не сотрешь.

Наверняка это родственник хозяина клана. На вид чуть его помладше. Наверное, брат.

Еще одна головная боль.

Судя по виду портного и Тери, они тоже немного растеряны.

Мне становится не по себе. Атмосфера ледяная.

Словно этого вэнка ни при каком раскладе не должно здесь быть, но их положение мешает им его прогнать.

А я уж тем более выгнать его не могу. И пожаловаться хозяину клана не могу.

Может, мне все кажется, а это обычный охранник пришел…

Тело пробирает дрожь.

Ой. Что я только что подумала: пожаловаться хозяину клана?! Я подсознательно посчитала одержимого мной вэнка защитником?

А ведь так и есть. Пока он готов порвать меня, он готов порвать и за меня.

Мое дыхание учащается, а сердце бьется быстрее.

Безопаснее всего в этом городе мне сейчас именно с хозяином клана, как ни странно.

Пока он так пылает и горит… Пока одержим.

И это до спазмов в горле пугает. Хищная мужская страсть – совсем не то, к чему я привыкла.

Теперь я понимаю, что с Нуми мы просто дружили. И для брака это, может, и к лучшему.

То, что быстро загорается, быстро перегорает.

– Какая красоточка. Чего это Магнар нам тебя не показал? – пришедший вэнк нехорошо скалится.

Тоже похоть. Тоже желтые глаза.

Но его похоть меня как помоями обливает. Вызывает не страх, а брезгливое отвращение.

К горлу подкатывает дурнота.

Вэнк протягивает руку и треплет меня за щеку. Мерзко, я еле терплю его пальцы.

– Тери, ты знаешь, я люблю, когда две девушки облизывают меня одновременно. Обучи ее.

Он продолжает отвратительно скалиться.

В желтых глазах клубится дымка, как будто вэнк не здесь, а где-то, где уже меня берет.

Облизывать этого мерзавца?! Хорошо, что меня еще не кормили.

Меня всю лихорадит от одного его присутствия.

– Дайте мне вашу веревку, я сам тэнхи обмеряю, – громко рявкает.

– Но, господин, – портной неуверенно пытается протестовать.

Мерзкий вэнк рвет измерительную ленту из рук Тери и накидывает ее мне на талию. Хорошо, хоть не на шею, как удавку.

Меня начинает еще сильнее мутить. Будто каждым своим касанием вэнк меня в липкую грязь окунает.

Дальше – как вспышка молнии.

Кто-то врывается в покои и смачно, до мясного звука, бьет мерзавца в лицо.

Хозяин клана.

Магнар?

Это его имя мерзавец имел в виду? Или кого-то еще?

Он бьет родственника из-за меня? Это обычное дело?

Вэнки же делятся женщинами друг с другом.

Или это его одержимость? Пока сам меня не взял, другим тоже не даст?

Сердце гулко стучит о ребра, я вся дрожу.

– Манри. Моя. Невеста.

Мое имя его бархатным низким голосом звучит странно. Он впервые называет меня по имени. И сразу так четко и жестко, показывая, что я принадлежу только ему.

Кому он это говорит? Родственнику? Себе? Мне? Всем?

Я не хочу ему принадлежать. Все мое существо против.

Я еле стою на ногах от волнения. Меня попеременно кидает то в дикий жар, то в сильную дрожь.

Но умом понимаю: чтобы выжить, нужно соглашаться. Как я называю вэнка «господином», абсолютно не считая его им.

Лучшие удары – самые коварные и тихие. Когда жертва ничего не ждет.

Я буду выбирать момент.

Вэнк быстро разбирается с родственником и со снятием мерок.

Все уходят, и мы остаемся с ним наедине.

Я снова вижу его пугающий жадный взгляд, от которого сбивается дыхание, а по телу прокатывается волна колючих мурашек.

Такой, будто вэнк всю меня съесть хочет и ни крошки не оставить.

Я чувствую, как от одного этого взгляда у меня поднимается температура. Щеки щиплет от жара.

Нужно сесть с вэнком совсем близко. На расстоянии дыхания.

Это, как к опасному жуткому хищнику подойти и усесться рядом.

И то к хищнику проще.

Воздух будто застревает у меня в легких.

Я подхожу на ватных ногах, непослушными руками двигаю стул и сажусь на него. Подальше теперь от огромного вэнка не окажешься. Но можно сидеть прямо, никак его не касаясь.

А он снова принюхивается. Точно, как одержимый зверь.

И шепчет.

