– А далее ждите, пока я обдумаю все вводные и обмозгую план дальнейших действий. Из всего, что мы с вами здесь обсуждали, сэру Генри пока не надо знать ничего.

– И сколько времени вам нужно на обмозговывание? Год? Два?

– Сутки! Было бы весьма любезно в вашей стороны, сэр Мортимер, если бы вы прибыли ко мне вместе с сэром Генри завтра утром, не позднее десяти часов. Мне надо познакомиться с сэром Генри и переговорить с ним.

– Сделаю, мистер Холмс!

Сэр Мортимер принялся чиркать на манжете дату и время встречи, а потом, рассеянно вращая головой по сторонам, пошёл к двери.

Тут его в спину ужалил вопрос Холмса:

– Позволю ещё спросить… Доктор Мортимер… Вы утверждаете, что призрак являлся на болотах и раньше?

Доктор резко повернулся.

– Трое человек свидетельствовали об этом.

– Скажите, а после смерти сэра Чарльза привидение видели?

– Не в курсе! Во всяком случае, разговоров об этом не было!

– Благодарю вас! До свидания!

Проводив гостя, Холмс уселся на своё любимое место на краю дивана и стал улыбаться лёгкой, спокойной улыбкой всем удовлетворённого сноба. Такая улыбка всегда осеняла его лицо, когда пред ним вставала достойная его таланта проблема.

– Вы, что, хотите меня покинуть, Ватсон?

– Да! Тут я ничем не могу помочь вам!

– Ну, что вы, друг мой! Я всегда вынужден обращаться за вашей помощью, когда надо действовать. Но, согласитель, какое изумительное дело! По многим параметрам, просто из ряда вон! Будете миновать Бредли, загляните к нему, и попросите у него фунт самого крепчайшего табачку из его коллекции! Заранее благодарствую! До вечера вам здесь делать нечего! Вечером будьте здесь! У меня наверняка будет куча соображений по поводу этой затейливой головоломки, которую задал мне этот удивительный Баскервилль-Холл!

Я знал, сколь нужны моему лучшему другу уединение и покой, особенно в часы тяжёлого умственного напряжения, когда нужно взвесить на весах истины все мельчайшие детали очередного дела, когда гипотезы налезают одна на другую, руша и снова возводя очередное логичное построение, когда нужно сравнивать и сопоставлять даты и числа и приходит понимание, что совершенно неважно, а что является краеугольным камнем его божественного строения. Я тоже был вполне доволен. Передо мной открывалась возможность провести приятный день в клубе и вернуться на Бейкер-Стрит вечером к девяти, приятно освежившись общением с коллегами.

Когда я открыл дверь, то поневоле отшатнулся, и перепугаться было чему, ибо тут царил такой хаос, какой бывает только после большого пожара. Комната была полна густыми клубами дыма, и сквозь него едва проблёскивал слабый свет лампы. Но эти опасения не оправдались, ибо мне в нос сразу ударил дух невероятно крепкого, дешевейшего табака, отчего у меня сразу зачесалось в носу и запершило в горле. Я кашлянул. Дымовая завеса надёжно скрывала от меня Холмса, и едва она рассеялась, как я узрел его очертания в кресле. Забросив ногу на ногу поверх всегдашнего халата, он перекатывал во рту свою искусанную глиняную трубку. Какие-то бумажные рулоны грудой лежали вкруг его ног.

– Вы не простужены, Ватсон? – сухо спросил он.

– Нет, просто тут камню негде упасть среди ваших ядовитых миазмов!

– Не буду спорить! Тут малость накурено!

– Малость! Не продохнуть! Дыхнуть негде!

– Ну так отворите окно! Вы в клубе прохлаждались, что ли?

– Холмс… Дорогуша!

– Верно?

– Разумеется, где же ещё! Но как вам…

Видя мою растерянную физиономию, он рахохотался.

– Я всегда восхищался вашей святой простотой, Ватсон! Мне так приятно, что вы никогда не узнаете, сколь дорога для меня возможность испытывать на вас свои извращённые методы. Мерзкая погода, не так ли? Дождь целый день. Джентльмен выходит из дому. Вечером возвращается без единого пятнышка грязи на обшлагах. Цилиндр и ботинки на нём сверкают девственной чернотой. Чем он мог заниматься, кроме как просидеть сиднем целый день в каком-нибудь затхлом помещении? Друзей у него шаром покати. Где же он мог просидеть целый день? По-моему, всё очевидно!

– Очевидно, как и ваша логика!

– Мир набит банальностями, на которые никто не обращает внимания! -Как вы полагаете, чем я занимался?

– Сиднем сидели!

– Ничуть! Я был в Девоншире!

– В фантазиях?

– А вы не глупы, Ватсон! Моя туша пребывала здесь, и хрюкала в кресле, и как ни печально, принуждена была выдуть за день два полных кофейника наикрепчайшего кофе и искурить целый мешок табаку. Едва за вами захлопнулась дверь, как я послал курьера к Стретфорду, заказав у него подробную карту Дартмурских болот, воспалённое воображение моего духа блуждало по ним целый день. Мой дух чуть не утонул там! Мне кажется, теперь я могу льстить себя надеждой, что я стал знатоком трясин и зарослей камыша всей болотной Англии!

– Карта крупномасштабная?

– Да, вполне! – Холмс отвернул от карты фалду и воздвиг её на коленях, – Вот, посмотрите, этот участок – единственный, который способен заинтересовать нас! Тут прямо в центре наш Баскервилль-Холл!

– Хм… Он окружён лесом!

