С Валентином я познакомилась в первую же неделю жизни в Москве.
Компания, которая готова была пригласить меня на работу, увы, передумала ровно в то утро, когда я сошла с поезда. У меня был запас денег на пару месяцев, но теперь уже и думать было нечего, чтобы снять нормальную квартиру. Пока не найду новую работу, жить придется в хостеле в комнате на десять человек.
Не возвращаться же домой ровно на следующий день после отъезда?
Целую неделю я бегала по собеседованиям, но получала отказ за отказом. Не сдавалась, конечно, хотя становилось все тревожнее. Что, если в Москве и без меня полно дизайнеров уличной рекламы с образованием в виде бывшего художественного ПТУ?
Решив отпраздновать свое поражение, я собралась прогуляться вечером по центру города, посмотреть на украшенные к какому-то очередному фестивалю улицы – и удивилась, встретив на пешеходных улицах столько молодых и веселых людей моего возраста.
Здесь слово, там два, и так меня втянули в какой-то бар – в стилистике НЭПа, с шокирующе низкими для столицы ценами. Там танцевали, знакомились, играли в какие-то смешные игры, угощали друг друга пивом и болтали обо всем подряд.
Столица веселилась: пятница! Свобода! Весна! Любовь!
Веселье засосало меня, втянуло в круговорот знакомств, баров, площадей, улыбок и чьих-то рук. Разноцветный туман поплыл перед глазами, и в полночь я обнаружила себя говорящей: «К тебе!» – красавчику с бритой головой и тоннелями в ушах. Звали его Валентином.
Правда, поехали мы не к нему, а в сетевой отель, как я потом узнала, предназначенный специально для таких развлечений. Где-то в перерывах между ними, когда мы пили холодную минералку из горлышка и трепались обо всем подряд, он спросил, где я работаю, а я рассказала свою печальную сагу.
Ну он и предложил устроиться в издательский дом, где сам трудился фотографом.
«Ты девушка яркая, а нам всегда приятно видеть на ресепшене красивых модно одетых сотрудниц».
Я вообще-то искала работу дизайнером…
Но еще через неделю неудач сдалась и позвонила по номеру, который он сам забил мне в телефон. Правда, Валентин подумал, что я хочу повторить ночь в отеле, а я хотела выселиться из адского хостела, где бесконечные вечеринки продолжались круглосуточно.
В двадцать лет это зашибись, но мне было вообще-то двадцать восемь.
Впрочем, ночь мы повторили. И не раз.
Это был такой красивый роман!
Мечта всех девчонок из провинции, которые приезжают покорять Москву!
Просто «Красотка» по-московски – если исключить профессию героини, конечно…
Все то, о чем я только читала в сети или видела по телику в передачах про хипстеров и деток олигархов, разворачивалось передо мной вживую!
Ужины в ресторанах Новикова, где кусочку мяса на тарелке устраивают спа-день, а топинамбур, который у нас в частном секторе скармливают свиньям, украшают черной икрой и съедобным золотом.
Вечеринки в лофтах с видом на вечно стоящее в пробках Садовое кольцо, завтраки с доставкой теплых круассанов на дом.
Сонные курьеры, доставляющие букеты из ста роз к моему пробуждению, – приходилось вставать в шесть утра, чтобы успеть на новую работу. Это только творческие личности могли являться в офис после обеда, я все же была техническим персоналом.
Самые модные едальни на рынках, гастро-бары, молекулярная кухня, бургеры в черных перчатках, заново открывающиеся легендарные ночные клубы из девяностых.
Катание на белоснежных яхтах по ночной Москва-реке и секретные вечеринки в офисах Делового Центра.
Валентин был всегда прекрасен, пах селективной парфюмерией унисекс, носил лоферы на босу ногу и пил смузи из трав на ночь – оставаясь неизменно у меня. Он никогда не звал меня к себе.
А я, воспитанная приличной девушкой, которая всегда молча ждет первого шага от мужчины, не спрашивала почему.
Ну вот… на новогоднем корпоративе узнала.
На масштабный праздник всех приглашали со «вторыми половинами», и я подумала, что Валентин не отдал мне второй билет, потому что я и так попаду на вечеринку.
Потом долго рыдала в мужском туалете на одном из пустых этажей – боясь, что в женский может зайти красавица-жена моего любовника.
Девочки-напарницы меня утешали, притаскивали сок, мартини и бутерброды с колбасой, по очереди дежурили у дверей, чтобы заблудившиеся гости не вошли случайно, и каждая, каждая спросила участливо: так ты не знала?
Я! Не! Знала!
