Глава 3: Путь к военной базе

Сверчки пели все громче.

Барни часто бросал взгляд на график шума за бортом ровера, каждый раз видя все большую амплитуду колебаний. Солнце склонялось все ближе к линии горизонта, и чем ниже оно садилось, тем сильнее его лучи преломлялись в слоях атмосферы, придавая окружающему пейзажу красноватый оттенок.

Часы показывали 20:32 – значит, до заката солнца и наступления темноты оставалось около полутора часов. Ровер совсем недавно проехал развилку, но сменил первоначальный маршрут – теперь команда направлялась к старой военной базе, не сохранившей даже своего названия.

Гордон встал со своего места, немного наклонил голову, чтобы не упереться ей в крышу, и размял затекшие конечности – насколько это позволял салон ровера. Затем левой рукой оперся на свое кресло, а правую поднес к подбородку, – верный признак серьезных раздумий. Глаза его бегали по мониторам и выхватывали всю необходимую информацию: текущее местоположение и маршрут ровера, текущее время и время до прибытия, скорость передвижения и график шума за бортом.

– Барни, подскажи, пожалуйста, точное время захода солнца, – произнес Гордон нарочно громко, чтобы остальные тоже услышали.

– Момент… двадцать один час пятьдесят семь минут.

– Давайте попробуем резюмировать, что мы имеем, – продолжил Гордон, – сейчас двадцать часов тридцать четыре минуты. До захода солнца чуть менее полутора часов, а именно: час и двадцать три минуты. До прибытия на военную базу осталось… сто двадцать километров, а это полтора часа ровно. В общем, в абсолютной темноте нам грозит провести минимум семь минут – это если не случится никаких задержек.

Он выдержал секундную паузу, и, обведя экипаж ровера взглядом, продолжил:

– Но есть один очень важный момент…

– Несмотря на то, что в абсолютной темноте нам предстоит провести всего семь минут, – догадался Айзек, – реальная опасность начнет нам грозить еще до захода солнца. Помните слова Райтнова? Он сказал, что этим тварям не нужна полная темнота, достаточно лишь отсутствия прямых солнечных лучей.

– Именно. Солнце быстро садится, а лес довольно плотный. Спустя полчаса мы уже будем ехать исключительно в тени деревьев.

Факт был не из приятных, но тем не менее оставался фактом. Эмилия бросила взгляд в иллюминатор, на проплывающие мимо пейзажи, а затем высказала свое предположение:

– И, тем не менее, не думаю, что они начнут выходить на охоту до заката солнца.

Гордон вопросительно посмотрел на нее и поднял одну бровь вверх, тем самым предлагая развивать мысль дальше.

– Многих ли вы помните ночных хищников, которые выходят на охоту уже при сумерках?

Гордон слегка прищурил глаза, но бровь не опустил. Он начал понимать, к чему клонит Эмилия, но та продолжила:

– Наши глаза хорошо видят при свете, а их – в темноте. Однако, есть и общая черта – и мы, и они хуже видим при сумерках. Очертания становятся более расплывчатыми, и контраст теряется. Обычно хищники дожидаются абсолютной темноты, чтобы полностью доминировать.

– Однако, – заметил Гордон, – это лишь предположение.

– Это так. Но я хочу верить, что все несколько лучше, чем нам кажется. У нас есть все шансы успеть. Барни, а что ты думаешь?

Второй пилот все это время сидел молча, методично постукивая пальцами по панели и тихонько напевая какую-то мелодию. Он смотрел то на пейзаж за бортом, постепенно становящийся все менее различимым, то на беседующих ребят. Услышав свое имя, Барни неторопливо оторвал взгляд от иллюминатора и повернул голову в сторону Эмилии.

– Не думаю, – наконец произнес он тихим и спокойным голосом, – что эти обсуждения нам как-то помогут. Вы же не считаете, что титаны начнут вылезать из своих нор ровно в назначенное вами время, верно? Тогда к чему эти дискуссии? Я вам предлагаю лучше проверить свои автоматы и держать пальцы на предохранителях. К опасности нужно быть готовым, а не обсуждать, насколько она реальна. Варианта всего два – мы либо доедем, либо нет, и никакие разговоры на исход не повлияют.

Никто из команды не ожидал именно такого ответа, потому что обычно Барни был гораздо более веселым и богатым на шутки. Ребята иногда даже забывали основную специализацию своего товарища, но сам Барни об этом не забывал никогда. Шутки шутками, но где-то внутри него всегда оставалась та простота и практичность, так свойственная военным.

Гордон же, в свою очередь, никогда не пресекал разговоров. Он считал, что общение внутри команды чрезвычайно важно, особенно когда ты на задании. Человеку вообще свойственно успокаивать себя, и пустые разговоры – это одно из эффективных средств. Однако в сложившейся ситуации действительно стоило быть готовым ко всему, и Гордон согласился с товарищем:

– Сказано жестко, но верно. Проверим еще раз свое оружие и будем наготове.

