Все пошло не по плану. Она слишком резко стартовала, и они такого не ожидали, и я оказался к этому не готов. Не думал, что тигрица в принципе может так отреагировать, и побежал. Видимо, Шакира действовала чисто инстинктивно: увидела, что человек убегает, значит, надо догонять. Я добежал до точки, где и должен был оказаться, обернулся и увидел, что на меня на полном ходу летит тигрица; а Шакира уже не просто бежала, она – прыгала.

Я подался назад, насколько успел. Она свалила меня с ног и попыталась вцепиться в колено, впилась когтями в ноги и начала подтягивать к себе.

Мне повезло, что она не крупная тигрица, очень легкая. Я тогда отделался легкими травмами, Шакира успела только когти в меня вонзить. Плюс к тому сработало еще и то, что у меня хорошая реакция, и в принципе я к таким ситуациям готов. Очень хорошо вспомнил в тот момент, как отец всегда говорил: «Если тигрица или тигр уже вцепился в тебя, нужно хищника к себе прижимать, а не отталкивать». Когда тигр рвет, он может кусками отрывать мясо от человека. Если бы Шакира тогда получила возможность так действовать, точно оставила бы меня инвалидом – вырвала бы коленную чашечку, например. Однако до этого не дошло, потому что она пыталась вцепиться в меня зубами, а я схватил ее за бакенбарды и просто физически удержал, справился. Если бы это был крупный тигр, все бы закончилось совсем по-другому.

Подскочил дрессировщик, запрыгнул на нее сверху, схватил за ошейник, оттянул, и она сразу успокоилась. Из моего опыта, который я получал от своих коллег, я знаю, что ручные или почти ручные животные всегда себя так ведут. У них может проснуться чисто животный инстинкт, но так поступают не со зла. У них нет желания убить, нет целенаправленной агрессии, это чисто автоматическая реакция, рефлекс. И потом, когда они это сделают, выходят из этого состояния и сами не понимают, что произошло.

Так же было, например, с Роем из известного дуэта «Зигфрид и Рой» в Лас-Вегасе. Пятнадцать лет проработали с хищниками два дрессировщика, которые делали просто невероятные шоу, ими весь мир восхищался, и я был большим их поклонником. Но вот в 2003 году случилось непредвиденное. У них был трюк, когда тигр по имени Монтекоре вставал на задние лапы в рост человека, Рой подставлял ему руку, и тигр на нее опирался. В какой-то момент хищника просто переклинило: он схватил дрессировщика за шею в этом положении и волоком потащил за кулисы. Слава богу, Роя Хорна успели спасти, хотя он потерял много крови, пока его доставили в больницу.

После этого эпизода разговаривал с руководством компании. Мне сказали, что у них есть видеозапись, но ее хранят в секрете по просьбе самих же дрессировщиков. Так все глупо вышло: Монтекоре просто оттащил Роя за кулисы и там бросил. И после этого просто стоял и смотрел – сам не понял, что произошло и чего он хотел. В результате человек остался инвалидом, у него половина тела парализована.

Однако во всем этом есть удивительный момент: когда подобное с тобой происходит, ты начинаешь меньше бояться.

Во-первых, когда ты боишься чего-то, ты предполагаешь и выдумываешь. Боишься каких-то гипотетических вещей, которые могут с тобой случиться. Но когда они с тобой случаются, ты уже прекрасно понимаешь, что это такое, как действовать в такой ситуации, как она на самом деле выглядит. Появляется тот самый странный азарт. Начинаешь осознавать, что нападение хищника – это не какая-то фантастика, это реальность. Да, это зверь с огромной силой и скоростью, но тем не менее – ничего сверхъестественного. Это просто зверь, который на тебя напал, и нужно просто справиться с ним.