Видела скан его паспорта: у нас на ресепшене полный доступ к карточкам сотрудников. Не было там штампа. И кольца на пальце не было. Даже следа от него. Я и расслабилась.
Эх, Москва, Москва…
«А мы думали, ты просто продвинутая такая, крутая. Зачем говорить, если все знают?»
Я оказалась не продвинутой и не крутой.
«Ну, она жена, но как бы не жена. Мы просто вместе живем».
Закатила ему скандал, разбила какую-то модную награду, которую Валентину вручили на европейской фото-биеннале. Он рассвирепел, скрутил меня и легко и непринужденно перевел ярость в страсть. Мы сломали пару хлипких дизайнерских стульев и разбили еще и вторую награду.
А потом он пообещал, что бросит ее немедленно!
Сразу, как вернется из сервиса его машина: надо же помочь ей переехать.
Сразу, как она найдет работу: не выгонять же человека на улицу без денег.
Сразу после дня рождения: жестоко будет портить праздник.
Сразу, как она вылечит депрессию, а то ведь и до суицида может дойти.
Сразу, как она оправится после смерти мамы.
Сразу же.
Сразу.
Когда он сказал: «Через месяц я женюсь!» – я подумала, что это такое изощренное предложение. Вполне в духе странных шуток Валентина: он любил абсурдные приколы и черный юмор.
Ждала, когда ему надоест это развлечение: он доиграет до конца, достанет кольцо, встанет на одно колено – и мое трехлетнее ожидание кончится.
Я подыгрывала как могла. Расспрашивала о «невесте», ожидая услышать, что у нее светлые волосы, карие глаза, она любит ирисы и белую рыбу – как я.
Частично ответы совпадали, частично нет. Но вы же знаете мужчин, они думают, что все на свете женщины любят розы и сладкое!
Реальность безжалостно трещала по швам и окончательно лопнула, когда он сказал: «Сейчас фотку покажу, на последнем проекте я ее больше, чем модель, снимал».
И показал. Нежная блондинка с кукольным личиком и темными глазами.
Не я.
Не я – его любовница последние три года. Не я – та, у кого он ночевал не меньше трех дней в неделю. Не я – поздравившая его в день отъезда гражданской жены феерическим и немного извращенным сексом. В награду.
Валентин сделал то, о чем мечтают все женщины на моем месте, – бросил жену.
И женился на любовнице.
Но не на мне.
В день его свадьбы я приехала к ЗАГСу и стояла в отдалении, как в кино, – в шелковом платке на голове и в темных очках. Тактичный таксист ждал, сколько надо, и даже не взял с меня денег за эти полчаса, что я наблюдала за тем, как мой любимый целует блондинку в свадебном платье. Не меня.
А я вернулась в свою съемную квартиру, аккуратно упаковала вещи, отдала флегматичную морскую свинку, что жила у меня уже полгода, соседке, отвезла коробки доброму другу, купила билет в родной город….
Уже в поезде открыла его инстаграм, и только тогда, увидев там фото двух рук – мужской и женской – с сияющими золотыми кольцами на них, наконец разрыдалась.
Такси привезло нас со Светкой к новому кварталу высоток, который успели построить за те три года, что меня не было, на месте старых бараков и пустыря. Вырубили при этом яблоневую рощу, в которой по весне фотографировались все влюбленные города, – ну так что ж…
Зато на огороженной территории, куда не пустили даже наше такси, посадили три сакуры и два японских клена. Можно будет весной и осенью любоваться ими из-за забора.
От ворот пришлось идти пешком, но здесь дороги, в отличие от всего остального города, все-таки чистили.
– Откуда у тебя такие роскошные друзья, – ворчала я, разглядывая интерьер лифтового холла, облагороженный двумя пальмами в кадках.
Дом, конечно, был элитным, но с пожарной лестницы тянуло сигаретным дымом, а в пасти мусоропровода торчал не до конца засунутый туда молочный пакет.
– Мы с Аллой на йогу вместе ходили, потом как-то подружились, нашлись общие знакомые… – рассеянно ответила Светка, любуясь собой в зеркальной стене лифта.
– Это у нее ты собираешься мужа отбивать?
– В любви и на войне, Дашенька… Я пленных не беру!
Двери лифта разъехались, и она зацокала каблуками моих любимых туфель по звонкой плитке коридора. Гордо несла голову на длинной, как с картины, шее, выпрямила спину, расправила плечи. Сразу видно: девушка знает, в чем ее цель.
А мне вдруг стало как-то до ужаса тошно…
Вечеринка эта, какие-то чужие люди, несвободные мужики, змеиная возня и сплетни – все будут на меня смотреть и расспрашивать: «А ты Киркорова видела?»
