2
Тигр из Сан-Педро

Пройдя около двух миль по такому безрадостному месту, мы приблизились к высоким деревянным воротам, за которыми открылась мрачная каштановая аллея. Извилистая дорога привела нас к низкому темному дому, казавшемуся угольно-черным на фоне свинцового неба. Слабые отблески света виднелись в одном из окон слева от двери.

– Там дежурит констебль, – сказал Бэйнс. – Я постучу ему в окно.

Он шагнул в траву и постучал по подоконнику. Сквозь затуманенное дождем стекло я увидел, как сидящий в кресле у камина человек вскочил, после чего в комнате послышался резкий вскрик. Спустя мгновение белый от страха, задыхающийся полисмен открыл дверь; свеча дрожала в его руке.

– В чем дело, Уотерс? – быстро спросил его Бэйнс.

Мужчина промокнул лоб носовым платком и с облегчением выдохнул:

– Как я рад, что вы пришли, сэр. Вечер тянется так долго, у меня уже начали сдавать нервы.

– Нервы? Я полагал, у вас нет нервов, Уотерс.

– Да, сэр, но в этом тихом, безлюдном доме мне не по себе. К тому же еще это жуткое существо на кухне… Когда вы постучали в окно, я решил, что это опять пришел он.

– Кто пришел?

– По-моему, дьявол, сэр. Я видел в окне дьявола.

– Когда это было?

– Примерно два часа назад. Как раз начинало темнеть. Я сидел в кресле и читал. Не знаю почему, я вдруг посмотрел в окно и увидел за стеклом лицо. Господи, сэр, теперь это лицо будет сниться мне в кошмарах.

– Ну-ну, Уотерс. Вы все-таки полицейский констебль, а не барышня.

– Знаю, сэр, сам знаю, но я так потрясен, что не в силах сдержаться. Он был не черным и не белым, сэр, а такого цвета, что даже и слова не подберешь – как будто в кусок глины плеснули молоком. И потом размер, сэр, – это лицо было вдвое больше вашего. И взгляд – он уставился на меня своими круглыми глазами и обнажил белую полоску зубов, как у голодного зверя. Говорю вам, сэр, я не мог пошевелить пальцем, дохнуть не мог, пока он не убрался. Позже я выбежал на улицу и обшарил кусты, но, слава Богу, никого не нашел.

– Если бы я не знал вас так хорошо, Уотерс, то немедленно занес бы вас в черный список. Да будь это и впрямь сам дьявол, констебль не должен возносить хвалу Господу за то, что тот не позволил ему поймать преступника. Надеюсь, это видение не плод вашего больного воображения?

– Это нетрудно установить, – сказал Холмс, зажигая карманный фонарик. – Да, – сообщил он после короткого осмотра небольшой площадки под окном, – ботинки двенадцатого размера. Если его рост соответствует обуви, то это должен быть настоящий великан.

– Куда же он подевался?

– Ушел напролом через кустарник в направлении дороги.

– Что ж, – сказал инспектор, выслушав Холмса с угрюмым задумчивым лицом, – кто бы он ни был и зачем бы он ни являлся, сейчас нам его уже не догнать. Займемся более насущными делами. С вашего позволения, мистер Холмс, я покажу вам дом.

Внимательный осмотр многочисленных гостиных и спален не принес никаких результатов. Таинственные жильцы, должно быть, арендовали дом вместе с обстановкой и утварью, оставшимися от прежних владельцев. Мы обнаружили огромное количество совершенно новой одежды с ярлыками фирмы «Маркс и компания», Хай-Холборн. Инспектор Бэйнс уже отправил запрос на фирму и получил лаконичный ответ, что в «Марксе» ничего не знают об интересующем полицию покупателе, кроме того, что он исправно платил. От новых хозяев в Вистерия-Лодж осталось совсем немного вещей; среди прочего мы обнаружили несколько курительных трубок, несколько романов, причем два из них – на испанском языке, старинный револьвер и гитару.

– Ну, это все нам совершенно неинтересно, – проговорил Бэйнс, выходя из очередной комнаты. – А сейчас, мистер Холмс, прошу вас обратить внимание на кухню.

Кухней оказалось тесное мрачное помещение с высоким потолком в глубине дома. В углу лежала соломенная подстилка – очевидно, она служила постелью повару. На столе громоздились остатки вчерашнего ужина и гора грязной посуды.

– Взгляните-ка сюда, – предложил Бэйнс. – Что вы на это скажете?

