6. Инцидент с гусями

Почти сразу по приезде, едва осмотревшись, мы помчались на встречу с Брид, которая должна была показать нам кусок земли в деревеньке Колони́, минутах в двадцати езды от Эпидавра.

Участок, более чем аппетитно выглядевший на фото, в жизни оказался не менее живописным, если бы не одно маленькое «но» – в каких-то пятидесяти метрах от него обнаружилось небольшое поселение, сильно смахивающее на лагерь беженцев, состоящее из двух десятков убогих лачуг.

В ходе короткого допроса с пристрастием я вырвал у мужа Брид признание, что это цыганский табор. Вообще-то я большой поклонник цыганского пения и в юные годы с охапками цветов регулярно бегал на концерты неподражаемой Тани Филимоновой – не путать с упомянутым выше однофамильцем, заочно причисленным нами к «негодяям». Но одно дело – берущие за душу мелизмы и совсем другое – когда вплотную к твоему дому подступают обшарпанные хибары, густонаселенные людьми – как бы это помягче – без определенного рода занятий.

– А что же вы не предупредили нас об этом поселении заранее? – строго спросил я у Брид.

– А что тут такого? – изображая непонимание, переспросила шотландка. – Они же вроде как кочевники, разве не так?

– И что с того?

– Значит, рано или поздно перекочуют в другое место. Это лишь вопрос времени.

– Вы в этом уверены? – усомнился я.

– Абсолютно.

– И когда это случится?

Брид с очаровательной улыбкой пожала плечами:

– Я же не Дельфийский оракул. Но вы зря беспокоитесь, это отличное место. А главное, оно вам по деньгам. Так что погуляйте по окрестностями, оцените все «за» и «против» и после перезвоните. А сейчас, извините, нам пора возвращаться – в Толо ждет важный клиент.

Мне даже почудилось, что Брид сделала ударение на слово «важный», как бы невзначай намекая, чтобы мы не забывали о ее крылатой фразе, сказанной во время первой встречи: «Другой бюджет – другое дело». Судя по всему, в Толо шотландку уже ждал очередной «негодяй Филимонов».

Прислушавшись к совету, мы решили погулять по округе и подумать, ведь у участка был и существенный плюс: он почти вплотную подходил к берегу моря и при этом располагался на холме, что обеспечивало отличный обзор и панорамный вид на залив.

Побродив по окрестностям, мы так и не приняли никакого решения. С одной стороны, наверное, здорово каждый божий день засыпать под разудалую цыганочку, а с другой стороны, признаюсь, на душе было неспокойно. И, как оказалось, не зря.

Закончив обход, мы вернулись к машине, которую оставили рядом с табором. Тут выяснилось, что путь к автомобилю отрезала стая гусей. Зная о том, что гусь территориальное животное и к тому же совершенно бесстрашное – по телевидению как-то показали сюжет, в котором гусь прогнал со своей земли льва, – я подобрал хворостину и пошел в решительное наступление.

Гусей моя хворостина, похоже, совсем не смутила, зато она очень не понравилась обитателям табора. Словно из-под земли передо мною выросли четверо крепких мужичков, а один из них держал в руке увесистую палку, против которой моя хворостина смотрелась былинкой. Взвесив шансы, я предложил жене обойти препятствие окольным путем. По счастью, покинуть цыганскую деревню удалось живыми и невредимыми.

По дороге в Эпидавр я позвонил Брид и с легким сердцем отказался от участка, а в мыслях и от дальнейших услуг шотландки. Мы снова оказались в исходной точке.

7. Мария Каллас и арифметика по-гречески

К нашей радости, в Эпидавре нашлось свое собственное агентство недвижимости. Его хозяйка – крупногабаритная гречанка по имени Анастасия оказалась членом ККЕ – компартии Греции и убежденной коммунисткой, какими бывают только люди, не испытавшие на собственной шкуре всех прелестей жизни в государстве рабочих и крестьян. Из общения с местными у меня вообще сложилось впечатление, что марксизм-ленинизм пустил в Греции глубокие корни. Особенно ленинизм. Не зря же дружескую попойку, происходящую не в таверне, а у кого-то дома, греки до сих пор в шутку заговорщицки называют иностранным словом «йафка». Ничего не напоминает?