Конечно, есть критические ситуации, когда хищника замыкает и трудно даже его челюсти разжать. Однако люди склонны всё драматизировать, представляя, как этот тигр, словно в каком-нибудь фильме ужасов, начинает раздирать тело человека, как он отрывает куски в какой-то ужасающей агонии. Они так не делают. Это в драке между двумя сильными животными, когда они выясняют отношения друг с другом и защищают свою собственную жизнь, они могут вести себя так, находясь в состоянии гипертонуса, на повышенном уровне адреналина.

Если происходит такое нападение на человека, особенно если рядом есть другие люди, атака получается более точечная. Хищник очень прицельно тебя цепляет, и нужно просто заблокировать для него возможность сильно себя подрать и покалечить. Кажется, это очень страшно, а на деле – наоборот. После реальных нападений на меня я перестал их бояться, наоборот, начал переживать, как бы не потерять бдительность с такими мыслями, с этим азартом.

Эдгард

Тот случай на съемках «Маргариты Назаровой» – это, конечно, ЧП. Когда мне позвонили и сказали, что брата порвали, это было ужасно. Во-первых, потому что звонок был не от него и даже не от кого-то из своих. Позвонили журналисты. А меня в тот день как раз не было на съемочной площадке – снимали последние эпизоды сериала, я не был нужен и поехал по делам. И вот – случилось нападение.

Представьте себе, журналисты по телефону говорят: «Брата порвали». И тут же в голове возникает самая худшая картинка и единственная мысль: выживет или нет. Конечно, я бросился сам звонить Аскольду и тем, кто был с ним на площадке, – начал действовать, стал разбираться. Выяснил, что тигрица зацепила брату ноги. И все идет нормально – остается просто проконтролировать, чтобы не попала инфекция, чтобы хорошо зашили раны. Я ведь знаю, что брата такие вещи не сломают – не первый шрам на его теле! – поэтому в этом плане мне было спокойно. А дальше уже дело техники: как сделать так, чтобы он выздоровел поскорее, чем помочь… И параллельно с этим – работа над ошибками: почему получил такую травму, в чем его вина, в чем вина людей, которым он доверил свою жизнь.

В принципе, если говорить о Маргарите Назаровой, то я озвучу, пожалуй, не самую популярную мысль. На мой взгляд, дрессура хищников – абсолютно не женское дело. Девушке придется стать настоящей «железной леди», чтобы совладать с этими опасными ребятами. При этом я понимаю, что, если наши дочери захотят, я не смогу им запретить, но в любом случае рядом с ними должен будет присутствовать мужчина. Предположим, когда Стефании исполнится 18, мне будет 53 года, я буду в неплохой форме и смогу вывести изящную, красивую дочь в клетку, чтобы она сделала несколько женских трюков и украсила аттракцион. При наличии природной женственности дрессировать хищников попросту не получится, я в этом глубоко убежден. Хищники требуют к себе отношения вожака, серьезной силы духа, когда ты можешь психологически и энергетически задавить льва или тигра.

Женщины-дрессировщики – это, скорее, исключение из правил, к тому же рядом с ними всегда есть сильное мужское плечо. Например, замечательная дрессировщица Карина Багдасарова всегда находилась в клетке с мужчиной: сначала с отцом, теперь – с братом. Она знает, как это работает, тут совсем иная философия. Аналогичный пример – Маргарита Назарова, рядом с ней всегда был Константин Константиновский. Только они начали расходиться – и у Назаровой появились серьезные проблемы при общении с животными. Мужского плеча в клетке не было только у одной женщины – у Ирины Бугримовой, но все цирковые понимают, что это была женщина с мужским характером, сильная и волевая, и потому она могла справляться с хищниками одна.

Я ни разу не философ, но иногда начинаю рассуждать сам с собой о подобных вещах – ради интереса. И как-то раз понял, что я против гендерного равенства. Понятно, что права человека должны быть соблюдены во всем, что они должны быть равны для всех. Но когда женщины на полном серьезе начинают говорить, что они – такие же, как мужчины, именно такие же, что мы во всем одинаковы, просто разные половые признаки, – я начинаю рассуждать.