Сочувствовать – Светка наверняка разболтала уже все.
Платья эти… чересчур. Даже для новой элитной квартиры – чересчур.
Хотя повезло, что не старая хрущевка с коврами на стенах и раздвижным столом. Как у мамы и бабушки, как у Светки дома, как в миллионах других квартир по всей стране. Тапочки для гостей, салатики в хрустальных мисках, вездесущий «женский» мартини с соком, гитара еще, не дай бог.
Забылась я, нырнула в модную столичную жизнь, как в полуночный сон. А реальность – она другая, она вот тут, где музыка гулкими ритмами сотрясает стены и все наверняка уже пьяные и веселые.
Зря я вылезала из-под одеяла.
Лифт, однако, был не на моей стороне – и с лязгом захлопнул двери, как раз когда я повернулась, чтобы малодушно сбежать. И умотал куда-то на другой этаж, как я ни жала кнопку до боли в пальцах.
Светка вот-вот должна была понять, что я куда-то пропала, и спохватиться. У меня оставался только один выход – пожарная лестница.
Она пряталась за обитой помятым алюминием дверью, которая, судя по следам на полу, скрежетала во всю дурь, когда ее открывали. Поэтому я втянула живот и просочилась на волю сквозь узкую щель.
Остановилась на площадке буквально на секундочку, чтобы вдохнуть полные легкие сухого воздуха с примесью сигаретного дыма, – и ринулась вниз по ступенькам.
Нервно оглянулась на дверь, словно за мной уже могли выслать погоню с собаками, – и вдруг со всего размаху врезалась во что-то теплое!
Упругое.
Твердое.
Оно сказало:
– …!
А я сказала:
– Ой!
И, вцепившись пальцами в это упругое, твердое и теплое, широко распахнула глаза, чтобы увидеть, что же оно такое.
«Это» оказалось мужчиной. Симпатичным мужчиной. Чуть выше меня даже на каблуках, в белой рубашке с закатанными рукавами и узком галстуке, распущенном так неаккуратно, будто тот его душил и он бешено рвал его с шеи. С темными, чуть вьющимися, как от влаги, волосами и светлыми глазами непонятного в полутьме лестничной клетки оттенка.
Обычный.
Ничего особенного.
Но почему-то в сердце защемило, когда я подумала: «ничего особенного». Словно это было чем-то обидным, почти святотатственным. Как вдруг он – и не особенный?
Мужчина осторожно отодвинул меня: я почти впечаталась ему в грудь —но отпускать не спешил. Да и я не спешила отпускать его руки, в которые вцепилась, чтобы не упасть.
Я разглядывала его во все глаза – будто видела впервые.
Но ведь и правда впервые? Хотя в этот момент почему-то казалось, что узнаю его, будто старого знакомого. Щемящее ощущение: «Ах вот что это было за чувство все это время: я по тебе скучала!»
Как можно скучать по кому-то, кого никогда раньше не встречала?
Его глаза тоже шарили по моему лицу пытливо и изумленно, то спускаясь на шею и грудь и цепляя взглядом край рискованного декольте, то прослеживая тонкие линии ключиц – и снова ловя в фокус мои расширившиеся зрачки.
Почему с каждой секундой я все сильнее чувствовала, что знаю его всю жизнь? И в руках его ощущаю себя как дома, в знакомом до последнего касания объятии?
А он? А он чувствовал?
Разве такое может быть односторонним?
Теперь он смотрел на мои губы. Не отрываясь.
Сглотнул – резко дернулся кадык.
Я все еще цеплялась пальцами за его руки, пытаясь устоять на подгибающихся ногах. Ощущала, как пульсируют в такт биению сердца натянутые, как корабельные канаты, жилы на внутренней стороне его предплечий. Такие упругие и горячие, что сложно удержаться и не провести по ним кончиками пальцев.
Он вздрогнул и перевел взгляд с моих губ на руку. Мне стало неловко, и я попыталась отодвинуться, но он машинально удержал меня, не дал даже двинуться с места. И тут же, будто спохватившись, расслабил объятия, говоря мне всем телом: беги, куда ты там хотела.
Уже никуда не хотела.
Стояла, глядя на него снизу вверх, и с каждой секундой все глубже увязала в безумии происходящего.
Это было ненормально.
Нездорово.
Неадекватно.
Но до странности правильно.
– У меня сегодня день рождения… – зачем-то прошептала я онемевшими губами
– Правда? – удивился он, вновь одержимо разглядывая их.
– Ага. И я хочу от тебя подарок.
– Какой?
– Этот…
Я поднялась на цыпочки и коснулась губами его губ.
О проекте
О подписке