А со мной от его шепота творится странное. Я, наверное, схожу с ума, потому что чувствую непрошеное пульсирующее тепло внизу живота. Сжимаю ноги, но яркое ощущение лишь становится острее.

Как будто дикая, выбивающая воздух из легких одержимость этого вэнка заражает и меня.

Мы говорим шепотом, чтобы не услышали колдуны. Буду иметь в виду, что они тут подслушивают.

Вэнк рассказывает, что сносную жизнь у них имеют только официальные жены. Сносную относительно всего прочего кошмара.

Значит, я обязана выйти замуж. Сердце пропускает удар.

У тэнхи этот брак все равно считаться реальным не будет. И на девственность тэнхи наплевать. У нас играют роль только чувства.

Все, что я сделаю у вэнков, вообще никак не повлияет на мою репутацию среди своих.

Я буду народной героиней просто, если выберусь.

Делаю глубокий вдох, чтобы немного прийти в себя и охладить пылающие щеки. Близость этого вэнка ужасно меня смущает и заставляет все в животе обмирать.

А Нуми… Я люблю Нуми, но не знаю, захочет ли он меня после всего.

Его взгляд, обращенный на меня, никогда не пылал настолько сильной магнетической страстью.

Он никогда не хотел выкрасть меня у кого угодно или разориться, но выкупить.

Нуми бережливый, всегда о будущем думает. Или дело в чем-то еще?

Может, я никогда не волновала своего жениха по-настоящему? Не хочу думать об этом.

Я расспрашиваю вэнка – чувствую, пока он настолько меня хочет, у него и спрашивать можно почти что угодно. Не накажет.

У меня нет сил смотреть ему в глаза. Он меня слишком, до дрожи, смущает.

Другие вэнки не собираются брать меня в жены.

Ну, впрочем, да: они меня даже не видели.

Я нервно сглатываю слюну.

А этот вэнк уже четко предлагает замужество. Хотел бы взять так – взял бы в своей комнатушке с огромной кроватью.

В комнатке, где все пропахло женским ужасом. Где сам воздух молил о пощаде.

Вдоль позвоночника прокатывается ледяная волна.

А со мной этот вэнк бережен. Пока.

Уверена: стоит выйти за него, вся его галантность мгновенно слетит. Я окажусь наедине с хищным голодным зверем.

С тем, на кого я даже не осмеливаюсь поднять глаза, когда он в упор буравит меня одержимым взглядом.

Но лучше один, чем масса зверей. Тем более тех, от кого меня выворачивает.

Вэнк внезапно целует мне руку, и по венам разносится жидкий огонь. Я едва не вскрикиваю от силы непрошеного ощущения.

Не знаю, о чем сейчас этот вэнк думает. А вот я должна ему надежду дать.

Чтобы он уже точно не передумал.

В дверь некстати стучат каким-то хитрым стуком.

Надо действовать очень быстро. За мгновение.

В ушах шумит, но я резко подаюсь вперед и чмокаю вэнка в сомкнутые губы.

Он уже целовал меня. Меня не вытошнило. Значит – можно.

В его серо-желтых глазах неверие. Шок – но мгновение.

В следующее он обхватывает мое лицо обеими горяченными ладонями и целует меня сам. Сминая мои разошедшиеся под жестким натиском губы, врываясь внутрь настойчивым языком. Жарко, грубо и жадно.

Заставляя все в животе обмереть, а пульс сойти с ума.

Целует, отпускает меня и идет открывать дверь.

Я пытаюсь унять дикое сердцебиение. Губы горят, будто я коснулась живого пламени.

Здесь одни враги. Здесь любой шаг в сторону – смерть.

Я поцеловала этого вызывающего жар во всем теле вэнка, чтобы воспламенить его сильнее? Чтобы он стал мечтать о большем и четко меня никому другому не отдал?

Или на самом деле это было любопытство? Мне захотелось поцеловать… совсем другого мужчину… не жениха.

Мужчину, который безумно, до потери пульса, меня хочет и внушает мне странные выжигающие смущения желания. Мужчину, чья страсть заразительна.

А ведь он – мой лютый враг. Он враг всех тэнхи.

Идеальный выбор для поцелуев, ничего не скажешь.

Я прикладываю ладони к щекам. Наверняка они покраснели. На припухших губах все еще вкус сорванного поцелуя.

Я настолько обиделась на Нуми, что решила ему так «отомстить»?

За его якобы холодность? За то, что наши с ним спокойные привычные отношения длятся много лет?

