Часть первая

Глава первая
Другие Кордильеры

Сон. Море – множество птичьих крыльев

Маруланда уже начал беспокоиться из-за того молчания, что царило в горах и сковывало всякое движение. Всё вокруг казалось мёртвым, обречённым на исчезновение, горы превратились в образ одиноко застывшей скалы. Для него, человека с тонким слухом, не было ничего более раздражающего, чем невозможность разобраться в том разнообразном шуме, который он слышал всю дорогу. Любой природный шум, человека или животного, не оставался не замеченным им; слушая, он обретал связь с миром, который его окружал, он сливался с окружающей природой. Атавистическая тишина превращала его в насторожившегося человека, что ещё с детства было важным уроком его жизни. Ему было трудно представить себе мир, в котором ему не надо было бы искать следы присутствия врага, сразу обнаруживая их там, где он только что прошёл. Привычка преследуемого человека, который вынужден, для того чтобы выжить, слышать или даже воображать дыхание того, кто его выслеживает.

Размышляя об этой тишине, которая рождала смутные подозрения, тишине, которая опутывала всё вокруг невидимыми нитями, включая звук собственных шагов, он шёл по тропинке к реке, идя навстречу её длинному, извилистому телу. Пока он шёл, он не слышал шума реки, этого рассказчика разных диковинных историй, он хранил в памяти сгустившееся молчание и следовал ритму своих предчувствий. Но вот он вышел на речной песок, и чары молчания были подавлены эхом голоса реки, они исчезли полностью.

Почувствовав озноб, который всегда возникал, когда приближалась опасность, он решил взять одно из привязанных к дереву каноэ, чтобы на этот раз наконец-то пуститься в тот путь, о котором он постоянно тосковал в своей жизни преследуемого человека. Он увидел реку, умиротворённую тишиной, и представил себе море, которого никогда не видел. Он, человек гор, никогда не видел море. Для него было невозможным охватить разумом то, что должно было быть морем, представить его образ и тем более реальность. Уже без всякой тревоги в душе, плывя по течению молчаливой реки, он представлял, что море – это как громадное крыло всех птиц гор, огромный взмах крыльев, крыло гигантских волн.

Каноэ медленно подплывало к пустынному берегу. Оттуда кто-то, размахивая руками, подавал ему знаки. Он лихорадочно начал соображать, как он будет обороняться в этой ситуации, но вдруг увидел неясную фигуру молодой женщины, зовущей его без слов. Она на расстоянии говорила с ним своим горящим взором и спокойным движением рук. Послушно выйдя из каноэ, он доверился этому красноречивому молчанию женщины. Только несколько раз в своей жизни он чувствовал такое спокойствие в своей душе. Женщина предложила ему еду и неторопливо рассказала обо всех своих снах, и, не обменявшись больше ни единым словом, они стали искать убежища от надвигающейся темноты. Ночью он спал с ней, и на следующий день, уже сев в каноэ, он знал, что оставляет в её чреве своего будущего ребёнка, который потом уйдёт в поисках своих гор. Позже он не хотел вспоминать о тех снах, которые у него были с другими женщинами, повстречавшимися на его долгом пути вниз по реке, в поисках никогда не виданного им моря. На одном из поворотов реки тишина взорвалась тем, что он ощутил как радость, которая охватила его полностью: море. Огромные волны вырастали, пытаясь дотянуться до небесного свода, и они казались ему единым крылом и гомоном всех птиц гор. Волны обрушивались так, словно кто-то подрезал их под корень, и очень далеко, на краю горизонта, Маруланда увидел остров, который венчался контуром горы.

Откуда-то далеко, с кроны высоких деревьев взлетел огромный серый орёл, в клюве он нёс перепуганную рыбу голубого цвета.

Смерть. Медленно угасающий взор

Смерть очень осторожно подбиралась по тропе к Мануэлю Маруланде Велесу, она давно стала тенью этого человека. Упорная и терпеливая, она всегда была настороже и никогда не упускала из виду ни одного его шага. Невидимка, она тем не менее всегда любила маскироваться, всегда появлялась в самые критические моменты жизни Маруланды, для того чтобы воспользоваться подходящим моментом и выместить на нём всю свою злобу. Человек, который живёт рядом со смертью, который столько раз уходил от неё, неизбежно должен, хотя бы один раз в своей жизни, мучительно пережить её присутствие. Такова его судьба, так написано на его ладони: медленно угасающий взор, неизбежное избавление от последних иллюзий, слабость и неподвижность во всём теле, безразличие, появляющиеся на лице, ничего не значащие слова, молчание, порождённое безнадёжностью. Все внешние события проходят мимо, жизнь замирает в его сердце. Но смерть была терпеливой, она ждала насильственной гибели Маруланды. Ей доставила бы мало удовольствия естественная смерть Маруланды – на исходе его старости, ночью, заполненной снами. Нет. Люди, подобные Маруланде, должны умирать иначе – истекая кровью, при ярком свете солнечного дня, а не в сумраке высоких гор. Его глаза должны видеть стеклянные глаза смерти, как видится прозрачность воды, уходящей сквозь пальцы.