Несмотря на то, что вся амуниция была проверена непосредственно перед выездом ремонтной бригады со станции Дельта два дня назад, каждый без лишних вопросов подошел к стойке и взял свое оружие. Даже Барни, совсем недавно доказавший полную боеготовность своего автомата, проверил его еще раз и сказал:

– Я называю это “непрерывный учет”. Много времени не отнимает, зато ты всегда знаешь, что твоя пушка тебя не подведет. Добавляет уверенности и тебе, и, что самое главное – ей. В том плане, что она всегда знает, что хозяин о ней заботится и причин отказывать у нее нет.

Ребята улыбнулись впервые за несколько часов – это было уже больше похоже на привычного Барни. Его мировоззрение будто частично передалось окружающим, сняв лишний стресс и очистив головы от гнетущих мыслей. Только на чистую и холодную голову можно действовать быстро и точно.

– Мы сейчас передвигаемся с максимальной скоростью? – Уточнил Айзек у пилотов.

– Да. Восемьдесят километров в час – это все, что наш ровер может нам предложить. Быстрее и ни к чему – дорога далеко не всегда ровная, и на кочку даже на восьмидесяти налететь будет весьма неприятно, – отозвался Гордон.

– Ага. Будто на нашей родной Земле едешь где-то по России, – поддакнул Барни, – там тоже ехать быстрее восьмидесяти уже страшно, даже в наше время.

Барни с улыбкой обвел всех взглядом, но никто из ребят не оценил шутку. Впрочем, шуткой это и не являлось.

Ровер продолжал свой путь, и некоторое время команда провела в молчаливой тишине. Айзек рассматривал что-то на своем планшете, а Эмилия закрыла глаза, чтобы немного помедитировать и очистить голову от лишних мыслей. Гордон и Барни смотрели по сторонам и следили за показаниями датчиков.

Солнце клонилось все ниже к горизонту и уже почти касалось его линии. Часы показывали 21:24, а сверчки пели все громче. Барни в очередной раз машинально бросил взгляд на график шума и снова продолжил смотреть в иллюминатор. Затем резко дернулся и снова уставился на график.

– Подожди-ка… – он ткнул в бок Гордона, – взгляни на это.

Гордон рассматривал график несколько секунд. Сверчки, хоть и создавали довольно высокий уровень шума и засоряли график, не могли скрыть своим пением другой, гораздо более низкий звук, отображающийся на графике более жирной линией другого цвета.

– Не похоже на волка или шакала, – ответил он наконец.

– Не похоже, – согласился Барни, – давай-ка отфильтруем этих жучков, чтоб не мешались, и выведем сюда только вот этот звук.

Гордон немного покопался в панели управления, и через минуту внутренняя звуковая система ровера в точности воспроизвела короткий фрагмент звука, доносившийся снаружи. Айзек оторвал глаза от планшета и насторожился, а Эмилия вскочила от неожиданности.

– Не похоже ни на что, что я когда-либо слышал… хотя есть у меня одно предположение, – задумчиво произнес Гордон, заканчивая что-то настраивать, а затем звонко щелкнул по кнопке.

На мониторе отобразилась надпись “Сканирование звука запущено”, а спустя еще несколько секунд программа предоставила команде результаты анализа. Предположение Гордона подтвердилось – звук отражал характерные для голосовых связок колебания, так что издавать его могло только живое существо. Хотя программа не смогла сопоставить звук с рычанием любого из известных животных, всем было понятно, кто его издает. Барни внимательно изучил результаты, а затем задал вопрос:

– Почему не получилось определить дальность источника звука?

– Я не знаю, – отозвался Гордон, – но могу сказать, что источник довольно далеко. Судя по колебаниям воздуха, мы слышим лишь эхо.

– Эхо… – повторил Барни, сосредоточенно глядя в иллюминатор и о чем-то активно размышляя, а затем добавил:

– Темнеет. Пора включать “ночнушку”.

Система ночной навигации, или, как ее привыкли называть пилоты, “ночнушка”, по большей части была ориентирована на людей, а не на технику. Она позволяла экипажу ровера видеть все в радиусе до 50 метров почти так же хорошо, как и днем. Если непосредственно впереди все итак было видно за счет мощных прожекторов, то все остальные стороны необходимо было сканировать с помощью высокоточных камер, закрепленных по всему периметру ровера. Полученная картинка затем прогонялась через систему анализа окружения и “раскрашивалась” для удобства восприятия. Итоговое изображение выводилось на мониторы пилотов.

– Значит, – подытожил Айзек, взглянув на Эмилию , – просыпаются они все же до заката.