Этого-то дикого безумного вэнка я сегодня впервые увидела.

Сама не знаю. Одно понимаю: мне скоро придется отвечать за то, что я сделала.

Мысль холодит кожу и вызывает жаркий ужас.

Нельзя лизнуть пламя и не обжечься. Нельзя безопасно играть с тем, кто настолько горячий.

Что я своими руками, вернее губами, натворила?!

Но бояться или плакать уже поздно. Я уже вступила на скользкий путь, объявив о своем мнимом проклятии. Теперь мне только дальше играть.

В комнату входят три вэнка: хозяин клана, еще какой-то вэнк, одетый лишь в брюки, зато с мечом – явно воин, и вэнк в брюках и тунике с подносом в руках. На подносе посуда.

Кувшин, несколько плошек, хлеб и пара кружек.

Ложки я не вижу, может, если снизу вверх смотреть, не видно. А может, вэнки лакают пищу из плошек, как животные?

Под кожей пробегает неприятный холодок.

Хозяин говорит:

– Стой внутри около двери, – это он явно воину. – А ты иди показывай мне еду, – вэнку в тунике.

Он намеренно разговаривает на тэнхи, чтобы я все понимала… И с братом, и с этими.

Вызывает странное чувство теплоты.

Вэнк в тунике ставит еду на стол, а у меня живот предательски сводит от голода: еда выглядит аппетитно и пахнет очень вкусно. Кроме хлеба, я вижу кашу, овощи и мясо.

Ложки на подносе есть. Даже несколько.

Я облегченно выдыхаю.

Вэнк в тунике берет одну из них и откладывает в пустую плошку немного каждого вида еды, перемешивая ее. Наливает из кувшина в кружку сок.

А затем сам все это ест и пьет.

Я понимаю, что, наверное, это проверка на отраву такая.

Но спокойное поедание пищи при напрочь голодной мне выглядит, как чистое издевательство. Живот снова предательски сводит.

Хозяин следит за едоком с непроницаемым лицом.

Оба вэнка стоят в полный рост около стола, а воин возвышается у двери.

Сижу на стуле одна я. Мне дико неуютно. Чувствую себя ужасно маленькой и беспомощной.

Хотя, если бы я стояла, то всяко была бы меньше каждого из них. А так, если что, можно бить в живот. Или ниже.

Это немного придает мне уверенности.

Замечаю, что эмблемы у хозяина и воина при двери одинаковые, а у того, кто мою еду съел, другая.

Ноздри щекочут аппетитные запахи. Может, мне пора взять и тоже что-то съесть?

Но вряд ли.

Тишина стоит мертвая. Я слышу удары собственного сердца.

Спустя какое-то время еду берет хозяин клана. Тоже молча кладет себе в тарелку и отпивает из кружки.

Двойная проверка на отраву?

Хозяин выжидает, когда может подействовать яд?

Я невольно напрягаюсь. До холодеющих рук переживаю за свое будущее или… за этого вэнка?

Надо спросить его имя. Неприятно его в мыслях звать ни хозяином, ни главой.

– Еда чиста, можешь идти, – он обращается к вэнку в тунике. – А ты свободен. Позови сюда Рудара. Тэнхи буду охранять я сам, – это воину.

У меня резко пропадает аппетит, а сердцебиение взрывается сильными ударами в голове.

Кажется, отвечать за свой поцелуй мне придется намного раньше, чем я думала.

***

МАГНАР

Я знаю, что тэнхи девственна. Но я не верю в это.

Нежные невинные девственницы обычно так не наглеют.

Зачем она меня поцеловала?

Внезапно влюбилась? А, ну да, как же.

Или ней проснулись эротические желания, которые она в себе не подозревала?

Да, прямо в каземате и проснулись, когда кругом один риск изнасилования.

Я видел много девок тэнхи и знаю, что в среднем они не любят экстремальный секс. Даже зрелые сексуально развитые тэнхи такой секс не любят.

Да и вэнки его не обожают. У нас просто часто нет другого выбора.

Особенно у обычных воинов.

Настоящая причина поцелуя в том, что Манри захотела усыпить мою бдительность.

Ее проклятие – наверняка ложь. Ложь ли жених – уже не знаю.

Одно с другим тут не вяжется.

Как при живом женихе и сильной любви меня целовать?

Меня, ее врага.

А мне в голову приходит мысль. Может, Вагара тоже какая-то лихая лживая девка безумным сделала?