Он распахнул створки буфета и поднял свечу, чтобы Холмс хорошенько рассмотрел любопытный объект. Фигура была такой сморщенной и высохшей, что едва ли удалось бы определить, что она представляла собой при жизни. Бросалось в глаза лишь то, что она обтянута черной кожей и отдаленно напоминает человека карликового роста. После беглого осмотра я предположил, что это мумия негритянского младенца, но потом мне показалось, что это чучело старой скрюченной обезьяны. В конце концов я так и не разобрался, человек это или животное. На поясе чучела красовался двойной ряд белых ракушек.

– Очень, очень интересно. – Холмс уставился на диковинную фигуру. – Это все или есть что-нибудь еще?

Бэйнс молча подвел нас к раковине и снова поднял свечу. Там лежала большая белая птица, разрубленная на куски вместе с перьями. Холмс указал на красный гребешок на голове птицы.

– Белый петух, – сказал он. – Весьма любопытно! Это действительно очень занятное дело.

Самый жуткий экспонат инспектор Бэйнс приберег напоследок. Он вытащил из-под раковины оцинкованное ведро, наполненное кровью. Потом взял со стола блюдо, на котором лежала груда обгоревших костей.

– Здесь кого-то убили, а потом сожгли. Мы выгребли эти кости из камина. Утром приходил врач; он сказал, что это не человеческие останки.

Холмс улыбнулся и потер руки.

– Поздравляю вас, инспектор: ваш подход к делу меня восхищает. Вы заслуживаете большего, чем предполагает ваша должность.

Глаза инспектора Бэйнса заблестели от удовольствия.

– Вы правы, мистер Холмс. У нас тут провинция, трясина. И такое дело, как это, даст мне шанс продвинуться. Надеюсь, я его не упущу. Что вы думаете о костях?

– Это скорее всего кости ягненка.

– А как насчет белого петуха?

– О-о, это чрезвычайно странно. С таким я сталкиваюсь впервые.

– В этом деле все очень странно, сэр: здесь жили странные люди, занимавшиеся какими-то непонятными вещами. Один из них умер. Кто его убийца? Его же сообщники? Если это они, мы непременно их схватим: все порты контролируются. Правда, я на них не думаю. Да, сэр, у меня на этот счет особое мнение.

– Так у вас есть своя версия?

– Да, и я намерен разрабатывать ее самостоятельно, мистер Холмс. Для меня это вопрос чести, сэр. Вы уже сделали себе имя, а у меня все еще впереди. И буду рад, если впоследствии смогу сказать, что распутал это дело без вашей помощи.

Холмс добродушно рассмеялся:

– Хорошо, хорошо, инспектор. Вы идите своим путем, а я пойду своим. Результаты моих наблюдений и изысканий всегда в вашем распоряжении. Ну, я думаю, в этом доме я уже увидел все, что хотел, и теперь мог бы с большей пользой потратить время в другом месте. Оревуар и удачи!

По кое-каким незначительным признакам, которые могли ускользнуть от стороннего взгляда, я понял, что Холмс вышел на след. Внешне он казался таким же пассивным, как и до этого, но я сразу почувствовал, что он внутренне напряжен и полон кипучей энергии – об этом говорили и вспыхнувший взгляд, и внезапно подобравшаяся фигура. По своему обыкновению, он ничего не сказал мне, а я по своему – не стал спрашивать. С меня было довольно просто находиться с ним рядом. От меня требовалось только одно: вовремя оказать посильную помощь, если таковая понадобится. Я не считал для себя возможным отвлекать гениального Холмса своими неуместными вопросами. В свое время он посвятит меня во все подробности, но не ранее.

Набравшись терпения, я ждал, но, к моему все возрастающему разочарованию, ждал напрасно. Дни шли за днями, а мой друг не продвинулся ни на йоту. Как-то он все утро провел в городе, позже из вскользь оброненной фразы я понял, что Холмс посещал Британский музей. За исключением этой единственной поездки, мой друг целыми днями гулял по окрестностям в полном одиночестве или болтал с местными сплетниками, знакомство с которыми всячески укреплял.

– Уотсон, я считаю, неделя в деревне была бы для вас бесценна, – заявил однажды Холмс. – Какая отрада видеть первые зеленые листья на изгородях и распускающиеся сережки орешника! Вам следует больше времени проводить на природе. Возьмите лопату, жестяную коробку, ботанический справочник – и отправляйтесь в луга! Так вы хоть с пользой потратите время.

Надо сказать, что сам Холмс каждое утро покидал дом со всем этим снаряжением, однако я не заметил, чтобы вечером он приносил хоть какие-нибудь образцы растений.

Как-то раз во время одной из наших прогулок мы наткнулись на Бэйнса. Его широкое красное лицо расплылось в улыбке, а маленькие глазки хитровато блеснули, когда он приветствовал моего друга. Бэйнс не стал распространяться о деле, но с его слов мы поняли, что он доволен развитием событий. Тем не менее я немало удивился, когда спустя пять дней, развернув утреннюю газету, прочитал крупный заголовок:

ТАЙНА ОКСШОТСКОГО ПУСТЫРЯ РАСКРЫТА.