Та молча кивнула, а Айзек, взглянув на часы, продолжил:

– А ехать еще полчаса, верно? До настоящего момента мы ехали без задержек, может все же успеем приехать, пока совсем не стемнеет?

Вопрос был риторическим. Айзек прекрасно помнил, что засветло приехать не удастся, и придется некоторое время проехаться в темноте. А вот следующий его вопрос риторическим не являлся:

– Кстати, Гордон, а может вывести все окружающие звуки сюда, чтобы мы все слышали? Просто сделать их потише, чем на самом деле.

– А что, неплохая идея, – согласился Гордон и вновь уткнулся в свой монитор, – готово!

Салон ровера наполнился разнообразными звуками: шум ветра и гул от шин, пение сверчков и, конечно же, глухой и грозный рык, доносящийся издалека и периодически повторяющийся. Ребята сразу же почувствовали себя неуютно – звук был очень давящий и неприятный.

– Может, отфильтруем этот рык? – Эмилия не выдержала первой, – слишком уж он напрягает.

Гордон вопросительно взглянул на Барни, будто спрашивая его взглядом: “А ты как считаешь?”. Тот, прочитав вопрос в глазах товарища, ответил:

– Вообще, желательно оставить все как есть – это позволит оперативнее реагировать на появление новых шумов. Вдруг мы отфильтруем что-то еще, что звучит в таком же диапазоне?

Немного подумав, он продолжил:

– Но, если честно, на меня этот звук тоже чертовски давит. Давайте просто сделаем его чуть потише.

Гордон выделил диапазон, в котором звучал рык, и слегка понизил его уровень. Звук стал чуть менее давящим, но по-прежнему доставлял дискомфорт. Тем не менее, ребята облегченно вздохнули, – даже незначительное уменьшение громкости помогло.

Однако, они все же дернулись от нового резкого звука. Прогонять его через анализатор не было необходимости – это был вой шакала, причем выл он где-то совсем рядом. Часы показывали 21:37, и за бортом было уже достаточно темно. Настолько, что были видны только очертания деревьев, ближайших к дороге. На одном из мониторов “ночнушки” Барни разглядел силуэт, достаточно быстро перемещающийся между деревьев навстречу роверу. Спустя секунду заметил еще один силуэт, а потом и третий.

– Гордон, смотри. Шакалы куда-то несутся.

На радаре отобразились три маленькие точки, но быстро исчезли – шакалы пробежали мимо. Внезапно появилась еще одна точка, более жирная, и, судя по всему, объект двигался наперерез роверу. Точка становилась все ближе, а радар завыл тем самым звуком, который всегда сопровождает надпись: “ОСТОРОЖНО! Рядом крупный хищник!”. Ни Гордон, ни Барни не успели сориентироваться, как волк уже вырвался из густой листвы на обочине и оказался всего паре десятков метров от ровера прямо по курсу его движения, рисуя своей тенью длинную и жуткую фигуру на дороге. Хищник успел пересечь дорогу, но буквально секундное промедление, – и столкновения было бы не миновать. Два волка за день – это уже слишком.

Гордон проводил хищника взглядом, а затем поделился мыслями с остальными:

– Выглядит так, будто он сломя голову от чего-то убегал. Сам волк от чего-то убегал, понимаете?

Волк спустя пару секунд уже пропал с радара, заставив его тем самым заткнуться. Но когда замолчал радар, на всех снова свалился этот угнетающий рычащий звук, про который уже успели забыть за время этого представления.

– Что, неужели я не убавлял громкость этого чертового рыка? – выругался Гордон.

Он потянулся к панели управления, и рука его замерла над регулятором. Громкость действительно была убавлена. Это могло означать только одно.

– Нет, – договорил за него Барни, – просто мы быстро приближаемся к его источнику.

– Он на дороге или в лесу? – уточнила Эмилия.

– Я не знаю. Впереди пока ничего не видно, на радаре тоже пока чисто. Я правда не знаю, где оно может быть.

Ровер продолжал движение несколько минут, но ничего не происходило, только рык потихоньку становился все громче. Но внезапно он затих, предоставив экипажу ровера возможность наслаждаться лишь пением сверчков. Удивительно, но факт исчезновения так давящего звука погрузил команду в еще большее напряжение.

– Не говорите мне, что это затишье перед бурей, – попросил остальных Айзек.

– Не будем, – успокоил его Барни.

Ровер проехал в тишине еще некоторое время, и на часах было 21:51, когда он проходил последний поворот перед финишной прямой, а снаружи донесся оглушительный рев, тут же поддержанный ревом радара и предупреждающей надписью о наличии рядом крупного хищника. Эмилия рефлекторно зажмурилась и зажала уши руками, – настолько громкий был звук. А когда открыла глаза, то увидела лишь лицо Гордона, искаженное в попытке перекричать этот рев.

– Держись! – орал Гордон.

