Единственно, чугунная оградка газонов радовала однообразием, так как литейка в городе была одна. Монополия, однако. Деревья, в основном липы, дубы и клёны, поднимались много выше крыш домов и практически смыкались над мостовой, образуя аллею. Несмотря на очень уютный вид, все дома смыкались между собой или вплотную, или с помощью мощной высокой чугунной посеребрённой ограды на кирпичном фундаменте, образуя колодцы – кварталы. Могучие ворота с калиткой, имеющиеся в каждом таком квартале, были по случаю дня гостеприимно распахнуты, во внутренних двориках кипела жизнь. На ночь всё это великолепие закрывалось на глухие замки, а около калиток дежурили дворники, потому что нечисть в городе никто не отменял, хоть и боролись с ней накрепко. Первые и иногда вторые этажи окон были забраны фигурными посеребрёнными решётками, на всех витринах виднелись поднятые посеребрённые же рольставни.

Хотя город и выглядел легкомысленно-воздушно, но, если присмотреться, даже рота гвардейцев не сразу взломает оборону такого квартала, чего уж говорить о медвежути. Но сейчас, днём, никто о плохом не думал, прохожие спешили по своим делам, уличные кафешки выставляли столы и стулья на тротуары, на перекрестке бегал какой-то паренёк, одетый в костюм сосиски в тесте, раздавая рекламки. После Новониколаевска, с его жизнью по понятиям, это было круто.

Я прошёл мимо небольшого парка, с прудом, островком на нём и лебедями, ещё раз сверился с картой и прибавил ходу. Город, конечно, хороший, но время поджимало. Через полчаса я оказался в студенческом квартале, где без труда нашел библиотеку. Там пришлось пробиваться через толпу посетителей, в основном студентов только для того, чтобы подойти к стойке библиотекарей. С тоской посмотрел на длиннющую очередь и решил пойти ва-банк. Нашёл в коридоре дверь с надписью «Директор» и, с приличием постучавшись, просочился внутрь. Слава богу, секретарша на месте имелась, поэтому приготовленная заранее коробка конфет легла ей на стол и была принята благосклонно.

– Мне бы к самому, – самым миролюбивым голосом начал я подумал: «Черт, надо было Арчи с собой брать, вдруг тётка вредная окажется» – По очень важному делу.

– Это ж какое такое важное дело у вас в нашей библиотеке может быть? – пряча конфеты в ящик стола, поинтересовалась секретарша. – Мне же вас как-то представить надо.

– Письма у меня к Антону Антоновичу, рекомендательные, из Новониколаевска, – полез я в сумку за пакетом. – от тамошних коллег. Поработать мне у вас хотелось бы.

– Хорошо, – вышла та из-за стола и забрала у меня письма. – Ждите, сейчас передам.

Я уселся на диван для посетителей и принялся ждать, разглядывая табличку двери в кабинет директора с надписью: «Белецкий А.А.». Вернувшаяся секретарша ободряюще мне кивнула и занялась своими делами. Примерно через четверть часа двери директорского кабинета приоткрылись, оттуда выглянул лысоватый мужичок в потрепанном сером костюме. Он принялся тщательно меня разглядывать через толстенные стёкла очков, свидетельствующие о сильной близорукости. Я спокойно, без суеты, выдержал его взгляд и поднялся на ноги.

– Вы Артём? – немного неуверенно спросил директор и, дождавшись моего подтверждающего кивка, жестом руки пригласил в кабинет. – Проходите, пожалуйста, очень рад.

Мы зашли в комнату, и Антон Антонович тщательно запер за нами дверь. Я удивленно покосился на него, но ничего не сказал. Никаких тайных разговоров я вести не собирался, что бы он там себе не придумывал, ну да хозяин барин. Дождавшись, пока я не усядусь на стул, директор, нервно помывая руки воздухом, начал.

– Прочитал я ваши письма, да. – он уселся в свое кресло и наконец успокоился. – Изрядные письма, впечатляют. Подписанты сомнений не вызывают, вельми уважаемые в наших кругах люди.

– Очень приятно, – нейтральным голосом в тон разговора ответил я, – мы с Виктором Михайловичем, Новониколаевским архивариусом, весьма дружны. На почве этих… общих интересов.

– Общие интересы, – простонародно почесал в затылке тот, – это хорошо. Это как раз то, чего нам всем и не хватает. Не буду ходить вокруг да около. Вы, воля ваша, надеетесь в наших архивах найти что-то интересное, я так полагаю?