Притворилась с ним любящей, целовала и ласкала его сама.

Он и потянулся к ней, как цветок, впервые увидевший солнце.

Вагар старше меня, и все о нем я не знаю. Он покинул клан, когда еще был жив наш отец.

Девку за такое могли казнить, или она в родах умерла, или еще как-то иначе сгинула. Я ее не знаю.

Но в том, что коварство тэнхи безгранично, я сейчас убедился еще раз.

Умом, конечно, убедился.

А все равно потянулся к вкусной лживой тэнхи, забыв обо всем.

Забыл о том, что Эдмар и другие тут за всем наблюдают. Напишу ему, чтобы прекратил.

Забыл о непонятных за дверью, знающих шифр клана.

Только и думал, как посадить тэнхи на стол и взять на нем, широко раздвинув ее ноги. Тэнховские одежки для этого идеальны.

Потому и оторвался от ее нежного рта, несущего гибель.

Весь день сегодня один стояк и никакой разрядки. Сплошные обломы.

За дверью оказываются повар и проверяющий.

А меня охватывает ревность: если тэнхи уже придумала план, как меня окрутить, мало ли, что она сделает с проверяющим.

Да и с каждым из них по очереди может.

Никаких ей проверяющих.

Это очень необычная тэнхи, и я сам ее сторожить буду.

Всяко бы не спал, подглядывал бы за этой комнатой. А так проще.

И не скажешь, что такое мне не по статусу, раз я тэнхи перед всеми невестой объявил.

Ближайшее время будет тяжелым.

И не потому, что кто-то захочет здесь меня убить: дом торгов явно охраняется хуже, чем мой собственный дворец.

Просто мне придется постоянно видеть тэнхи во всей ее красе и не иметь возможности ее взять.

Я-то Эдмару напишу, и он притворится, что свои штуки отключил. А на деле не отключит.

И нагло нарушать условия торгов, предоставляя уже не девственницу, тоже нельзя.

Проверка еды проходит спокойно: никто никакую дрянь тэнхи не подмешал.

Буду ждать Рудара, чтобы отдать ему распоряжения насчет клана.

А пока покормлю свою тэнхи.

Она дерзко решила поиграть в особое ко мне отношение? Ну тогда пусть терпит и мое.

Минус того, что я сам девку охраняю и невестой назвал: для других ее цена возрастет до небес. Ставки будут горяченными.

Вырвать из рук другого то, что ему дорого, у нас в крови.

Это все вина проклятия, или вэнки всегда такими были, не знаю.

Никто уже не помнит, отчего оно было наложено.

Мы даже не знаем, как его снять.

И тэнхи не знают, сколько мы их ни спрашивали.

Такая вот тесная вынужденная связь народов, в которой страдают оба.

Хотя моя тэнхи, может, и не страдает. Ага.

Сейчас как славно с ней заживем – ну прям ожившие легенды древних времен. Когда у нас еще были свои женщины. По одной на каждого.

Тогда вэнки еще пели много любовных песен.

Главы кланов тоже стараются жить, как встарь – своя личная жена у каждого.

Только песен мы уже не поем. Некому их петь.

Моя тэнхи смотрит на еду голодными глазами.

Враг должен ненавидеть и кусаться. Когда враг трется и ластится, это опасно расслабляет.

– У нас традиции, – говорю шепотом, склонившись к тэнхи. – Если до свадьбы жених и невеста едят вместе, жених невесту кормит.

Красивое лицо тэнхи вытягивается.

А что, она думала, я ее в покое оставлю?

Нет. Во всяком случае, пока не доведу ее до обычной и понятной ненависти ко мне и к вэнкам в целом. Предсказуемость безопасна.

Я двигаю стул и сажусь рядом.

Рудар придет, скажу ему передать, чтобы на кухне нам двойные порции готовили. А то и тройные. Девкам они мало подают.

Придется Рудара погонять, но он-то свою выгоду знает.

Если я умру до совершеннолетия своего будущего сына, клан возглавит Рудар. У вэнков не приняты никакие наместники. Правят и умирают в борьбе за власть только взрослые мужчины.

Мне понадобится мое оружие, сменная одежда и еще всякие мелочи.

Ничего серьезного – не могу же я клановые дела разбирать под «ласковыми» взглядами Эдмара и прочей братии.

Точно он свои штуки не отключит. Я бы не отключил: такое представление, как я сейчас устраиваю, если и случается, то нечасто.