И всё же в своём ожидании, в крадущемся многолетнем ожидании, ожидании, которое началось с 1949 г., когда Маруланда под именем Педро Антонио Марина решил уйти в партизаны со своими первыми 14 соратниками в окрестностях Хеновы, департамент Кальдес, смерть чувствовала себя неуверенно. Это ожидание стало особо неистовым между 1950 и 1953 годом на границах южной Толимы. Тогда смерть решила, что она должна следовать по пятам за Маруландой не только во время многих жестоких сражений, которыми изобиловала его жизнь партизана, но также и во время перемирий – для смерти это было время кратковременного отдыха, – во время которых Маруланда занимался строительством моста через реку. В мирное время люди тоже умирают, и с Маруландой мог произойти, например, несчастный случай – на него могло упасть дерево во время его рубки. Но смерть, однажды взяв на прицел жизнь человека, который никак не желал умирать естественной смертью, а тем более смертью насильственной, не могла просто пребывать в столь неплодотворном ожидании, не могла зря терять драгоценное время.

Понятно, что новости по радио и в газетах говорили всё наоборот. Тогда казалось, что смерть уже настигла Маруланду, что она прошла рядом, чуть выше сердца, и оно замерло, словно поражённое ударом молнии. Смерть не оставляла ему времени на обычную реакцию преследуемого человека, которая всегда позволяла выбраться из частых ситуаций опасности, в которых приходилось рисковать жизнью. Согласно слухам, которые циркулировали в СМИ, казармах и высших правительственных сферах, его окончательная смерть могла иметь место в один из последних дней октября или в первых числах ноября 1965 г., утром или вечером.

Сомнений в этом, даже случайных, в официальных источниках не было. Полковник Эрнандо Курреа Кубидес, командир VI бригады, расквартированной в Нейве, заявил в присутствии прессы о том, что он «подтверждает, что командование знает о циркулирующих слухах о смерти самого главного бандита от ран, полученных в бою», то же самое он заявил газете El Tiempo 27 декабря 1965 г. Полковник Курреа Кубидес рассказал о том, что войска под его командованием, а также полиция региона Маркеталии действуют в зоне каньона реки Секила, «где, возможно, будет раскрыта загадка смерти опасного антиобщественного элемента. Я весьма оптимистически настроен относительно возможностей подтверждения версии о смерти бандита, и сейчас всё обследуется визуально, со сбором соответствующей информации, дабы подтвердить смерть Марина».

«Несколько разных информаторов, – заявил полковник Курреа Кубидес, – сообщили мне о том, что они могут указать место захоронения “Снайпераˮ, и сейчас они находятся на пути к этому месту, правда, задача осложняется труднодоступностью этого пункта». Полковник настаивал на том, «что обещанная награда будет вручена только тогда, когда будет проведена идентификация тела».

Командир VI бригады самодовольно заявил журналистам о том, что официально он не утверждает, что «Снайпер» найден мёртвым, но его нет и среди уцелевших из его уничтоженной банды. «Известно, что “Снайперˮ, – добавил полковник Курреа Кубидес, очень уверенный в достоверности информации, полученной от военной разведки, – говорил, что хотел бы умереть и быть похороненным в Маркеталии. Расследование версий покажет истину. Сейчас мы прилагаем все силы к тому, чтобы проверить истинность той информации, которая есть в нашем распоряжении. Обещанное за выдачу тела вознаграждение жителям зоны – хорошая основа для нашего оптимизма…».

Согласно версии корреспондента El Tiempo в Нейве, «Снайпер» был ранен во время бомбардировки с самолёта. Его рука перестала действовать вследствие разрыва суставов и мускулов. Но «Снайпер» продолжал оставаться в горах и участвовать в столкновениях с наземными войсками и был вторично ранен в ногу очередью из автоматической винтовки. Эта стычка имела место, возможно, в зоне Ла Эстрелья, муниципалитет Атако, департамент Толима. Без лекарств, соответствующего ухода, с ногой, охваченной гангреной, он вместе со своей шайкой антиобщественных элементов, скитаясь по горам, в итоге решил идти к истокам реки Ата. «Снайпера» несли на носилках. К западу от асьенды Ла Тригенья банда сделала привал на своём долгом пути, и он немного отдохнул на заброшенном ранчо. Здесь «Снайпер» приказал своим людям отнести себя подальше в горы и оставить, говоря, что его смерть близка и он не должен быть помехой остальным. Банда не послушала его и продолжила свой путь со всей возможной осторожностью».