Например: а почему ни одна женщина не может наравне с мужчиной сыграть в шахматы и эти виды спорта существуют раздельно для женщин и для мужчин? То есть, если взять чемпиона мира по шахматам и чемпиона мира по шахматам среди женщин и свести их за одной доской – бесполезно, тут даже ловить нечего. И на протяжении всей человеческой истории не было такого соперничества между мужчиной и женщиной. (Женщины, пожалуйста, без обид.)

И такие примеры наталкивают нас на определенную мысль, которая вряд ли понравится женщинам. Я ни в коем случае не намекаю на то, что у нас с ними разные интеллектуальные способности – сам могу привести массу хороших примеров женщин-писателей, поэтесс, ученых. Однако опять же: ключевое слово – ученые. На протяжении долгих лет Нобелевские премии, награды за развитие науки, медицины в основном получают мужчины – их подавляющее большинство, больше 90 %. Это, пожалуй, говорит нам о том, что женщина все-таки ориентирована на иные ценности. То время, которое мужчина посвящает науке, женщина тратит на другое – она, прежде всего, остается женщиной. Есть семейные обязанности, есть обязанности по продолжению рода, и это все, конечно, этапы жизни, которые просто-напросто отвлекают. Может быть, причина в этом.

И еще: когда женщины начинают ругаться на своих мужчин, мол, вот ты домой не пришел, ты с мужиками в гараже был, – я задаю всегда очень простой вопрос: «Скажите, пожалуйста, милые мои дамы, а какой вид спорта вас объединяет?» Пускай мне хоть одна женщина назовет хоть один вид спорта, который бы объединял женщин в принципе. Для мужчин я могу привести несколько таких примеров: в футбол, например, играют многие – вот так просто, во дворах, на футбольных полях, еще где-то. Дальше – бокс. Те, кому надо выплеснуть свою энергию, идут бить друг друга, любительские бойцовские клубы организовывают. Еще есть хоккей – пусть даже просто в качестве обсуждения: мол, как вчера «Спартак» с «Ак Барсом» сыграл.

Правильно? Все это лежит на поверхности. А вы хоть раз видели, чтобы женщины собрались, пять-десять человек, – и обсуждали, как наша сборная по волейболу выступила? Пусть даже это женская сборная? Конечно, это тоже заставляет задуматься о том, что мы – разные.

Наши интересы порой различаются кардинальным образом. И я говорю даже не про отдельную страну или народность, а в целом, в планетарном масштабе – ведь действительно на всей планете нет ни одного вида спорта, который безоговорочно нравился бы всем женщинам и за которым они бы следили. Футбол – это игра номер один. Дальше идет бокс, хоккей, баскетбол, другие виды спорта. Для нас это ясно. А у женщин такого нет, даже рейтинг невозможно выстроить: какой вид спорта у них на первом месте, какой на втором. Понятно, что кто-то болел за Плющенко, кто-то – за Ягудина, а кто-то за сборную, но пятьдесят тысяч женщин в «Лужниках» точно не собрать, чтобы они пришли болеть за сборную России.

Мы разные, и это прекрасно. Нам ведь неинтересны женские мероприятия: шоппинг и сплетни, например, а женщинам неинтересны наши посиделки в гараже и бег с мячом или с палкой в «Казаки-разбойники» во дворе. Опять же, в большинстве случаев видные политические деятели – тоже мужчины. Понятно, что была Маргарет Тэтчер, была Ангела Меркель, но это одна женщина на несколько сотен политиков-мужчин – скорее точечное историческое событие, нежели правило. Понятно, если у девушки есть политические амбиции, силы, харизма, то она может стать хорошим политиком. Но это редкое явление.

Значит, женщины другие, они занимаются чем-то другим, отвлекаются – и именно по этой причине у многих не получается, или просто цели мужские многие себе не ставят. Мужики все равно любят прийти домой порассуждать, действия президента обсудить, особенно президента другой страны. А наши красавицы обсуждают, какого цвета у него галстук и что у него сегодня с прической. Совершенно разные вещи: нам важно, что он сказал, а им важно, как он выглядел в это время. То же самое, что с футболистами – болеют за тех, кто красивее, не тех, кто голы забивает красивые. А из Роналду и Месси выбирают Роналду, потому что он более статный, импозантный. Вот и всё.