– Как твое имя, господин? – снова шепот и убийственный взгляд. Вроде тэнхи смотрит снизу вверх и должна покорной выглядеть, но ничего подобного.

Она выглядит любопытной и очень смелой. Прямо залюбуешься.

– Мое имя для тебя – господин. А для вэнков – Магнар.

Обычно девки имя после покупки узнают. Или еще как-то окольными путями.

Но все обычаи придется отбросить, кроме тех, что я выдумаю.

Тэнхи проклятия выдумывает, а я обычаи. Чем я хуже?

Я набираю на ложку каши. Она уже подостыла, не обожжет.

– Давай-ка открывай ротик, тэнхи.

Может, это я зря затеял. Потому что мой член воспринимает ситуацию явно не как кормление.

Я жду реакцию тэнхи.

Испугается, оскорбится или так проглотит, без эмоций?

Она смотрит недоверчиво. Но кашу берет. Молча. Проголодалась.

Пытки голодом мы никому не устраиваем.

Злящих нас девок не мучаем.

Ну, тут как сказать, но никаких сознательных пыток женщин у вэнков нет.

Если для кого кормление и пытка, то как раз для меня, представляющего вместо кормления совсем другое.

А тэнхи… Тэнхи должна понять, насколько она тут зависима от моих желаний и уязвима.

Может, этак она передумает играть со мной и подначивать меня.

Но мне понравилось то, как она сыграла… Себе врать бессмысленно.

Пусть она меня еще целует. По любой причине.

Я наблюдаю за тем, как она ест. Дожидаюсь, пока все прожует, и даю ей новую порцию. Пьет из кружки она сама, без моей помощи.

Я впервые собираюсь жить бок о бок с женщиной.

Вэнки ведь даже с родными матерями не живут.

Нас в основном разные служанки растят, чтобы у матерей не было лишнего повода считать, что мы им жизнь испортили.

Основная наша проблема с женщинами – это даже не их нехватка, а их потеря интереса ко всему.

Такие женщины безучастно сидят в своей комнате. Это состояние не сымитировать и не подделать. Оно длится не день и не два. В итоге они умирают от тоски.

– Господин, а невеста может кормить жениха? – вздрагиваю от вопроса тэнхи.

Что она задумала? Ударить меня ложкой?

Рискну.

– Может.

Если что, обезвредить тэнхи у меня займет пару мгновений. Даже голыми руками.

– Тогда я попробую. Хорошо, господин?

В плошке еще осталось немного мяса. Я отдаю тэнхи ложку, она подцепляет мясо и протягивает его мне.

Рудар заходит в коридорчик без стука и замирает на пороге комнаты.

Очень хорошо, пусть наглядно видит, что эта тэнхи мне подходит в жены. Она уже такая смирная и заботливая. Прямо, как не тэнхи.

Я проглатываю мясо и произношу:

– Посиди тут спокойно, Манри. Доешь. Нам с братом надо потолковать.

Надеюсь, она поняла, на какой высоте находится окно, и не захочет оттуда выглядывать?

Такие случаи бывали.

Правда, эта тэнхи ничем на тех выглянувших не похожа.

Она точно будет выдавать сюрпризы. Но сюрпризы непредсказуемые и опасные.

Хорошо, если на торгах она притворится безучастной ко всему, а не начнет танцевать, задирать подол платья или вообще скидывать с себя одежду.

Вот тогда даже представить сложно, что случится с главами кланов.

Возможно, из-за нее начнется резня.

С Рударом мы разговариваем знаками. В каждой семье придумывают свой язык жестов, чтобы передавать друг другу важные сведения.

Все необходимое мне брат скоро принесет, а о странном поведении тэнхи он не говорит ни слова.

Возможно, он впервые в жизни видел, чтобы женщина кормила взрослого мужчину.

Да и со мной такое тоже случилось в первый раз.

Краем глаза я посматриваю на свою тэнхи. Она тихо сидит за столом, выжидает.

Следующей, кто придет лично к ней, будет Тэри с одеждой. И тогда я увижу свою тэнхи совсем голой.

Врач-то ее видел, так принято. А вот я – нет.

Но я исправлю эту несправедливость.

На вопрос Рудара, сообщить ли нашей матери о моем желании жениться, отвечаю, что сообщать незачем.

После торгов и так все ясно будет.

А пока мои планы еще могут сорваться и рухнуть.

Я не хочу блефовать и трезво оцениваю опасности. Но и от своих целей не отступлюсь.

Даже если сама тэнхи вздумает мне помешать.