«…Банда насчитывала 20 человек, в большинстве своём раненых, сильно истощённых, голодных, босых, с одеждой, превратившейся в лохмотья до такой степени, что куски ткани рубашек и штанов приходилось связывать между собой лианами».

«В этом рассказе крестьян фигурирует одно географическое название, двусмысленное и неясное. Банда, – утверждают крестьяне, – говорила об истоках “Чикильиˮ или “Сикильиˮ. Но неизвестно, было ли это местом убежища или каким-то условным названием на жаргоне бандитов».

Партизаны FARC

«С кем разговаривал здесь “Снайперˮ, уже умирающий, предчувствующий свою неминуемую смерть? Как, согласно одной версии этого эпизода, он смог спуститься с гор и скрыться в городе? Почему “Снайперˮ рассказал здесь, на ранчо, как и когда он был ранен в руку и ногу, и, охваченный приступом боли, просил своих людей, чтобы они пристрелили его в горах и спасались сами?»

(Искатели тела Маруланды отправились в путь рано утром, дабы не терять времени зря. Перед их глазами стоял, как знак, образ дерева, известного как Мать-Сейба, которое, согласно слухам, шедшим с гор, послужило Маруланде местом последнего прибежища в конце октября – начале ноября. Никто точно не знал, где находится эта Мать-Сейба. О ней знали только следующее: своей густой листвой Сейба давала огромную тень, и в ней было большое дупло, которое служило в качестве убежища, дупло, в котором вполне могли разместиться на ночь три человека; эта Сейба всегда была желанной целью для людей, заблудившихся в горах, поскольку было известно, что внутри неё они найдут не только убежище, но также и сухие дрова, для того чтобы развести огонь. Сейбу с такими признаками было нетрудно найти, тем более если она скрывает внутри тело человека, которого они так искали. Для них это было не просто желание получить обещанную награду, – упорная надежда, завладевшая умами этих людей, – они, искатели затерянного где-то тела, жили также ложной иллюзией посредством такой необычной находки стать этакими важными персонами в глазах людей.

Сомнение могло возникнуть только в том случае, если бы им попалось ещё одно непохороненное тело, что было вполне возможно из-за холодного воздуха гор, который мог сохранять неразложившимися трупы животных, погибших два или даже три года назад. Некоторые полагали, что в итоге они найдут скелет, заросший сорняками и мхом, который будет трудно опознать, и цепочку муравьиных следов. Но более опытный искатель трупов сказал, что нечего ломать голову над такими пустяками, он лично знал Маруланду при жизни и сможет определить его по одежде и, возможно, по какому-нибудь физическому признаку, сохранившемуся на останках, особенно по пальцу, которым тот нажимал на спусковой крючок.

Дорогу окутал густой туман, скрывший среди дня солнце. Они безуспешно искали дерево вплоть до наступления ночи, которая постепенно наваливалась на них, как тяжёлый мешок на плечи. Подгоняемые спешкой, они шли по широкой тропе, которая для группы возбуждённых людей казалась широкой дорогой. Уже почти теряя тропу из виду, они шли под проливным дождём, который охватывал холодом их души и тела. В вечерних сумерках они нашли дерево, которое, как показалось им, и есть та самая Мать-Сейба, огромная в обхвате, с толстым стволом, подавляющая спокойствием своего облика. Но в стволе они не обнаружили никакого дупла, как не нашли и никакого тела. Разочарованные, они подумали, что всё это оказалось ловким трюком такого хитреца, каким был Маруланда, который даже в свой смертный час предвидел, что после кто-нибудь попытается найти его тело. И тогда он предусмотрительно приказал своим людям, дабы они тщательно замаскировали дупло в Сейбе корой, содранной с других деревьев, для того чтобы предотвратить осквернение своей могилы. Искатели осмотрели ствол, но не нашли никаких признаков глубокого дупла. Они изо всех сил пинали ногами ствол, чтобы услышать отзвук пустоты внутри, который помог бы им определить местонахождение дупла, но видели только усталость разочарования на лицах друг друга.

Один из искателей закричал, что он нашёл рядом другую, похожую Сейбу. Через минуту он уже кричал, что видит ещё одну такую же. Но среди них не было ни одной хотя бы с малейшими признаками глубокого дупла. И не было галлюцинацией, миражом то, что явилось их ослабевшим взорам после этого, – деревья стал окутывать густой туман, гигантские стволы стали вдруг стремительно истончаться и превратились в переплетение лиан, густое, непроходимое, которое в итоге полностью закрыло им дорогу. Внезапно самый опытный из искателей трупов приказал всем замолчать: он сказал, что вроде бы слышит где-то рядом в горах звук орудующего мачете человека. Они по звуку следили за продвижением этого мачетеро, но настичь его уже не могли. Труп Маруланды уходил всё дальше. Искатели его тела, измождённые за день ходьбой, были вынуждены распрощаться со своими надеждами.)