– Для начала неплохо бы получить сам доступ в архив, – прямо в лоб намекнул ему я.

– Ах, это, – отмахнулся рукой Антон Антонович, – не беспокойтесь. Кому другому я бы подумал ещё. Бывают, знаете ли, случаи. Иных людей к архивам на пушечный выстрел подпускать нельзя. Не поверите, но у каждого, как бы это сказать… искателя, возникает раз в жизни мысль, что в архивах можно карту острова сокровищ найти, если захотеть. На отдельной волшебной полочке. Такие визиты, к сожалению, случаются регулярно, и чаще, чем хотелось бы.

– Тяжело, наверное, вам с ними, – искренне посочувствовал я ему. – Обычно такие, как вы выразились, искатели, весьма напористы. Но чего конкретно хотят и сами не знают.

– Именно, молодой человек, – и Антон Антонович с благодарностью посмотрел на меня. – Мало того, что такие люди бывают временами чрезвычайно бестактны. Это полбеды. Но что можно надеяться тут найти, не имея опыта работы с документами, не имея представления об архивном деле, я искренне не понимаю. Никакого уважения к бумагам, к трудам предыдущих поколений, лишь жажда наживы. Я очень миролюбивый человек, но в данном вопросе занимаю самую твёрдую позицию.

– Целиком и полностью с вами согласен, – самым подхалимским голосом поддержал я его, внутренне ликуя, что догадался запастись рекомендательными письмами. – Архив – это не проходной двор, и я постоянно пытаюсь донести эту мысль до своих, гм… коллег.

– Очень приятно, Артём Сергеевич, встретить человека сходных убеждений, особенно в наше время, – директор искренне мне улыбнулся. – Тем более Виктор Михайлович пишет, что вы обладаете достаточной квалификацией. Не знаю, в курсе ли вы, но в письме он с гордостью называет вас своим учеником. Для меня этого более чем достаточно.

– Не знал, – я даже покрутил головой от удовольствия. – Честно, не знал. Но я с самого начала считал его своим учителем.

– Это очень хорошо, – доброжелательно мне кивнул Антон Антонович. – Дело, конечно, не в том, что мы с Виктором друзья со студенческих лет. Я повторюсь, но приятно встретить человека, разделяющего наши убеждения и, я не побоюсь этого слова, страсть к архивному делу. Пропуск ваш я дам указание оформить прямо сейчас, вы лишь предоставьте паспорт в секретариат. После зайдём в особый отдел, зарегистрируем доступ. Проведём первичный инструктаж, распишитесь в журнале. У нас с этим строго.

– Да, конечно, – легко согласился я. – Документы с собой, судимостей у меня нет, в чем-либо компрометирующем замечен не был. Препятствий возникнуть не должно.

С этими словами я приготовился на выход, но директор жестом руки попросил меня погодить, и начал собираться с мыслями, чтобы чего-то мне такое сообщить. Я уселся обратно на стул и нацепил на лицо самое доброжелательное выражение, чтобы не дай бог не спугнуть человека.

– Я никоим образом не хочу лезть в ваши дела и тем более, боже упаси, навязываться, – наконец начал Антон Антонович очень издалека. – Но со слов Виктора я знаю, что вы не отказывали ему, скажем так, в некоторых просьбах…

– Мало того, – обрадованно подхватил я, – мы были очень рады и платили ему честный процент. И сотрудничество наше мы прерывать не собираемся.

– Об этом я и говорю, – облегчённо выдохнул директор. – Двадцать пять процентов от найденного. Это, знаете ли, впечатляет. Это честно.

– Двадцать пять это если просто по координатам что-то нашли, – перебил его я. – В случае личного участия поднимали до тридцати, а то и до сорока. Но было и два пустых вылета, так что раз на раз не приходится.

– Про личное участие он говорил, Виктор всегда отличался некоторой склонностью к авантюризму, – улыбнулся директор. – Но я так и не понял зачем ему это нужно было, собственно. В наши годы нужно быть более осторожным…

– Ну как же, – принялся объяснять я. – После одного из рейсов выяснилось, что мы прошли мимо самого ценного просто по незнанию. Было очень, знаете ли, обидно. Вот Виктор Михайлович и вызывался летать с нами в некоторые места, где требовалась его квалификация.