В общем, пришлось в срочном порядке провести краткую политинформацию. Анастасия, которую я в шутку прозвал «красным риелтором», слушала со слезами на глазах, от ужаса прикрывая руками рот. А я всего лишь честно рассказал о реальной системе распределения благ в СССР, социальных привилегиях для рядовых тружеников и прочих вещах, о которых она, усилиями советской и панкоммунистической пропаганды, имела весьма утопическое представление.

На корню разрушив все то, во что прежде верила наивная гречанка, я принялся расспрашивать Анастасию про местную недвижимость. К моему удивлению, несмотря на обилие толстых папок на стеллажах, обстановкой «красный риелтор» совершенно не владела. Я отнес это на счет ее коммунистических идеалов и извечной левацкой забавы разводить бумажную волокиту, вместо того чтобы делать дело. Тем не менее мы обменялись контактами и договорились созвониться в случае новостей.

* * *

Наслаждаясь пешими прогулками и купанием на пустынном пляже, но не забывая при этом о цели нашего приезда, мы как-то наудачу спросили хозяйку гостиницы, не продает ли кто-то дом или участок неподалеку.

Как я уже тогда смекнул, греки считают зазорным вывешивать таблички с надписью ΠΩΛΕΙΤΑΙ, что значит «Продается», а потому единственный путь добыть достоверную информацию – это опрос местных жителей. Ответ Ангелики прозвучал многообещающе:

– Мы с мужем в свое время построили и продали четыре дома. Один из них снова выставлен на продажу.

– А где он находится?

– Чуть выше гостиницы, вверх по склону.

А ведь мы там уже прогуливались, восторгаясь видом, открывающимся из небольшого кондоминиума. Неужели одна из вилл продается? Отчего мы так разволновались? Тому были свои причины. К этому моменту мы уже понимали, что купить отдельный участок нам не по силам. Дело в том, что, согласно местным порядкам, купив землю в городе или поселке, вы вправе использовать под строительство почти всю имеющуюся площадь. Но проблема в том, что так приглянувшаяся нам бухта стояла на отшибе, а по греческим законам строиться за пределами городской черты разрешено только при условии, что площадь участка не меньше сорока соток. Однако стоимость таких участков оказалось для нас совершенно непосильной. И этому тоже есть свое объяснение.

Как выяснилось, Эпидавр – весьма популярное у греков место отдыха творческой элиты. Что-то вроде Переделкина, только не сегодняшнего, а в советские годы. Родоначальницами моды на здешние дачи одновременно стали две самые известные гречанки в мире – оперная дива Мария Каллас и звезда экрана Мелина Меркури, каждая на свой лад.

Дело в том, что в Большом амфитеатре Эпидавра ежегодно проходит международный театральный фестиваль, репертуар которого поначалу состоял исключительно из классической греческой драмы. Однако с появлением в Греции оперной суперзвезды руководство фестиваля приняло решение о расширении жанровой палитры, и в самом начале шестидесятых Каллас спела тут в «Норме» Беллини, ознаменовав начало новой эры как в истории амфитеатра, так и в истории фестиваля. Затем Каллас спела в Эпидавре «Медею» Керубини, о чем наглядно свидетельствует доставшаяся мне по случаю почтовая марка, выпущенная в честь этого события.

Местные жители показывали нам дом, спрятавшийся за густой стеной сосен, где легендарная Каллас, про которую восторженные современники говорили «четыре голоса в одном горле», ежегодно отдыхала от сценических трудов. А меню одной из портовых таверн до сих пор украшает цитата, в которой дива признается в любви к Эпидавру и говорит, что это самое красивое место на земле.