ПРЕДПОЛАГАЕМЫЙ ПРЕСТУПНИК АРЕСТОВАН

Холмс так и подскочил, когда я вслух прочитал эти слова.

– Боже милостивый! – вскричал он. – Это что же: Бэйнс поймал его?

– Очевидно, – отозвался я и стал читать дальше: – «Весь Эшер и его окрестности чрезвычайно взволновало известие, что вчера вечером был произведен арест в связи с оксшотским убийством. Напоминаем читателям, что некоторое время назад на Оксшотском пустыре обнаружили тело мистера Гарсии из Вистерия-Лодж с признаками насильственной смерти. В ту же ночь из дома исчезли его личный повар и слуга, что косвенно свидетельствует об их причастности к преступлению. Полиция высказала гипотезу, которая, однако, пока не подтвердилась, что мотив убийства – ограбление. Инспектор Бэйнс, занимающийся этим делом, предположил, что преступники скрываются где-то неподалеку в заранее подготовленном месте. С самого начала было ясно, что в конце концов их обнаружат, поскольку повар мистера Гарсии, по утверждению торговцев, видевших его мельком сквозь окно, имеет весьма примечательную внешность – это желтолицый мулат гигантского роста с негроидными чертами лица. Вечером того дня, когда было совершено преступление, этот человек имел дерзость явиться в Вистерия-Лодж. Инспектор Уотерс, охранявший дом, попытался поймать его, однако злодею удалось уйти от преследования. Инспектор Бэйнс, полагая, что мулат намеревался забрать в поместье нечто ценное для себя и может вернуться снова, устроил засаду в кустарнике возле дома. Ловушка сработала, и дикарь попался. Он оказал отчаянное сопротивление и нанес сильные повреждения констеблю Даунингу. Ожидают, что на предварительном слушании полиция потребует заключения его под стражу. Мы ждем дальнейшего развития событий в этом деле».

– Нам нужно немедленно увидеться с Бэйнсом! – воскликнул Холмс, надевая шляпу. – Мы должны остановить его, пока он не наломал дров.

Я тоже схватил свою шляпу и последовал за Холмсом. Как мы и надеялись, в деревне нам встретился инспектор Бэйнс – он только что вышел из дома и направлялся на службу.

– Вы уже прочитали газету, мистер Холмс? – спросил он, останавливаясь и ожидая, когда мы приблизимся.

– Да, Бэйнс, я прочитал сообщение. Прошу вас, не сочтите за излишнюю вольность дружеский совет. Или, вернее, предупреждение.

– О чем, мистер Холмс?

– Я, как вы знаете, занимаюсь параллельным расследованием, и, боюсь, вы выбрали ложный путь. Я не хочу, чтобы вы предпринимали серьезные шаги, если не вполне уверены в своей правоте.

– Вы очень добры, мистер Холмс.

– Уверяю вас: я говорю это для вашей же пользы.

На мгновение мне показалось, что в крошечных глазках инспектора промелькнула усмешка.

– Мы договорились работать порознь, мистер Холмс. Именно это я и делаю.

– О-о, очень хорошо, – сказал Холмс. – Но потом не вините меня.

– Что вы, сэр, я знаю: вы говорите это из добрых побуждений. Но у каждого из нас своя система, мистер Холмс. У вас своя, а у меня – своя.

– Довольно об этом.

– Я с удовольствием поделюсь с вами новостями. Этот парень – сущий дикарь, он силен как ломовая лошадь и зол как черт. Он чуть не откусил Даунингу палец, когда тот попытался скрутить его. По-нашему не знает и двух слов, поэтому мы не можем от него ничего добиться, кроме рычания.

– У вас есть доказательства того, что он убил своего хозяина?

– Этого я не говорил, мистер Холмс, этого я не говорил. У каждого из нас свои методы. Вы используете свои, а я – свои. Таков уговор.

Холмс пожал плечами, и мы двинулись прочь.

– Его не остановить, – сказал Холмс, – он на полном скаку мчится в пропасть. Ну что ж, пойдем, как он говорит, каждый своей дорогой и посмотрим, что из этого выйдет. Но кое-что в поведении инспектора Бэйнса мне все-таки непонятно.

– Садитесь поудобнее, Уотсон, – сказал Шерлок Холмс, когда мы вернулись в свой номер в «Быке», – я хочу ввести вас в курс дела. Возможно, сегодня вечером мне понадобится ваша помощь. Позвольте мне ознакомить вас с тем, как я представляю себе ситуацию. В основных своих деталях она прояснилась, хотя арест стал для меня сюрпризом и создал определенные трудности. У нас осталось лишь несколько брешей, которые нам предстоит заполнить.