– Ах, да-а, – потёр рукой лоб Антон Антонович, – он ведь по первому образованию геолог, если я не ошибаюсь.

– Не ошибаетесь, – подтвердил я. – Он может отличить рукотворные изменения в ландшафте от естественных. Грубо говоря, может показать, где копать. И не только это, мы несколько раз вывозили по его указке сохранившиеся части архивов и картотек из Запретных земель. Я честно признаюсь, старые языки не мой конёк, да и в экипаже нашем полиглотов тоже не наблюдается, вот тут Виктор Михайлович незаменим.

– Именно это меня интересует больше всего, – задумчиво протянул Антон Антонович. – И мне даже есть что вам предложить. Но хотелось бы, знаете, некоторого конфиданса…

– А вот это является уже нашим непременным требованием, – успокоил я его. – Мы не сторонники гласности. Левое внимание нам абсолютно не нужно. Чужие любопытные дирижабли скидывать с хвоста очень утомительно, знаете ли.

– Это очень хорошо, – даже расцвёл директор. – Дело в том, что я как раз заканчиваю одно небольшое исследование, первые результаты есть уже сейчас, но требуются подтверждения. Я рассчитываю в срок от двух до шести месяцев закончить с этим, и тогда мне понадобится ваша помощь. Скажите, могу ли я рассчитывать на вас? Тем более что Виктор тоже помогает мне с этим исследованием, это не только мое детище.

– Конечно, Антон Антонович, – заверил его я. – Я прямо настаиваю на этом, обращайтесь без сомнений. Если будем заняты, освободим расписание, для нас такие вопросы в высшем приоритете. В случае чего, шлите посыльного в аэропорт, вот я вам сейчас визитку дам с адресом. Лично посещать лучше не надо.

– Принято, – отсалютовал мне довольный директор. – Ну или здесь встретимся, вы ведь, как я понял, у нас всерьёз и надолго?

– Так даже лучше, – согласился я. – Меньше внимания.

– Ну что же, – протянул Антон Антонович, – переговоры прошли успешно, предварительное согласие достигнуто, это радует. А теперь пройдёмте, оформим вам пропуск.

Мало того, что Белецкий лично оформил мне пропуск, он провёл меня через особый отдел и представил сотрудникам архива, отрекомендовав как ученика Демидова Виктора Михайловича, которого здесь уважали. Я зарылся в картотеку, очень довольный тем, как всё получилось, сделав себе зарубку в памяти при первой же возможности проставиться здешним старожилам хорошим тортиком или пирожными.

Меня сегодня интересовало в архиве не что-то конкретное, я просто хотел пробежаться по вершкам, оценить объём данных на будущее, да и просто застолбить место. Но вместо этого увлёкся, и очнулся только около пяти часов вечера. Чертыхнувшись, я быстренько собрался, сдал материалы и выскочил в коридор на поиски директора. Хотелось закрепить знакомство, поэтому требовалось попрощаться лично. Наши взаимные горячие уверения во взаимопонимании и чуть ли не дружбе заняли еще пятнадцать минут, поэтому на улицу я выскочил как ошпаренный, и сразу же кликнул извозчика. Услышав адрес и поняв, что я спешу, этот водитель кобылы принялся воротить нос, мол, район мехмастерских не из тех, куда следует ездить доброму человеку по вечерам. Выбил, сволочь, из меня двойную оплату и неспешно тронулся в путь. В общем, к «Восточному Пиру» я подъехал уже ближе к шести, жестоко опаздывая.

Извозчик высадил меня у какого-то грязного дворика, клятвенно уверив, что именно в нем и находится искомая забегаловка. Пришлось поверить, тем более что он обещал подождать немного на всякий случай, и сойти с пролётки. В глубине двора я действительно увидел аляповатую вывеску в восточном стиле над облупленным крыльцом и, махнув рукой на прощанье извозчику, направился к заведению, понадеявшись, что ребята всё ещё там. В любом случае, поесть было необходимо. Зайдя внутрь, я к своему облегчению увидел за отдельным столом Далина с Арчи в компании седоватого мастерового. Гном сразу же меня заметил и призывно махнул рукой, указывая на место рядом с собой, уже заставленное какими-то тарелками.

– Опаздываешь, штурман, – недовольно пробурчал он. – Будешь теперь холодное жрать. Ну или попроси, чтоб подогрели. Это, кстати, Артём, наш навигатор, – обратился он к собеседнику, – а это Трор, токарь от бога, знакомьтесь.