Когда титан заревел, Гордон тоже на секунду зажмурился от боли в ушах, а когда открыл глаза, то увидел появляющееся из-за угла препятствие. Из-за поворота не удалось заблаговременно заметить лежащий поперек дороги ствол. Дерево, совсем еще молодое и неокрепшее, тем не менее, было уже довольно толстым для того, чтобы можно было без проблем через него переехать. Тем не менее, автопилот отработал исправно – ровер начал быстро терять скорость, и столкновения удалось бы избежать, если бы не действия Гордона.

Быстрым движением он отключил автопилот, взяв управление на себя. Решать нужно было мгновенно, и варианта было всего два – либо попытаться наскоком преодолеть препятствие, либо попробовать съехать с дороги и объехать ствол, но тут уже была ненулевая вероятность не справиться с управлением или попросту застрять в плотных кустах и рыхлой земле.

Гордон выбрал первый вариант и перед самым стволом резко взял угол в 45 градусов по отношению к нему, чтобы не налететь обеими стойками сразу. Ровер сильно тряхнуло, и Эмилия потеряла равновесие и упала бы, если бы Айзек не подхватил ее, сам чудом удержавшись на ногах и железной хваткой уцепившись за поручень. Автомат Барни отцепился от креплений и упал на пол.

Ровер перескочил ствол тремя колесами, но сел на него задней частью, тем самым оставив четвертое колесо на другой стороне. С землей он соприкасался только одним передним колесом, и сцепления было недостаточно, чтобы сдвинуться с мертвой точки.

Рев снаружи прекратился, но радар не замолкал. Жирная точка на нем все еще находилась у самого края, но постепенно смещалась ближе к его центру. Гордон собирался встать и выскочить наружу, но услышал крик:

– Нет! Ты будешь вести ровер!

Гордон оглянулся через плечо и увидел Барни, уже успевшего поднять упавший автомат и стоящего у двери. Открывая ее, он крикнул:

– Не ждите меня!

Выскочив наружу, Барни быстро осмотрелся и прикинул, что можно сделать. Почему-то он запомнил именно небо, градиентом меняющее цвет от красного к темно-синему по направлению от запада к востоку. Говорят, последние воспоминания самые яркие. Он хорошо запомнил свист, с которым титан громко вбирал воздух в могучие легкие перед тем, как издать новый рык. А еще он хорошо запомнил всю последовательность своих действий.

Барни заметил, что всего одно колесо осталось по ту сторону ствола. Не торопясь, он снял автомат с предохранителя, а затем перевел его из обычного режима в режим разрывного заряда. Во всяком случае, Барни был уверен, что действительно делает это спокойно и размеренно, без лишней спешки. Возможности человеческого организма действительно неисчерпаемы – наш мозг способен входить в своеобразный турбо-режим, создавая ощущение замедления времени, чтобы дать нам пару сотен лишних микросекунд на обдумывание ситуации и принятия решений. Барни прицелился в ствол прямо под тем местом, где сел ровер. Взяв чуть ниже, чтобы не задеть машину, он спустил курок. Выстрел плазмы раскрошил часть ствола, но ровер все еще оставался неподвижен.

Свист вбираемого воздуха прекратился, и Барни показалось, что титан уже стоит здесь, у него за плечом. Колесо ровера крутилось в воздухе, так и не находя сцепления с грунтом. Тварь начала издавать новый рев, и у Барни потемнело в глазах от боли в голове. Спустя мгновение он услышал, или скорее почувствовал глухой звук, и земля будто бы содрогнулась под тяжелым шагом титана, а сразу за этим последовал громкий треск ломающихся веток.

Барни спускал курок снова и снова, но оружие не слушалось. Между двумя разрывными зарядами должна пройти хотя бы секунда, чтобы выкачать из обоймы несколько стандартных доз плазмы и соединить их, накопив тем самым достаточное ее количество для мощного выстрела. Барни в очередной раз спустил курок, и еще часть бревна разнеслась в щепки, позволив роверу еще сильнее просесть и зацепить вторым колесом грунт. Теперь сцепление оказалось достаточным, и он тут же дернулся с места. А спустя секунду еще один ствол, чуть меньше первого, упал точно туда, где только что находился ровер.

Айзек потерял равновесие и упал от резкого старта.

– Он же там! – кричал он Гордону, вытирая кровь с губы, – Барни остался там!

– Я знаю! Мы ничем не можем ему помочь, он сделал то, что должен был! – крикнул в ответ Гордон, не оборачиваясь. Он посмотрел в монитор заднего вида, но товарища не увидел, – мне жаль, Айзек, но мы не можем ему помочь, иначе сами погибнем. Он пожертвовал собой ради нас.

На последней фразе голос Гордона сорвался. Он тоже не мог поверить в то, что Барни больше нет. Эмилия закрыла лицо руками и заплакала.