Вернемся к записке, доставленной Гарсии за несколько часов до смерти. Идею Бэйнса о том, что в преступлении замешаны слуги Гарсии, я сразу отбрасываю как несостоятельную. Гарсия сам пригласил Скотта Экклза, следовательно, именно Гарсии нужно было алиби. Он задумал какое-то дело, без сомнения, преступного характера (иначе зачем алиби?), но в результате сам стал жертвой. Кому понадобилась его жизнь? Вероятно, тому, на кого покушался Гарсия. Мне кажется, здесь мы на правильном пути.

Теперь давайте поищем объяснение исчезновению слуг Гарсии. Я вижу это так: все они были сообщниками в каком-то преступном деле. Если бы все пошло по плану и Гарсия вернулся целым и невредимым, англичанин своими показаниями отвел бы от них подозрение. Но у меня есть основания полагать, что предприятие было опасным. На случай если бы Гарсия погиб, они заранее подыскали себе укрытие, чтобы затаиться в нем на время, а затем возобновить свои попытки. По-моему, это вполне убедительная версия. Как вы находите?

После объяснения Холмса беспорядочное нагромождение фактов преобразовалось в ясную и четкую картину. Я только, как всегда, удивлялся, почему сам не понял таких очевидных вещей.

– Но зачем слуга возвращался в дом?

– Видимо, в спешке покидая дом, он оставил там нечто, с чем был не в силах расстаться. Это объясняет его настойчивость, верно?

– Хорошо, и что же дальше?

– Дальше мы рассмотрим записку, полученную за ужином Гарсией. Она указывает на то, что в стане врага у них также имелся сообщник. Тогда где находится этот враг? Я уже говорил вам: он должен проживать в большом доме неподалеку от Вистерия-Лодж. Количество таких домов ограничено. В первые дни нашего пребывания в деревне я много гулял и, помимо ботанических изысканий, присматривался к окрестным домам и их обитателям. Один дом особенно привлек мое внимание. Это Хай-Гейбл – старинная ферма в якобинском стиле, расположенная в миле от дальнего конца Оксшотского пустыря и всего в полумиле от места трагедии. Остальные поместья принадлежат очень уважаемым и абсолютно прозаичным семействам, далеким от романтики. Зато мистер Хендерсон из Хай-Гейбла по всем приметам человек замечательный и склонный ко всякого рода авантюрам.

Итак, я сосредоточил внимание на нем и его окружении.

Удивительный они народ, Уотсон, и сам Хендерсон удивительнее всех. Под вымышленным предлогом я встретился с ним лицом к лицу, однако в угрюмом взгляде его темных, глубоко посаженных глаз явно сквозила мысль, что он не верит ни одному моему слову и прекрасно понимает истинную причину моего появления.

На вид ему лет пятьдесят; он силен, энергичен; у него густая шевелюра серебристо-стальных волос, кустистые черные брови, величавая поступь оленя и взгляд императора – о, это жестокий и властный человек! За пергаментной бледностью его лица таится жгучий темперамент. Вероятно, он иностранец или долго жил в тропиках – об этом свидетельствуют желтая кожа и поджарое крепкое тело. Иностранное происхождение его друга и секретаря мистера Лукаса и вовсе не вызывает сомнений: шоколадно-коричневая кожа, гибкое маленькое тело, кошачья мягкость движений и вкрадчивый голос говорят сами за себя. Как видите, Уотсон, мы обнаружили уже две группы чужеземцев – в Вистерия-Лодж и в Хай-Гейбле. Таким образом, одна брешь начинает затягиваться.

Двое этих людей, близкие друзья, – центральные фигуры в доме, но есть еще одна особа. Она-то в первую очередь нам и нужна. У Хендерсона есть две дочери – одиннадцати и тринадцати лет. Их гувернантка – мисс Барнет, англичанка примерно сорока лет. Кроме того, в доме постоянно проживает слуга Хендерсона, он же его доверенное лицо.

Все эти люди живут одной семьей и все вместе путешествуют по свету. Я забыл сказать, что Хендерсон – большой любитель путешествий, он вечно переезжает с места на место. Он не был в Хай-Гейбле год и вернулся лишь несколько недель назад. Добавлю, что он сказочно богат и может удовлетворить любую свою прихоть. Конечно, в поместье полно лакеев, горничных, дворецких – в общем, обычный штат английской прислуги, которая много ест и мало работает. Но близкий круг составляют только те люди, которых я перечислил.