Я быстро пожал протянутую руку и, жестом подозвав жестоко пострадавшую от жизни и алкоголя подавальщицу с тщательно замазанным фингалом на роже, попросил подогреть и одновременно показать, где тут можно руки помыть.

– Давай резче, – посоветовал мне Арчи. – Час уже сидим, местные коситься стали. Да и заведение не из тех, где сидят в удовольствие.

– Ну так достань свой медальон мага и на шею повесь, делов-то, – недоуменно сказал я. – Никто и не пикнет.

– А давай я эту долбаную пайцзу тебе на шею повешу, – предложил Арчи. – Пусть от тебя люди шарахаются. Тяжелая, блин, ещё и неудобная, зараза. Пусть дома лежит.

Магу нашему, как и всем остальным, было по должности положено таскать на шее цеховой знак, в виде хорошего размера номерной бляхи на цепи, как у образцового дворника. Но Арчи носить его не любил, как и все его коллеги, хотя она свидетельствовала о практической безнаказанности владельца в случае чего. Да и связываться с хозяином такой бляхи даже самые отбитые отморозки не хотели. Арчи, конечно, молнии в противников метать не спешил, хотя мог, но я однажды был свидетелем тому, как особо хамовитому заказчику, решившему нас кинуть, пришлось очень кисло и без молний.

Наш маг тогда долго терпел и совестил дурака, но, когда вконец обнаглевший дебил, понадеявшись на многочисленную рядом стоявшую братву, послал нас прямым текстом на три буквы вместо денег, маг взбеленился. Он выдал хитрое заклинание, завязанное на среднее ухо человека, и все мы моментом ощутили себя в бушующем море. Замутило так, что я света белого невзвидел. Народ попадал, особо чувствительные принялись мощно блевать, ни о каких прицельных действия не могло быть и речи. Арчи тут же в два касания излечил нас с Далином, и принялся пинать обидчика. Впечатлило это всех попавших надолго, и исцеленная только через час братва выдала заводиле ещё и от себя , чтобы не подставлял общество под такие молотки.

Далин прервал мои воспоминания, легонько толкнув и жестом руки показав на уматывающую с подносом в руках подавальщицу. Я подорвался следом за ней, успев по пути оценить местную публику, которая действительно косо на нас поглядывала. Хрен бы с ними, но особо выделялась одна компания, где на парней уже в открытую показывали руками. Общались они мат-перемат лошадиным гоготом на всю забегаловку, подчеркнуто небрежными жестами крутили в руках чётки, по-хозяйски облокачивались на соседние с ними стулья, дерзко вперяясь глазами в недовольных. Выпили они совсем немного, но в поведении своем боялись скорее недосолить, чем пересолить. Народ бурчал, но предпочитал не связываться.

Я мысленно плюнул и пошел в туалет. Пока тщательно намывался, прошло несколько минут и уже подходя к двери, услышал грохот, как будто перевернули что-то солидное. Раздался громкий, но тут же стихший ор на несколько голосов, и я на всякий случай проверил нож и револьвер. Пользоваться ими без лишней нужды по людям не приветствовалось, даже если ты оборонялся. По нечисти шмаляй сколько хочешь, по людям лучше не надо. Обширного геморроя в случае гибели оппонента было не избежать, но уж лучше пусть двенадцать судят, чем шестеро несут.

Осторожно выглянув в зал, я увидел то, чего и опасался. У нашего перевёрнутого стола затевалась поганка. В проходе между рядами лицом ко мне стояли парни, и между нами выползали на свободное пространство шестеро приблатнённых личностей, демонстративно разминая руки. Седьмой стоял перед Далином в непередаваемо развязной позе и, по-бродяжному пришепётывая, пытался что-то тому пояснить.

Последний выползший из-за своего стола обкурок, который, по-видимому, был самым опытным из всей блатной компании, так как сильно не спешил и пытался оцепить взглядом весь зал, оглянулся на меня. Я, молясь в душе, чтобы он меня не узнал и не связал нашей командой, трусовато поднял руки ладонями перед собой и отрицающе помотал головой. Указал глазами в другой угол, мол я оттуда, никому не мешаю. С непередаваемым презрением тот оглядел меня и унизительным жестом руки, как собаке, приказал проваливать.