Надо признать, Каллас очень много сделала для фестиваля – она дала ему статус. Чуть позже эстафету подхватила другая всемирно известная греческая актриса, звезда киноленты «Никогда по воскресеньям» Мелина Меркури – в конце семидесятых она сыграла тут в «Орестее».

По окончании актерской карьеры Меркури, став министром культуры, построила в Эпидавре дачу – скромных размеров домик у самой воды. В последующем практически все министры культуры Греции посчитали своим долгом отстроиться не где-нибудь, а в сердце всемирного театрального фестиваля, закрепив модный тренд.

После Каллас и Меркури целая куча звезд почли за честь выступить на местной сцене: Монсеррат Кабалье, Хосе Каррерас, Рудольф Нуриев, Изабелла Росселини, Хелен Миррен и многие, многие другие. К сожалению, по мере роста популярности эпидаврского фестиваля росла и стоимость недвижимости.

Кроме того, еще одной причиной высокой цены на землю стала непомерная жадность ее собственников. Я уже говорил о том, что для постройки дома за пределами городской черты необходим участок в сорок соток. При этом разрешенная площадь основания не превышает ста квадратных метров, а этажей в доме может быть не более двух. Но это по закону. Греческие девелоперы вместо одного дома общей площадью двести метров по обыкновению втыкают целых четыре дома аналогичной или даже большей площади, зарабатывая на последующей продаже вчетверо больше положенного.

Самое обидное, что проблемы с законом в итоге случаются не у прохиндея-девелопера, а у неосмотрительного покупателя, который, как правило, об этом до поры до времени не догадывается. Но беда в том, что в заповедных местах вроде Эпидавра практически вся предлагаемая недвижимость заведомо строится с такими нарушениями, и ничего поделать с этим нельзя. Вот и получается, что, продавая землю девелоперу, а заодно и любому другому, хозяин подспудно ориентируется на максимально возможную прибыль, какую теоретически возможно извлечь из его участка, если многократно наплевать на законы. Таким образом, обуреваемый жадностью продавец назначает цену, более или менее соответствующую не одному участку, а четырем. Вот такая арифметика по-гречески.

Однако, несмотря на строительный беспредел, мы все же решили осмотреть выставленный на продажу дом. А вдруг повезет? Вдруг окажется недорого?

8. Любовь с первого взгляда

В отсутствие хозяина недвижимость нам показывала Ангелика – у нее имелся запасной ключ. Это действительно оказался тот самый кондо, который мы разглядывали накануне. Четыре дома в ряд стояли немногим выше гостиницы, ровно настолько, чтобы она не портила вид. А вид с балконов открывался просто фантастический. Он был похож на вид из гостинцы, только еще лучше.

У меня перехватило дыхание. Взгляду, двигающемуся слева направо, сначала предстала лесистая гора, потом собственно городок, затем полуостров и, наконец, Саронический залив с дюжиной разбросанных по нему островов, самыми крупными из которых были Эгина и Салами́н.

Саламин? Мой бог! Это же здесь Фемистокл, решив исход всей войны, наголову разбил флот Ксеркса в знаменитом сражении, по свежим следам описанном самим Эсхилом, между прочим, участником той битвы. Перед глазами невесть откуда всплыла чудом сохранившаяся в памяти цветная иллюстрация из школьного учебника, изображающая эпохальную победу греков.

Пока я приходил в себя после ландшафтно-исторического шока, мой взгляд все скользил по заливу вправо, где потрясающую панораму продолжил величественный полуостров Мётана, с незапамятных времен служивший финикийцам военно-морской базой, а финальной точкой стала высоченная гора, замыкающая бухту. Вау!