В работе с животными это сразу видно – они чувствуют разницу между людьми, в том числе между мужчиной и женщиной. Просто так устроена природа: животные очень быстро понимают, каков ты на самом деле. Возьмем, например, обезьян. Вы знаете, кто меньше всего пользуется у них уважением? Люди, которые за ними ухаживают, ассистенты дрессировщика, которые убирают за ними, кормят их, но при этом не имеют права давать животному указания. Достается, конечно, порой серьезно: обезьяны могут кидаться в ассистентов предметами, кусать их, хватать, демонстрировать полное и принципиальное неповиновение. При этом их не заботят габариты: они могут это делать и с физически сильным человеком! Очень простая логика: «Ты не можешь мне ничего сделать, значит, ты никто!» При этом совсем другая реакция на появление дрессировщика, который может быть меньше ассистента в два раза: тут обезьяны понимают, что это крутой человек, он сильнее и главнее.

С приматами в принципе особый разговор. Меня, например, очень сильно порвала обезьяна – еще в Китае, в 1994 или 1995 году. Буквально впилась клыками в ноги, когда я зашел в вольер убраться. При этом это был свинохвостый макак, а у них клыки острые сзади – у тигров и у собак, например, конусообразные, а у этих конус с заточкой сзади.

У нас был самец по кличке Парис, любимая моя обезьяна, до сих пор даже скучаю по нему, и он никогда не проявлял агрессию по отношению ко мне, я для него всегда был в авторитете, а до меня он уже сильно порвал парня, нашего служащего. Буквально провел клыками по икре – стоило немного отвести кожу в стороны, и было видно кость. Мы зашивали рану, серьезный шрам остался – ровно половину икры он так вскрыл. И тут я зашел в вольер к этой обезьяне, начал водой убирать всю грязь, которую он там развел, и вдруг он подошел ко мне, начал дурачиться по-своему: за ногу меня взял, попытался обнять, а я его ногой откинул. Не ударил, а именно откинул, он на ноге держался.

И вдруг этот Парис, обезьяна весом 21 кг, так на меня прыгнул, что я понял: сейчас меня будут рвать. Он схватился зубами за ногу, потом – за вторую. И я начал с ним драться, прямо в небольшом вольере, 3×3 метра. Понял, что не убегу, – в вольере небольшая дверца, как в зоопарках, нужно пригнуться, чтобы в нее пройти. Подумал: вот нагнусь, а он мне в горло вцепится. Парис бегает вокруг меня, прыгает, неистовствует, прямо как в фильмах ужасов. Оставил на мне порезов двадцать – «боевые шрамы». Проткнул обе икры, загнал клык прямо в мышцу. И вот это был единственный раз в жизни, когда я убегал от обезьяны. Убежал, весь порванный, в крови, стою за кулисами. Слава богу, брат услышал крик, прибежал ко мне. Меня отвезли к врачу, зашили. А с Парисом я еще лет десять отработал потом.

Тогда я не был готов к такому развитию событий. Понял, что в дальнейшем не нужно будет оставаться с ним один на один: чтобы Парис видел, что у меня есть еще соратники. Осознал, что атака может повториться, и лучше быть готовым ко всему, не доверять ему полностью. До этого инцидента я мог Париса на шею себе посадить, ходил с ним в обнимку, мы с ним ради шутки даже в ночной клуб могли съездить. А здесь я понял, что, если он мне в шею вцепится, меня уже никто не спасет.

Аскольд

Когда мы рассуждаем о животных, я всегда говорю, что они гораздо честнее. Даже если они совершают поступки, которые нам кажутся подлыми, то и они – искренние, потому что просто так надо – и всё. И таких случаев было много.