– Поразительное открытие! Тисовой аллеи мы здесь не находим, но несомненно, что она идёт вот здесь, справа и параллельно болоту. Группка каких-то мелких домишек – несомненно, деревня Гримпен, штаб-квартира нашего друга доктора Мортимера. На пять миль в окружности, жилья – шаром покати, здесь его практически нет совсем. Тут явно Лефтер-Холл, о котором говорил наш доктор. Вот это, похоже, дом натуралиста Стэплтона, если я не перековеркал его сложнопроизносимую фамилию. Тут ещё две какие-то фермы, ага: «Каменный столп» и «Гнилушка». Милях в четырнадцати поодаль, кошмар – знаменитая принстаунская тюрьма для каторжников. Между всеми этими немногочисленными точками – мили болот, зарослей, орды лягушек, мириады комаров, тучи летучих мышей и страшных тритонов – унылые, безлюдные пустоши. Люди здесь появляются крайне редко. Жильё встречается ещё реже. Прекрасная декорация для нашей почти античной трагедии. У меня есть предчувствие, что с нашей помощью она может почти повториться!

– Вы правы! Места дичайшие! Даже от одного вида карты этой местности испытываешь невольную оторопь!

– Художник потрудился на славу! Декорация просто гениальная! Если дьяволу и в самом деле пришла в голову мысль начать подправлять мирские дела…

– Вы тоже склоняетесь к тому, чтобы видеть во всём когтистую лапу сверхъестесственных сил?

– А кто сказал, что слуги дьявола не могут быть из плоти и крови? Так-с! Перед нами встают два вопроса… Первый… Наступила ли смерть сэра Чарльза в результате преступления? Второй… В чём состояло это преступление и как оно было совершено? Если мы сойдёмся на том, что имеем дело с теми, кому нипочём силы Природы, лучше сразу сложить оружие и ретироваться подобру-поздорову! Но прежде чем сложить руки в смиренной позе, следует хотя бы для очистки совести проверить все остальные возможности. Вам не страшен сквозняк? Давайте прикроем окно! Вы не против? У меня есть предрассудок, с которым я ничего не могу поделать! Как ни странно, я полагаю, что концентрированный сигарный дым концентрирует мыслительную деятельность. К сожалению, я ещё не докатился до того, чтобы залезть во время раздумий в ящик, но по логике это было бы совершенно правильно! Что вы там надумали по этому поводу?

– У меня это не выходит из головы!

– И каковы ваши выводы?

– Клубок оборванных ниток!

– Согласен! История мутнейшая! Кое-какие детали очень странные! Изменение характера следов… Что это значит? Вы можете это объяснить?

– Мортимер утверждал, что эта часть аллеи была пройдена сэром Чарльзом на цыпочках!

– И в чём тогда дело?

– Бежал! Он от чего-то бежал! Ватсон, вы понимаете? Бегут со всех ног в каких случаях? Когда жизнь спасают! И человек бежал в таком ужасе и так стремительно, что не берёг сердце! Сердце разорвалось и он упал мёртвый.

– От кого он мог так спасаться? Как по вашему?

– В том -то и дело… Некоторые детали говорят о том, что прежде чем у сэра Чарльза остановилось сердце, он испытывал такой беспредельный ужас, какой нам трудно даже вообразить! Итак, прежде чем инстинктивно броситься в бегство, он от страха потерял голову…

– Вы уверены в этом?

– Более чем! И видно, что то, что так напугало его, явилось с болот! Оно двигалось на него с болота… Если не ошибаюсь, то попытка бежать не в сторону дома, а от дома была вызвана тем, что он был невменяем от ужаса и не понимал, что делает! Пьянчуга-цыган на дознании утверждал, что слышал крики о помощи. Зачем человеку, взывая к чужой помощи, бежать в сторону, где встретить её вообще невозможно? Существует ещё одна загадка, кого он мог так долго ждать у калитки, и почему эта встреча обязательно должна была состояться в тисовой алле, у калитки, а не дома, где это сделать гораздо удобнее?

– Вы думаете, он ожидал кого-то?

– Судите сами: пожилой, очень болезненный и подавленный человек вечером выходит на обычную прогулку, разумеется, в этом нет ничего сверхординарного. Всё это было бы обычной историей в тёплый летний день. Но день был особый: промозглый, холодный, я бы сказал, противный. И вот он, в такой жуткий день очень долго стоит у калитки, стоит сначала пять, потом десять минут… И не уходит. Доктор Мортимер очень удачно обратил внимание на эту детать – две порции сигарного пепла на земле, около трупа. Кстати, у нас появился конкурент! Хаха, этот доктор Мортимер, Ватсон, по своей наблюдательности не уступает вам! Он очень наблюдателен!

– Сэр Чарльз, как истинный англичанин, совершал прогулки в одно и то же время, каждый вечер, независимо от погоды.

– И каждый вечер, как сторож в будке, дежурил у калитки? Вы думайте, что говорите, Ватсон! Вряд ли он любил торчать у калитки, ничего интересного в ней нет! Напротив, есть косвенные свидетельства, что сэр Чарльз предпочитал держаться от болот, как можно дальше! А той ночью он повёл себя так, как будто ждал там кого-то, с кем договорился встретиться. И всё это накануне давно запланированного отъезда в Лондон! Всё складывается, как будто это какие-то входящие друг в друга паззлы в игре! Есть над чем задуматься! Ватсон, будьте любезны, дайте мне мою скрипку! Пока судьба не сведёт нас ещё раз с доктором Мортимером и сэром Генри и не одарит новой информацией, мы всё равно не сможем добавить к нашему делу ни йоты, и поэтому оставим своё попечение о нём на завтра! Утра вечера мудренее, не так ли? Идёт?