Затем мы вернулись в гостиную. Помню, как, не в силах оторваться от пейзажа, я подумал, что отныне хочу быть, как «старик и море». Ну, тот, что у Хемингуэя, помните? Не сейчас, конечно, а когда состарюсь. И без лодки, а то меня смертельно укачивает даже в полный штиль. А в остальном хочу того же – чтоб был только я, вот это огромное окно и бесконечная синева за ним. Разумеется, придется включить в список и Кузю, но с условием, что она не станет перекрывать собою вид.

Я взглянул на жену. Стоя с открытым ртом, она, похоже, думала примерно о том же, застряв где-то на середине панорамы.

– И сколько же стоит это чудо? – затаив дыхание, спросил я.

Потрясенные как видом, так и объявленной Ангеликой ценой, как минимум вдвое превосходившей наши возможности, ни дому, ни качеству его постройки мы тогда особого внимания не уделили.

Да, по правде говоря, мы и не знали, на что нужно смотреть. Кроме квартиры у нас отродясь не водилось за душой иной недвижимости, не считая кузиного приданого в виде крохотной дачки, построенной ее родителями в одном из самых некрасивых уголков Подмосковья прямо на затопленном торфянике, за что жена ласково звала фамильную собственность «шесть соток на болоте». Помнится, в час нужды мы с трудом всучили ту развалюху по цене сильно подержанной шубы какому-то сумасшедшему энтузиасту осушения родных недр.

– Не хочешь посмотреть участки на противоположном от Нафплиона берегу залива? – спросил я после того, как мы вернулись в гостиницу и с бутылкой вина устроились на балконе.

– Знаешь, я больше ничего не хочу смотреть, – помолчав, сказала Кузя. – Я нашла все, что искала. А ты?

Я оглянулся вокруг, еще раз обвел взглядом фантастический вид на залив и понял, что моя жена абсолютно права. Сколько ни продолжай поиски, а красивее места мы все равно не найдем. Да и дело не в одной только красоте.

Как понять, что наткнулся на то самое место? Как отличить его от других? Очень просто. Точно так же, как отличаешь ото всех остальных женщину, в которую влюбился. Она единственная вызывает негу.

Вечером того же дня, сидя в таверне, на импровизированном военном совете мы постановили во что бы то ни стало побороться за Эпидавр, хотя по всему выходило что шапка была не по Сеньке. Почему мы не отступились? А вам знакомо выражение «закусить удила»? Именно это мы с Кузей и сделали, поскольку нам обоим до смерти захотелось стать частью этого райского места.

Опустошив пару графинов розового, мы решили, что ляжем костьми, но своего добьемся. Тогда мы еще не знали, сколь долгой и изнурительной окажется эта битва.

* * *

Вскоре нам посчастливилось найти еще одного грека, подвизавшегося на купле-продаже недвижимости. В отличие от «красного риелтора» он оказался куда более разбитным и даже показал нам целых три выставленных на продажу дома, не числящихся ни в одной базе данных. Как я уже говорил, у меня сложилось стойкое ощущение, что греки отчего-то стесняются самого факта, что приходится торговать родовой собственностью.

Эти дома, хотя и были по-своему интересны, тем не менее нам не подошли, поскольку либо были слишком малы, либо могли использоваться исключительно летом. Мы же решили, что дача должна быть приспособлена к круглогодичному проживанию и вмещать не только нас двоих, но и какое-то количество гостей. Да и цена, несмотря на вышеуказанные недостатки, казалась неподъемной.

Незадолго до нашего возвращения в Москву, когда мы уже потеряли всякую надежду, позвонила Анастасия и радостным голосом сообщила, что у нее для нас сюрприз – потрясающий дом, какие попадают на торги далеко не каждый год. Мы сочли это заявление грубой рекламой, но, как выяснилось позже, ошиблись. Однако все по порядку.

Как оказалось, речь шла о неухоженном с виду и небольшом по размеру доме при весьма обширном участке. Хозяйка, муж которой недавно умер, собралась съехаться с дочерью, живущей в Афинах, и только что выставила собственность на торги, да еще и в нашей бюджетной категории.